За столом переговоров
Я не могу позволить себе отдыхать. Не могу позволить отдыхать другим, пока ее тут нет. Госпожа сейчас так далеко от дома…
Я чеканю шаг своими новыми ногами, перешагивая с ковра на ковер своими тяжелыми высокими ботинками. Я чувствую ноги. Чувствую обувь. Чувствую ворс на коврах и твердый камень под ними. Чувствую, как тесно и неудобно этому камню лежать в такой странной и неестественной для природы позе. Я будто пропускаю это все через свои стопы.
Так, наверное, чувствуют мир и автоматоны…
Прочные армейские штаны, затертые и заношенные, и отжелтевшая рубаха с длинным рукавом. Это единственное приличное, что нашлось в моем гардеробе. Куртка изодрана, а то, что было на мне в день похищения принцессы все в крови и рвоте. Ничего. Мне только нужно поставить на место этих ничтожеств из совета, и я отправлюсь за новыми вещами.
Пустой правый рукав развевается при ходьбе, но нет ни сил, ни желания его подматывать. Пусть. Это символ моей готовности. Я многого лишился и многого готов лишиться ради моей госпожи. Пусть я и не говорил ей, но та стрела… тот арбалетный болт… он предназначался ей. Я лишь встал на его пути. Для меня это было важнее всего, что происходило в те года.
Девчонка-парикмахер внезапно вышла из двери кухни и моментально отвернулась, увидев меня. Испугано. Будто мертвеца увидела. Оно и правильно. Все, кто встречался сейчас на пути, были готовы прятаться по углам, лишь бы не участвовать в сегодняшнем совете. Лишь бы быть от него подальше.
Единственные, кто хоть как-то не боятся меня – машины, что прибирают замок, чинят местные коммуникации. Они смотрят своими стеклянными черными глазами, гоняют линзы внутри, чтобы сфокусироваться, и недоуменно щелкают. Будто пытаются узнать, кто я, и какую работу тут выполняю. Жаль, но я их не понимаю.
Вот они, двери зала собраний.
Достаю из кармана складной меч, и он тут же расправляется, превращаясь в изящное оружие убийства.
Скрип, и я делаю взмах в рывке.
Сталь проходится по лежащим на столе рукам Астора и две кисти падают на пол. Так легко и непринужденно, будто меч сейчас отрезал кусок хлеба.
Это за то, что ты посмел сюда прийти, ничтожество!
– Господи! – взвыл мужчина, и попытался остановить кровь из отрезанных конечностей. Упал на пол, хотел схватиться одной рукой за другую, но это все бесполезно. Нечем хвататься. Две культи уткнулись в грудь, окрашивая все в красный.
Кого-то в зале моментально вырвало на пол. Но никто так и не посмел перебить истошный вопль предателя.
– Когда я ее верну, ты не посмеешь ее и пальцем тронуть… – я прикладываю острие клинка к его лицу, но он его не видит. Видит лишь отрезанные руки.
– Господин! – поднялся один из советников и подкатился к раненому мерзавцу. – Прошу вас! Он верой и правдой…
– Молчать! Жалкие трусы. Хоть один из вас обнажил свой меч, когда вашу госпожу крали из ее дома?! А!?
Я снова делаю взмах, но мне не нужны тут жертвы. Щурятся, зажмуриваются от страха. Вот они какие, советники. Принцесса держала их явно не для своей защиты.
– Прошу, – ползает на коленях перед моими ногами Астор. – Прошу, прости! Прости меня! Я не успел! Пощади!
– Пощажу, – мое тело как перышко. Я с невероятной легкостью присаживаюсь перед этим трусом и, не выпуская меч из руки, беру его за длинные мягкие волосы. Он ел, пил, принимал ванну все это время, пока принцессы тут не было. Наверное, еще и в ее покоях… – Что было в письме?
– Там… – кряхтит он. Побледнел. Неудивительно. – Я пытался сказать…
– Что там было, ничтожество?
– Господи… – он из последних сил собрался с мыслями и начал выдавать текст, будто заучивал его наизусть. – «Дорогая Аурелия, пришло время для семейного чаепития, подготовь передачу дел своему наследнику, если таковые имеются. Каждый должен выполнять свой долг…» Так! Там было так!
– Какой долг?
– Я не знаю!
– Какое чаепитие?!
– Не знаю, господин! Прошу…
– Ты… – я сжал пальцы на его волосах так сильно, что почувствовал, как они рвутся один за другим. – Жалкая тварь… Она доверилась тебе! А ты даже не поинтересовался, что все это значит…
– Она сказала, что это не важно!
– Да? – я огляделся по сторонам, а потом поднял его лицо к своему. – Ты правда так думаешь?
– Прошу! Я…
Ну все. Еще минута, и он сдохнет.
