Еретик
Автоматон прощелкал что-то на своем и затих.
– Спасибо, Лиза. Сейчас я его посмотрю…
– Господин сателлит?
– Вы меня слышите?
– По всем показателям, вы очнулись.
– Вы второй день в полном порядке. Не бойтесь. Откройте глаза или скажите что-нибудь.
– Док, как он там?
– Это уже третий день, когда он не хочет к нам возвращаться.
– Просто лежит с закрытыми глазами?
– Угу…
Снова щелчки автоматона.
– Молодец, Лиза. Спасибо.
– Сателлит?
– Если вы и дальше будете притворятся спящим, то жизнь очень быстро пройдет мимо. Кондуктор так и трется у медицинского этажа, потирая руки.
– Господин сателлит… принцесса… Ее тут больше нет и стало как-то печально.
– Регент заперся у себя в комнате и не выходит, вы знали об этом?
Щелчки автоматона.
– Лиза пытается поднять вас, помогите ей.
– Черт, сателлит, пусть я и доктор, но в душевных проблемах я не смыслю. Я могу позвать кондуктора. Он проводит вашу душу в куда более полезное тело. Если вы так хотите.
– Вставайте, неделя прошла…
– То, что вы не защитили ее высочество, еще не значит, что нужно просто лежать тут и гнить. Может вы наконец соизволите встать?
– Нет? Ну тогда ладно. Совет решил, что ничего не будет делать с этой ситуацией, и если вы планировали ждать, то мой вам совет… не ждите. Никто ее не вернет.
– Кроме вас, конечно же.
– Вы можете ее вернуть. Домой. Сюда. К нам всем, кто в ней так нуждается.
– Центральная армия идет обратно, и госпожа будет нужна тут, как никогда!
– Сателлит, десять дней, это уже не смешно. Поднимайтесь.
– Без нее никто не может нормально работать, все только ходят и скулят.
– Все. Мне надоело. Я отключаю вас, потому что лежать две недели дней без дела – перебор. Солдаты восточного гарнизона почти дома. Им нужно будет место тут.
– Вас ведь даже не навещает никто. Была бы тут принцесса, то крутилась бы у кабинета. Но ее тут нет. Она где-то так же, как и вы, не в том месте. И никто не может ее проведать. Никто не заходит.
– Док, пятнадцатый день. Списывай его.
– Да подожди. Еще чуть-чуть. Не могу же я… Да кого я обманываю.
– Сателлит! Принцессе нужна твоя помощь! Ты должен встать. Обязан встать. На самом деле, каждый в этом замке ждет только тебя. Никто, кроме тебя, не сможет вернуть принцессу.
– Ну как, помогло?
– Иди уже отсюда! Просто… дай еще время.
И что я им скажу, когда открою глаза?
Встану, поклонюсь с извинениями и все?
Я подвел ее, и это неоспоримый факт. Я слаб и глуп. А еще – наивен. Но сколько бы я ни пытался принять сейчас свою смерть, она за мной не приходит. Я даже мысли в голове остановил уже. Подготовился. А этот доктор ходит сюда каждый день. Выдергивает из забвения. Давит на долг и честь.
Я не чувствую ни тело, ни ноги. Я не чувствую, что у меня вообще все это есть. Возможно, я уже остался безруким и безногим калекой. Но я не хочу открывать глаза. Мне страшно.
– Сат…. Каэр уже довольно долго не выходит из комнаты. Говорят, что он рыдает дни напролет. Проведаешь его?
– Угу… – черт. Горло дерет. Столько дней молчания даже меня подкосили.
– Ну вот и славно. Открывай глаза, и нужно тебя приподнять.
И все? Нет ни восторгов, ни окриков? Он просто принял то, что я ему ответил.
– Прин…
– Принцессу забрали люди Ноэля, с ним во главе.
– Куд…
– Очевидно, на их земли.
– Я…
– Ты…
– Дай… договорю… – слова с трудом даются. Будто в легких воздуха теперь меньше, чем обычно.
– Ну давай… давайте. Договаривайте.
– Что… с моим телом?
– Как только вы откроете глаза, то все поймете. Прошу вас, не бойтесь. Это не так уж и трудно. Давайте я протру их, а то они, вероятно, слиплись. Лиза! Лиза, сделай компресс на глаза господину сателлиту.
Автоматон звонко щелкнул, и на мои веки легло что-то теплое и влажное. Глаза болят. Сухие, как мрамором забиты. Веко тяжелое поднимается и скребет собой яблоко. И кажется, что вот-вот пойдет кровь.
– Прекрасно, я подниму для вас койку.
Голова и плечи поползли вверх. Тошнота к горлу подступила, но я сдержался. Не хочу снова кровью все заблевать.
