Кому принадлежишь ты
Душа есть в каждом живом существе. Но лишь души животных свободны по своей природе. Для них нет применения в нашем человеческом мире. Поэтому и свободны.
Но люди… мы настолько превзошли самих себя в науке, что перестали быть людьми. Обесчеловечелись. Церковь и Бог осталась, а людей больше нет. Есть тела, и есть души. И то, и другое принадлежит уже не Богу, не самим людям. Оно принадлежит стране. Королевству.
Вообще, мне с самого детства казалось странным, что есть церковь, которая превозносит человеческую душу, как нечто бесконечное, абсолютное. И есть люди, которые эти души вынимают из себя, и суют их куда угодно. Кто на что горазд. Души есть в домах. Души есть в автоповозках. Они есть в автоматонах. Есть в конвейерных лентах заводов. И все это души. Те самые вечные души. Абсолютный смысл всего сущего. Крутит три шестеренки, чтобы щетка на метле эффективнее сгребала осенние листья с мостовой.
Сами того хотят люди, или нет. Но такое может случиться с каждым.
Из головы никак не выходит та женщина…
Она прекрасно знала, что ее могут зарубить на месте, стоит только страже увидеть в ней угрозу. Знала, что ее могут просто оттолкнут, отказавшись выслушать. А еще она знала, что ее муж – собственность правителя этих земель. Ведь именно это горожане отдают взамен на защиту и теплое место.
Звучит дико. Непонятно и необъяснимо, но… все не так, как кажется. Никто не будет выдергивать человека из толпы и забирать у него самое ценное. Никто не станет по воле правителя сгребать толпы народу, чтобы отправить их на войну, или собрать урожай душ. Люди расплатятся ими перед королевством лишь тогда, когда это будет нужно. Когда они будут вынуждены это сделать. Вчерашний человек должен был пройти медосмотр. Врач должен был осмотреть его. И должен был сделать заключение о том, что эта душа без тела пропадет.
Но они не были у врача.
Они побоялись, что час выплаты долга настал.
Да, тот человек служил верой и правдой моей госпоже. Возможно…
Однако, делать это нужно до самого конца. Даже тогда, когда ты на пороге смерти. На пороге чего-то вечного. Со своей вечной и абсолютной душой.
Побоялись.
Даже не так.
Женщина эта побоялась. Сложно представить, куда она возьмет его душу. Отпустит на волю, или запрет в своем доме… А может…
Неважно.
Странно представить, что я вообще поддался на эти уговоры.
Принцесса, конечно, сказала, чтобы я держал правильное лицо перед жителями этих земель. Но кажется, это перебор. Сегодня или завтра, все еще будут воодушевлены такой щедростью. Но через месят появятся толпы подобных просящих. И каждый захочет засунуть душу своего брата, деда, сына в какую-нибудь безделицу. И начнется хаос.
Люди тоже должны выполнять условия договора.
Когда они преданы. И когда нет.
И вот когда преданности нет, то души и тела забирают уже с куда меньшими сомнениями.
Поэтому, мы тут.
В южной части владений. Там, где даже ночью тепло и сухо. Где пасутся овцы, козы, лошади и коровы. Где скот выращивают и использую. В место, где погода настолько благосклонна к нам, людям, что можно днями напролет лежать под чистым небом, не боясь ни простуд, ни болезней, ни погоды.
Тут есть поля злаковых культур, фермы с животными и самая большая тюрьма во всем королевстве. Во всем. Не только в этих землях.
– … пока их сортируют по группам крови и ее маркировке, подготовьте списки калек с передовой. Мы скопили достаточно, чтобы продавать части еще и центральной армии, – голос моей госпожи звучит уставшим, но все еще крепок. – Чем больше будет солдат, которых мы поднимем на ноги, тем больше внимания будет нашим землям от столицы. А где внимание…
– Там и финансирование, госпожа. Мы вас поняли. Сделаем в лучшем виде. Наши автоматоны получили новые линзы и доработки. Так что теперь, после отделения части тела, слюнявчики не умирают.
– Экономия ресурса – это хорошо, пусть тут и с запасом…
Прекрасный план. Она как всегда превзошла любые ожидания. Господин регент гордился бы. Если бы знал, что тут происходит.
Я через закрытую дверь слушаю диалог госпожи с фермерами, а сам смотрю, как выгуливают пустые оболочки. Простые человеческие оболочки. На них нет одежды, волос, причесок. Нет ни украшений. Нет ни обуви, ни душ. Да. Это просто тела. Единственное, что они могут, так это стоять или брести. Садятся или ложатся они лишь для того, чтобы поспать. И если это не вовремя, то их просто расталкивают, чтобы они выработали общий режим сна и бодрствования.
Большое поле с этими живыми мертвецами. Бледные тела бродят, проветриваются. Щупают босыми ногами притоптанную траву. И все, что их сдерживает, так это невысокий заборчик, который преодолеет даже ребенок. Но они не могут. Слюна свисает с подбородка, глаза глядят, но не видят, и лишь редкое мычание вырывается из их ртов, когда голосовые связки пытаются сокращаться, боясь, что навсегда потеряют свою работоспособность.
Слюнявчики бродят по полю и еле слышно мычат. Как скот. Даже заборчик такой же, как у лошадей или коров.
Точно… лошадь бы новую.
Автоматон перекинул свою длинную тощую лапу через здание фермерства и стометровыми шагами побрел к стаду мертвецов.
Нагнулся.
Засветил одного слюнявчика, ткнул его иглой и через секунду яркой вспышкой выжег на нем букву и ряд цифр. Пометил.
Еще одна лапа махнула надо мной.
Еще один подоспел на помощь.