– Перетяните обрубки! И оттащите его в лазарет, – я встал в полный рост и спрятал свой меч в карман. – И если хоть один из вас даст добро на изготовления ему живой брони… я казню. Ваше тело будут доить, а ваша душа будет светить в портовом нужнике.
– Как прикажете, господин! – засуетились мудрые старцы.
– Этого, – я пнул по обессилевшей туше. – После выздоровления, примотать половники к рукам и на передовую. Пусть докажет свое офицерское звание за перемешивание похлебки.
– Но господин…
– Выполнять! – я выдвинул стул и сел.
Тело выволокли, оставив длинный и жирный кровавый след.
– Где регент?
– В своей комнате, господин. Он не выходит, и не особо разговаривает…
– Болен?
– Нет, господин. Если позволите, это… шок, старческое…
Говорит уверено. Вряд ли врет, после такого представления.
Скоты. Все на одно лицо. Ни капли мужества в глазах. Все тут лишь для массовки. Она… госпожа…. Прекрасно справлялась бы и без них.
– Замок Ноэля… вы связывались с ним?
– Нет, господин, – ответил уже другой старец. – Госпожа не давала распоряжений и инструкций на этот счет.
– Какие попытки вы предприняли, чтобы вернуть ее?
– Простите, господин, мы лишь…
– А сколько вы узнали за эти недели?! – чувствую, как во мне начинает закипать злоба. Такая, какой и не было еще никогда.
Молчание…
– Жалкие трусы… Восточный гарнизон открепить, и передислоцировать к замку. Пусть займут порт и ближайшие города. Поставить на довольствие за счет нашей казны. Времени вам – день. Пишите письма его величеству и в замок одиннадцатого принца. Пусть разъяснят ситуацию. Военные силы стягиваем к границе его земель. Наша королева, возможно, в плену…
– Королева? – посмел меня кто-то перебить. – При всем уважении, господин сателлит, но она не королева. Она – принцесса…
Трясется от ужаса, но говорит.
– … и то, что вы предлагаете… Это – измена. Мы не можем оставить дыру на фронте и без предупреждения отвести войска. А если прорвут? Да и к тому-же… идти с солдатами на соседние земли… Мы прослывем предателями. Нас всех… казнят.
– Тогда я казню вас прямо сейчас! – от злобы я аж подскочил. Но то, кто так уверенно со мной спорил, подскочил в ответ.
– Так тому и быть! Но я не хочу, чтобы вы утащили за собой тысячи солдат и их семьи! Лучше зарубите меня тут! Но мои дети и внуки не будут втянуты в предательство короля и столицы!
Остальные вжали свои шеи. Боятся обоих исходов. Этот, что смеет перечить, хоть как-то похож на человека, остальные – скот. Трусливый и безмозглый. Как она терпела их?
– Господин, – писклявят сидящие трусы. – Одумайтесь…
– Да, господин! Не спешите, пожалуйста! После принцессы Аурелии, вы вступаете в права виконта! Вы теперь отвечаете за жизни этих людей!
– Господин сателлит! Не развязывайте войну! Это просто какое-то недопонимание…
– Недопонимание? – глаза сами округлились. Это слово… это возмутительное слово нельзя применять к нашей ситуации. – Хотите сказать, что они убили сателлита принцессы, и это лишь недопонимание?!
– Но вы сами…
– Я сам… Я единственный, кто тогда готов был ее защищать. А вы, отребья, прятались по своим покоям. Когда она вернется, молитесь, чтобы она вас не вздернула. Ведь ваши прогнившие души не пригодны даже для портовых туалетов!
Трусы поутихли. Чувствую, что есть, что сказать. Но молчат. Наконец-то вспомнили свое место.
– Проваливайте с глаз моих! Я понял, что вы бесполезны. Живите эти дни и молитесь, чтобы госпожа не подумала так же!
– Да, господин! – встали и засеменили к выходу, брезгливо переступая через лужу крови на полу.
Черт… И что теперь?
Я посмотрел на испачканную желтую рубаху. На штаны, что вновь пропитаны красным. Это все выглядело так, будто война уже давно пришла в наш дом. Просто никто еще не понял. Будто кучка предателей и трусов все это время ютилась под боком, и когда пришло время, они открыли врагу двери. И отобрали сердце этого дома.
Сил нет.
Я должен поговорить с господином регентом. Уж он-то… поймет. Надеюсь, что еще пока может.
Тело легкое, а в груди тяжесть. Я прошел по куче ступеней, каждый раз удивляясь тому, как мои ноги их теперь ощущают. Я в очередной раз потрогал гобелены на дырявых и свистящих ветром стенах, прикоснулся к картинам с ее лицом. Сталь на перилах была холоднее обычного.