Кажется, что ничего не поменялось. Я вижу свои ноги под простыней. Но с трудом. Рука левая лежит на койке. Ткань на груди красным пропитана, но и грудь на месте. На месте и голова. И глаза, и уши. Я слышу и вижу. И говорю.
– Не могу… Шевелить.
– Мне жаль, – врач сел рядом со мной и положил свои ладони на мое бедро. Я даже не почувствовал их. – Вас очень сильно ранили.
– Ах… вот как… – все сразу стало ясно, почему все эти дни я чувствовал себя мертвым. Я гляжу на него, на себя. На автоматона-медика, что не сводит с меня глаз.
– Да. Мы с Лизой сразу это поняли, но… не стали никому говорить. Тогда ваши шансы на выздоровление резко сократились бы. Все, кто пострадал в тот день, уже, кстати, выписались. Им досталось меньше, чем вам.
– Почему спасли? Почему так?
– Это был последний приказ ее величества. Он разлетелся вообще по всему замку. Мне кажется, что не было тех, кто его не слышал…
– Какой?
– «Спасти сателлита. Любой ценой»…
Я наконец-то смог прозреть. Не только открыть глаза и разглядеть вечерний мрак лазарета, но и очнуться от долгого сна по-настоящему.
– Кстати о цене, господин сателлит, – дверь приоткрылась и в щель пролезла бледная голова с редкими седыми волосами. Взгляд безумнее, чем у ошарашенного солдата. Глаза на меня смотрят, но будто сквозь меня глядят. Голова улыбнулась. – Давно не виделись с вами… Я…
– Знаю.
– Прекрасно, – человек зашел. Черная мантия на нем, но золота, как у многих тут, на ней нет. Безбожник. – Тогда пропустим прелюдию…
– Номен, прекрати! Он только очнулся!
– Да брось, док. Самое время. Думаешь, он хочет полежать, отдохнуть, поболтать с «Лизой» – как-то пренебрежительно бросил этот человек имя. Да, это имя автоматона, но…
Черт. Я никогда в жизни не смогу понять кондукторов. Они отрекаются от церкви ради науки. Тратят целую жизнь, чтобы пощупать человеческую душу, и едва ли подбираются к этому близко. Все, на что они способны, как это грузить бестелесное в колбу и совать это бестелесное, вечное, в печь.
– Автом… матон. Глядит на меня, – пытаюсь отвлечь их. Прекратить спор. Меня пугает эта машина. Ее щелчки, ее движения. Ее стеклянный глаз смотрит на мое лицо не переставая.
– Видишь, он тоже это почувствовал! – обратился доктор к кондуктору. – Он точно все понял. Сателлит, это Лиза. Помните мою помощницу, которая лечила вас от гнилости? Вы с ней тогда очень долго болтали. Она много про вас рассказывала.
– Дальше.
– Ну… она тоже заболела. Но в отличие от вас…
– Да! – воскликнул кондуктор, воодушевленный темой. – И я поместил ее в этого автоматона. Как она и просила. Сказала, что хочет помогать другим нуждающимся. Таким, как господин сателлит. Ведь эти нуждающиеся для нее очень дороги!
– Помните? Вы же помните ее?!
– Нет, – не стал я врать.
Я и вправду ее не помню. Ни лица, ни голоса. Был в голове образ, но и тот ускользает, стоит только его потревожить.
Доктор замолчал и посмотрел на машину. А та не изменилась в «лице». Так же смотрит. Будто с благоговением.
– Не переживайте господа! Может остаточные свойства души и есть в этой бездушной железке, но она уже не сможет воспринимать информацию. Так что, господин сателлит, если вы ее сейчас отвергнете, то она не расстроится.
Он бесспорно прав. Даже мне было бы больно, если бы кто-то сказал, что не помнит меня.
Но машина стоит недвижимо. И смотрит.
– Эх вы… – сдался врач. – Она же была такой прекрасной и чуткой девушкой. Знаете, печально, когда твой ученик не доживает и до двадцати пяти. Уходит в самом рассвете сил. И все, о чем она думает перед своим концом, так это о вас, негодяях, которые и вправду нуждаются в ней.
Негодяях?
– Повезло тебе, что господин сателлит сейчас без связи с телом.
– Нет, все в порядке, – пытаюсь утешить его я. Странно и необычно для меня. Кажется, этот доктор и вправду вернул меня с того света. Пусть и словами. – Но я действительно ее не помню.
И так даже лучше. Намного лучше, чем если бы я помнил ее как темное пятно на своем прошлом, или заклятого врага. Она не делала ничего плохого. И это уже хорошо.
