Когда Сабин зашла в гостиную, женщина преклонных лет поднялась во весь свой лилипутский рост и заплакала:
– Ты!
Сабин наклонилась, чтобы обнять миниатюрную тетю, и я смело могла сказать, что таблетки, которые дала ей, подействовали. Ее взгляд стал затуманенным и стеклянным, как у коллекционной куклы. Однажды мне пришлось отводить ее на съемочную площадку «Доброе утро, Канада» в таком состоянии. К счастью, все было отточено и выверено в соответствии с нашим соглашением, просто нужно было напомнить текст, чтобы она смогла проговорить его в течение пяти минут.
– Мы разорены, Саби! – Тетя прижала ее к себе и зарыдала. – Такой труженик и гений. А теперь у нас остался только твой дядя!
– Ма, поздно уже плакать об этом. – Энцо снял кроссовки в дверях, и мы с Полом сделали то же самое. Он повел нас по плюшевому лазурному ковру к диванчику, выполненному во французском провинциальном стиле. Виниловый слой, покрывающий диван, был вырезан на заказ с точностью портного, чтобы вместить подушки с рюшами и широкие деревянные вставки подлокотника. Когда мы сели, пластиковая обшивка издала пукающий звук.
Тетя вырвалась из объятий, но все еще держала запястья Сабин в руках. По ее лицу можно было судить, что когда-то она была красива, но теперь черты стали мягкими, будто сотканными из перламутровой фольги.
– С уходом Франческо нам конец. Я костями это чувствую. О, figlia mia, пусть лучше бы Господь забрал меня вместо него! По крайней мере, вы были бы обеспечены.
В комнате воцарилась тишина, очевидно, она чего-то ждала от Сабин. Дочь, которая ничего не чувствовала из-за смерти своего отца… Она выглядела ужасно. Я мысленно умоляла ее найти за дымкой успокоительного горе, хоть какое-нибудь нормальное чувство.
– Хорошо выглядишь, zia, – пролепетала она, отступая и присаживаясь на край дивана.
Сабин была бесполезна. Всякий раз, когда она налегала на таблетки или водку, мне приходилось исправлять все, что вылетало у нее изо рта. Поэтому я громко чихнула в сгиб локтя.
Это сработало. Глаза zia Стеллы обшаривали комнату, пока она не заметила Пола и меня на диванчике в стиле Людовика XV.
– А это кто?
Сабин посмотрела на нас так, будто впервые увидела.
Я чуть улыбнулась.
– Миссис Васко, мы помощники Сабин, Ванда и Пол, из Торонто. Мы так сожалеем о вашей потере. – Губы Стеллы недовольно скривились, когда она заметила оборудование в руках Пола.
– Сабин, ты что, привезла оператора на похороны отца?
– Она же не знала, что он умрет. – Энцо опустился в кресло, позолоченные закрученные ножки которого делали его похожим на мужчину, сидящего на коленях в золотых бриджах. – Мы с Маркусом даже забыли встретить ее в аэропорту. Такой уж сегодня день.
– А где Маркус? – спросила я, понимая, что он не зашел за нами внутрь.
– О. – Энцо бросил взгляд на свою мать. Она же, в свою очередь, уставилась на лепнину. – Ему нельзя пересекать порог этого дома.
Мы все на мгновение задумались над этим заявлением.
– Марко – хороший мальчик, – наконец начала Стелла. – Я просто пытаюсь поддерживать мир.
– Мой отец – неандерталец, – заявил Энцо. – Даже несмотря на то, что он не живет здесь уже… Сколько, ма? Пять лет?
– Три года. – Стелла посмотрела на сына. – И что такое «неандерталец»?
– Пещерный человек.
– О, да, – поморщилась женщина. – Энцо для него мертв. И почему? Потому что он гей.
Мы с Полом покачали головами.
– Франческо, отец Сабины, был ему как отец. Grazia Dio. Он учил его всему в пекарне. Теперь Энцо печет даже лучше, чем я.
– Спасибо, ма.
– Так что забудь о моем муже. Я твержу ему, что нет ничего, чего бы родитель не сделал для своего ребенка. Но он и слышать не желает. Для Данте все, на что годится Энцо, – это быть рабом в пекарне. Он ни разу не сходил со мной на собрание родителей.
– Родителей, у которых дети с проблемами в ориентации, – поправил ее Энцо.
– Я пытаюсь ему втолковать: «Скажи спасибо, что нестандартным людям разрешили браки». – Стелла взяла айпад с мраморного столика и разблокировала его. – А иначе как бы у нас могли появиться внуки? И знаешь, что он говорит?
Она посмотрела на меня. Я ждала ответа.
– Он говорит: «Сначала обвяжи веревку мне вокруг шеи и подвесь в гараже. И будут у тебя все свадьбы, какие пожелаешь».
Стелла показала мне айпад. Я узнала статью: Сабин стояла в белом платье в пекарне рядом с элегантным свадебным тортом, скрестив руки на груди, озаряя заведение лучшей улыбкой, говорящей «да пошел ты».
– Когда Сабин появилась в новостях со свадебным тортом, я записала все на видеомагнитофон. Но Данте не позволяет мне никому это показывать.
– Послушай, ма, – начал Энцо, судя по голосу, уставший от этой темы. – Я голодный, можешь мне что-нибудь приготовить?
Стелла тяжело вздохнула. Она вернула айпад на столик и неопределенно махнула рукой в направлении кухни.
– Иди, приготовь себе тарелку. Comare Анна уже принесла лазанью – кто будет все это есть? Пауло и Вандер – вы голодные?
Я снова улыбнулась.
– Нет, спасибо, миссис Васко, мы в порядке.
Она кивнула.
– Энцо приготовит тарелки.