Каша в голове. Мне спасать ее надо, а не тут ошиваться. Пусть даже и один…
– Господин регент? – аккуратно постучался в покои старика.
– Входи, сынок.
Я приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Ясное небо за высокими и чистыми окнами. У него всегда так было. Больше всего прочего, он любил эти высокие окна. Прислуга постоянно шепталась о том, что регент не терпит разводов и пятен на стекле. Светло здесь.
– Сынок, я слышал крик, неужели опять наша принцесса упала и поранилась?
– Это…
– Ну и громкий же у нее голос…
Вы перепутали, господин регент. Это не она кричала…
– Прошу меня простить, – одернул я регента, и он повернулся ко мне, оторвав свой взор от вида, что простирался за его окном. – Принцесса…
– Сателлит?
– Да… я.
– Как же сильно ты вырос, мальчик мой, – старик подошел ко мне и обнял. Легко далось, руки-то нету. – Я ведь помню темя еще совсем таким, вот прям, вот, по пояс мне был. Держал в руках свой маленький меч, весь побитый, в синяках… и никогда не жаловался.
– Да, – усмехнулся я. – Потому, что госпожа всегда смотрела на наши тренировки.
– А сейчас, погляди каким прекрасным мужчиной ты вырос! Вы были бы отличной парой, дети мои…
– Господин регент, я о…
– Чувствую, что мне не о чем переживать. С такими детьми.
Ему совсем стало плохо. Будто забыл, что я уже давно не маленький ребенок.
– Что же с твой рукой, малыш? – регент поднял на своей ладони пустой рукав чумазой рубахи. – Как же так?
– Давно уже, господин регент. Не о чем переживать. Я поговорить хотел, мне помощь нужна!
– Какой ты стал разговорчивый. Зря я боялся. Ну что ж, – старик сел на свой широкий и мягкий стул. – Любой совет. Спрашивай, о чем угодно. Даже если это дела сердечные.
– Принцессу… – черт. А если я скажу прямо, не сломается ли он окончательно? Нет. Надо мягче. Чуть более мягко. – Аурелию забрали в дом Ноэля, одиннадцатого принца. Мне бы вернуть ее, но войска и советники против.
– Лицо регента поменялось. Он сейчас будто смотрел вглубь себя, в попытке найти что-то важное.
– Сателлит… – пробормотал он. – Значит, ее забрали, да?
– Угу.
– Похитили…
– Да, господин регент. Простите, я не смог выполнить свой долг. Я готов принять смерть, но только после…
– После того, как вернешь ее. Меньшего от тебя и не ждал, мальчик мой. Тебе нужно спешить! – старик скинул свою мантию и суетливо начал бродить по своей комнате. Ищет что-то.
– Господин, как мне поступить. Войска…
– Нет! Не смей!
– Что?
– Их жизни… Для тебя не важны, но… у них так же есть те, кто им дорог. Как для тебя госпожа. Вместо войск, ты поднимешь лишь кучку мстителей. Эти земли восстали из пепла не для того, чтобы вновь погрузиться в хаос!
– Тогда как?
– Будь гибок, юноша. Ты ведь знаешь, куда ее забрали. Навести их. Начни с переговоров. Узнай, что хотят взамен. Нам нет нужды устраивать грызню между соседними землями.
Видно, что он собрался с мыслями.
– Черт, – регент продолжал искать везде, где только мог. – Точно!
Под кроватью. Огромный деревянный кейс, покрытый слоем десятилетней пыли со скрежетом и треском выбрался на свет.
– Ты помнишь, что это, парень?
– Да, – твердо и четко ответил я. Не ожидал, что эта штука еще где-то тут. Вот только толку-то от нее…
– На твой пятнадцатый день рождения, на день рождения Аурелии, король призвал вас во дворец.
– Да, господин регент, помню, но это…
– Ей достались знания, а тебе – сила… – старик открыл кейс, а там… – Пион Аурелии.
– Нет. Его звали «Золотой пион»…
Огромный двуручный меч. Даже не так. Это был настоящий механизм. Толстый и тяжелый вороненый клинок был едва ли не во весь мой рост, увесистая стальная гарда закручивалась как рамка спускового крючка на самострелах. Два черных курка на тонкой двуручной рукояти. Весь клинок был истесан узорами пластин и различных устройств. Казалось, будто внутри этого огромного меча скрывается такая техника, которая и вправду способна быть силой. Однако…
– Да, только я не могу его поднять и двумя руками, господин регент, а у меня она всего одна. И та… левая.
– Ты никогда не был проницателен, мальчик мой. Ты помнишь, что тогда сказал король?
– Нет… помню, что поздравляли и…
– «Пусть, чтобы его поднять и нужны двое, но я надеюсь, что такой светлый мальчишка как ты однажды сможет им правильно воспользоваться»