– Спасибо за теплые слова, господин сателлит.
– Ну что? Мы перейдем к делу или так и будем тут любезничать с железкой?
– К делу, – бросил я. Он снова прав. Болтать попусту – трата времени.
– Я, как самый богохульный и антигуманный работник этого замка, хочу провести на вас эксперимент, господин сателлит. Я не могу рассказать подробности, но ваша светлая душа меня и вправду интересует. Позвольте продемонстрирую, – старик достал из коробки какой-то модуль с проводами и подключил его к разъему на поем правом плече. – Чувствуете?
– Да… больно. Покалывает, – без эмоций ответил я, но внутри был невероятно удивлен. Я что-то чувствую.
– Мне ведь не придется вас долго уговаривать? – серые глаза блеснули во мраке комнаты.
Прекрасный человек. Даже не сотрясает воздух. У него есть способ. И он уже отлично понял, что мне не важно, какой…
– Делай свое дело, кондуктор. Только душа из этого тела никуда не должна деться.
– Что вы! Душа в родном теле сильнее прочих. Оно нам на руку, – его злобная улыбка подогрела во мне интерес. Я редко с ним сталкиваюсь, и даже не догадывался, насколько безумным может быть его лицо. Он тот, кто лишает людей их душ. Да… Ему здравый смысл был бы не к лицу.
Не прошло и пары часов, как вся палата была уставлена ящиками и склянками с кровью. Крови в этом году много было. Ее уже давно начали выкачивать из живых мертвецов, но вот я ей никогда не пользовался. Большие запасы отправляли в полевые госпитали на передовую. Тут хранился лишь необходимый минимум.
– Доктор Маркет, поассестируете мне? – раскладывал инструмент кондуктор. – Операция, знаете ли…
– Вы и вправду хотите это сделать? – мужчина с удивлением посмотрел на гостя, что уже успел обустроится в лазарете. – Сателлит, вы уверены? Он же все вам объяснил?
– Я ничего ему не объяснял
– Так стоп! Нет! Все, сворачивай свои пожитки! Либо, доведи до пациента то, что планируешь делать!
Автоматон недовольно щелкнул.
– Аххххх… Оно вам надо? Я расскажу, но что это поменяет? Вы передумаете, господин сателлит?
– Вряд ли.
– Рассказывай!
– Ладно-ладно… Как же раздражает, когда в команде есть здравомыслящий человек… – Номен подкатил табурет и уселся, попутно достав склянку с чем-то странным. – Готовы сжечь свою душу, за возможность спасти принцессу?
Я даже раздумывать не буду. – Да.
– Ну вот…
– Ничего не «вот»! – снова возмутился доктор. – Он должен знать, с чем ему придется жить!
– Тц… Господин сателлит, это, – кондуктор потряс банку и муть поднялась со дна. Трудно разглядеть. Будто кучу змей и сколопендр сунули в сосуд и замариновали. – Invasitum colossus, паразит, что обитает в южных землях дикарей. Проникая в тело, он разрастается до небывалых размеров, создавая внутри паутину. Потом кальцемируется, твердеет, обрастая кальцием, заставляя жертву застыть. Он не питается душой, он ест лишь полезные вещества, находящиеся в тканях и крови…
– Хотите, чтоб я камнем стал?
– … однако, гнилостная чума опустошает и его. Тогда, внутри этой сети, образуется бесчисленное множество каналов, которые можно смело заполнить чем угодно.
– И это будет реагент?
– Верно! – воскликнул еретик. – Да, именно то, что заставляет души распадаться на энергию и импульсы. То, что превращает нечто незыблемое, нечто вечное, в простое движение или нагрев.
– Хотите вырастить во мне паразита, чтобы потом убить его и закачать полости чем-то… Это поможет?
– Ооо да… Знаете, даже среди себе подобных, я очень сильно отличаюсь. Мне мало было учиться. Я всегда мечтал исследовать, думать, мыслить… мы все тут ненадолго. Надо успеть хоть как-то поразвлечься. Верно, господин сателлит?
Я лишь промолчал. Совсем не понимаю, к чему он клонит.
– Мы создадим новые связи в теле. Они заменят вам большую часть моторики. Мышцы, под влиянием всей этой субстанции, восстановятся. Восстановится и часть нервных окончаний. Как видите, все, что напрямую связано с сжиганием вашей души всеми этими механизмами в вашем теле, вы можете чувствовать… и управлять.
– Однако…
– Да ладно, вам! Можно подумать, есть другой выход? Или вы примете бразды правления с больничной койки? Я бы не пошел за вами.
– Довольно честно.