Подошел к засвеченному слюнявчику и аккуратной рукой-манипулятором положил того в одну их сетей, что закреплены на фюзеляже, высоко над землей.
Видимо, после приказов ее высочества, они успели запустить программу сортировки.
Прекрасная идея, возвращать покалеченным людям их руки и ноги. Нет, конечно это чужие руки и ноги, но как ни посмотри, а их прежние хозяева вряд ли будут сильно против.
Здорово думать о таких хороших и правильных нововведениях. Приятно и тепло на душе становиться. Все ради людей. И это настолько воодушевляет, что хочется улыбаться.
Только вместо этого я почему-то сжимаю своей живой рукой, свою неживую руку.
Жаль, что раньше такого еще не было. Жаль, что принцесса тогда была еще слишком юна.
Жаль, что преступников в нашем королевстве просто казнили.
Ведь для них есть куда более правильное применение.
Даже эти высоченные машины, что сортируют и собирают живых мертвецов, когда-то были одними из них. Возможно, тот, что маркирует, только что засветил вспышкой свое бывшее тело. Пометил его жгучим светом, оставил ожог на спине. Интересно, узнает ли он себя, если увидит?
Нет. Глупость. Душа в них лишь сгорает, как топливо.
Неосязаемая. Невидимая. Просто сгусток какой-то энергии.
Как кондукторы вообще могут понять, что вынули душу из тела? Опыт или чутье?
Или что-то другое?
Но как ни посмотри, а наши восточные земли шагнули дальше всех. Больше сборов налогов, больше техники, больше производств. Больше тел и больше душ, собранных с населения. Да и к тому – же, всех пленных, которых захватывает центральная армия, или наш восточный гарнизон… всех их везут сюда, как в перевалочный пункт. Вот и получается, что люди до транзита доехали, а дальше… А дальше они уже не вернутся домой. Им уже не нужно.
Ведь враг есть враг. Бестолковые варвары, с болезнями и голодом, с разрухой. У них, там за границей, нет ни королевской благодати, ни техники, ни технологий. И как только они видят машины на поле боя, то просто бегут. Именно поэтому линия фронта уже так далеко от нас, хотя активная фаза началась лишь полгода назад.
На фоне варваров из других стран, наше королевство – это земля обетованная. Но даже на этой земле есть наша, восточная. Она явно выигрывает у всех прочих. Все королевские отпрыски уже много лет правят своими наделами, но только моя госпожа делает это с таким безграничным усердием. Только она показала достойный результат. Только она подняла с колен свои владения. Она больше всех достойна, чтобы прийти на смену нынешнему королю.
Она молодец.
Черт!
Пусть даже и в мыслях, но звучит это как-то… как будто я имею право давать оценку ее деяниям.
– Сателлит!
Я толкнул спиной тяжелую дверь и оказался в просторном холле. Внутри здания местного фермерства. Козы, овцы, люди… – Да, моя госпожа?!
– Собирайся.
– Уже готов, ваша светилось!
Она оглядела все вокруг. Посмотрела по сторонам, заглянула за пару поворотов. Проверила, что никого тут больше нет. – Не гунди, сателлит. Разряжает!
Она всегда так. Подобные слова я от нее слышу только когда она одна, ну или рядом только я… Хотя стоп. Я всегда рядом.
– Как скажете…
Обратно в крепость мы возвращались уже ближе к закату. Принцесса смиренно сидела у окна в автоповозке и пыталась запомнить рельеф своих земель в мельчайших деталях. А я – рядом. Моя лошадь подвернула копыто и пришлось оставить ее. Дикие животные, что обитают в местных лесах тоже имеют право на щедрую добычу.
Поганая была лошадь. Я даже рад немного, что она подохла.
Вот только не рад, что принцесса всегда смотрит куда-то в сторону. И даже когда говорит со мной, она не видит моего лица.
– Устал?
– Да, моя госпожа.
– Плохо, что устал. Хорошо, что честен, – она ненадолго затихла. Ждала, что я продолжу диалог, вот только… я не думаю, что он ей нужен. – Сегодня у меня будут гости. Можешь отдохнуть. Вечер твой.
Нет. Это вряд ли. Даже когда она позволяет мне бездельничать, я не могу. Не могу ее оставить. Не могу отойти далеко. Два шага в сторону, и смысл жизни пропадает. И не помогает ни медицина, ни посещение места силы. Душа не на месте. Сжимается внутри, и больно. Больнее, чем лишиться руки. Больнее, чем все, что я испытывал в жизни. Я сателлит. Преданный и верный. Я вторая половина моей госпожи. Я рожден с ней под одной…
– Знаешь, иногда я думаю, на кого оставлю эти земли, когда отправлюсь в столицу… Странно, но первым в голову приходишь ты.
– Это невозможно.
– Ага… на эту роль нужен кто-то… более целеустремленный. Более самостоятельный. А ты… – она бросила свой взгляд на мою грудь. – Эх ты… Как твоя рука?
– Прекрасно.
– А сердце?
– Тоже. Спасибо за…
– Знаешь. Хочу, чтобы однажды ты начал нормально говорить. Не как бездушный мешок мяса и костей. Иногда кажется, что вот-вот пустишь слюну.
– Нет, госпожа, это не так, – я даже невольно улыбнулся. С какой-то стороны она права.
– Хотя, знаешь. Нет. А то начнешь болтать мне под руку, советы глупые давать. Ты отлично справляешься с работой, сателлит, – тон ее голоса поменялся. Она снова стала той принцессой, что держит эти земли крепкой хваткой. – Так держать.
Стало немного радостней.
– Да и вообще, не думаю, что среди двух десятков братьев и сестер выберут меня.
– Выберут. Будьте уверены.
– Спасибо, сателлит. Утешил…