– А какой мне смысл врать живому мертвецу? Нет, мы можем оставить вас наедине с этой «Лизой». На долгие годы. Быть может, она поднимет вас на ноги, если ее душа не сгорит в машине раньше. Вот только у принцессы нет этих долгих лет.
– Вы что-то знаете?
– Да, знаю. Я, можно сказать, ближе всех подобрался к сути этой королевской семьи. Считайте меня их сводным братом, или дальним родственником.
– Что с ней?! – я пытаюсь сорваться, но тела у меня нет.
– А какая вам сейчас разница?
– Ты, ублюдок! Я разрежу тебя на мелкие куски! Отвечай!
– Господин сателлит. Даже при учете того, что вы меня запугиваете, я помогу вам. Но я не дам ответов на ваши вопросы. Никаких. Считайте это делом принципа…
– Отвечай! Что с ней?! Где она?!
– … и даже если вы решите меня пытать, я просто освобожусь от оков тела. Ведь между мной и вами есть небольшая разница. А знаете какая?
– Господи, да что с ней?! Где мне ее искать?!
Номен наклонился поближе, чтобы я точно понял ход его мыслей.
– Я – душа в человеческом теле. Я это осознаю и ощущаю. Но вы… вы – тело с человеческой душой. У вас другие цели и ценности. Для меня тело – инструмент. Для вас – душа. Хотите сжечь ее, то я вам помогу. Мне очень интересно будет на это посмотреть…
– Почему…
– Не могу вам ответить. Но, если вы последуете за госпожой, то она вам расскажет. И про душу, и, быть может, про меня… Кстати! Я не говорил? – тон безумца изменился. – Я же вел для нее уроки. Еретик-изгнанник преподавал принцессе. А вы, почему-то, решили не ходить на мои занятия. Фехтование так затянуло? Или вы уже были на инженерных курсах господина Каэра?
– Я точно смогу ее спасти?
– Нет. Не точно, – доктор, подайте скальпель.
– Эй, Номен, он же еще не согласился!
– Ты правда так думаешь? Посмотри в его глаза внимательнее…
Доктор недолго глядел на меня, а после обжог инструмент над лампой и передал его кондуктору.
– Кстати! Шанс выжить будет пятьдесят на пятьдесят. Все зависит от того, запомнило ли ваше тело гнилостную чуму, и сможет ли побороть ее легкую форму, присущую паразиту.
Во мне вдруг проснулась такая злоба. Такая ярость. Я бы горы готов был свернуть, лишь бы вызволить свою принцессу. Вот только я и руки поднять не могу. И даже если я умру, это будет значить, что я боролся до самого конца. Пусть так, пусть этот чертов еретик колдует над моим умирающим телом. Если есть шанс…
– Пока мы не начали… – вдруг опомнился Номен. – Мышь живет с такой штукой несколько часов. Собака пол дня. А вот человека хватает на несколько. Как думаете, сколько вы протянете?
– Ровно столько, чтобы спасти ее.
– Так… на счастливую жизнь после воссоединения вы не рассчитываете?
– Нет.
– Тогда… предугадывая события, я переделаю ваш щит для сердца.
– Что?
– Простая стальная пластина на груди не очень удобна и эффективна. Инженерный этаж уже озадачен. Я объяснил, что им нужно, а то… самострел мало того, что разлетелся в разные стороны после удара, так еще и оставил вмятину… «Лиза» замучалась зашивать порезы от осколков на вашем лице. Вы ведь смотрели на грудь, в момент выстрела?
– Да… Но щит для сердца она приказала сделать… Госпожа… Пусть будет…
– Господни сателлит. Щит для сердца – вещь бесполезная и глупая. И раз уж для него в вашей груди теперь есть вырез, не правильнее ли будет сделать там что-то нужное
– Что?
– Компенсатор ударов, хранилище для вашей души, чтобы защитить ее… что угодно… – он ехидно улыбнулся, но мне почему-то вообще не страшно. Этот человек говорит так, будто понимает, к чему вообще все идет. – У вас уже давно нет пары ребер и солнечного сплетения. Так хоть нормальная броня будет.
Я понял, что попал в руки настоящего чудовища. Сколько людей он убил ради таких экспериментов? Как вообще в наших землях нашлось место такому безбожнику? Я начал чувствовать, что меня затягивает в такую трясину лжи и недосказанности, что сердце само по себе начало биться с чудовищным усилием.
– Успокойтесь, господин сателлит. И получайте удовольствие. А то ваша душа в смятении… Поболтаем, когда проснетесь.
– Ладно, начинаем! Лиза, дай ему анестезию, подключи кровь и останови сердце. Контролируй вязкость и вводи ему питание, по мере необходимости…
– Спите, господин сателлит. Сегодня больно не будет.