История со свадебным тортом – это то, с чего началась карьера Сабин. У нее даже были татуировка с этим изображением на плече. Это случилось, когда она все еще жила с Рейнольдсом, по ночам употребляла выпивку и наркотики и прожигала свой талант, работая в его ресторане Along Came a Blackbird. Однажды она приняла пару, которая жаловалась, что пекарня на соседней улице отказала им в заказе на свадебный торт. Пекарь, по его словам, ненавидел людей с нетрадиционной ориентацией.
Именно тогда, не посоветовавшись с Рейнольдсом или шеф-поваром, она самовольно предложила им услуги кондитера бесплатно, взяв расходы на себя.
Трудно поспорить, что этот шаг был продиктован личной выгодой. Больше всего на свете Сабин хотела стать шеф-кондитером. Она ходила в кулинарную школу, но оказалась в ловушке образа жизни обслуживающего персонала. Рейнольдс много лет назад пообещал пристроить ее к себе кондитером и все еще не выполнил обещание. Он твердил, что ее красивое лицо было дано не просто так, а для того, чтобы приветствовать посетителей, когда они входили в Along Came a Blackbird, ставший самым популярным рестораном в городе, отмеченным звездой Мишлен.
В тот день что-то проснулось во мне. – Так мы написали в предисловии к ее второй кулинарной книге – мемуарам «Кухня хаоса: десерт из бури и беспорядка». Это было наше коллективное чувство справедливости. Слишком долго нас лишали людей и вещей, которые мы любили, только потому что это не соответствовало чьему-то узкому представлению об универсальном порядке.
Торт представлял собой декадентское трехъярусное блюдо, наполненное пропитанной бальзамиком клубникой, измельченными фисташками и украшенное полураскрытыми розами из масляного крема: декор, который опередил свое время. Торт выстрелил в Instagram, и когда Грегори и Макс подали в гражданский суд на первую пекарню за дискриминацию, эта история вызвала серию громких заголовков в национальных СМИ. Сабин, которую изображали как Рут Бейдер Гинзбург от мира тортов, за одну ночь набрала первые сто тысяч подписчиков в Instagram. Далее последовали контракты на три книги, а также еженедельный сегмент о выпечке в программе «Доброе утро, Канада».
Более важными были события, произошедшие в ее личной жизни. Она бросила наркотики (практически), открыла свой канал на YouTube и уволилась из Along Came a Blackbird. Но и Рейнольдс не желал уходить тихо, в конце концов, он оставил ради Сабин жену, с которой прожил вместе двадцать лет, и троих детей-подростков. Он развязал жаркую войну в социальных сетях, назвав Сабин «бездарной оппортунистической альпинисткой». Никто ему не поверил. Из-за него условия в ресторане ухудшились, но он обвинил именно Сабин в потере звезды Мишлен и возможном закрытии ресторана Министерством здравоохранения.
Время от времени я находила его унылые комментарии на наши посты и была вынуждена их удалять.
Энцо вернулся в комнату с тарелками еды. Он дал нам по кусочку лазаньи, щедро усыпанному маленькими фрикадельками.
Сабин сидела сгорбившись и выглядя как почетная гостья на вечеринке жалости, Энцо поставил перед ней тарелку.
– Он жаловался на что-нибудь?
– Ничего такого, – ответила тетя Стелла. – Но ты же знаешь Франческо, он бы нам не сказал, даже если бы что-то было не так. Кто знает, что творилось в этой голове! Давно с ним разговаривала?
– Пару месяцев назад. Кажется, у него был день рождения. Он не любил разговаривать по телефону, всегда спешил отделаться, так что… – Ее фраза оборвалась. – Она уставилась на лазанью, но даже не взялась за вилку. – Когда похороны?
Воцарилось драматическое молчание, прежде чем Стелла ответила.
– Никаких похорон не будет.
– Завтра вечером поминки, ма. Это то же самое.
– То же самое? – Лицо женщины потеменело. – Как Господь узнает, что нужно прийти и забрать Франческо на вечный покой, если похорон не будет? Без тела, которое можно было бы показать? Без церкви? Думаешь, Иисус придет искать его на поминальную службу в собственную гостиную?
– Может быть, он того и хотел, – тихо предположила Сабин.
Тетя пристально на нее посмотрела.
– Нет, это не его затея. Я знаю, откуда она взялась. То же самое было и с мистером Беннеттом. Он умер, а мы сидим в этом доме и смотрим друг на друга, как идиоты.
– Basta, мама, – предупредил ее Энцо, протыкая вилкой слои макарон.
– Упокой Господь его душу, но твоим отцом, Сабин, всегда было слишком легко манипулировать. Он отпустил тебя в кулинарную школу, и мы больше тебя не увидели. – Стелла закуталась в черный кардиган. – Если бы у тебя была мать – настоящая мать, следящая за тобой, – ничего этого не случилось бы. Ты могла бы сейчас быть замужем, как нормальная женщина, рожать детей. Все были бы намного счастливее. Но посмотрите на нашу семью – ни одного bambino, ничего, одни змеи, кусающие собственные хвосты.
Я знала Сабин, поэтому ждала, что она откроет рот и выскажет все, что думает. Но она ничего не ответила.
Глаза тети скользнули по ней, по ее растрепанным волосам, впадинам под скулами и нетронутой лазанье. Кажется, у Сабин в детстве не было особой группы поддержки.
– И все эти татуировки, Сабин! – Тетя подняла голову и издала ужасающий вой, глядя в потолок. – Иногда я вижу их на видео. В Instagram. Понятия не имею, почему ты так себя губишь.
– Господи Иисусе, ма. – Энцо уронил вилку на тарелку. Крупинка пармезана задрожала на его усах.
Сабин вцепилась пальцами в завитки красного дерева на подлокотнике. Я задержала дыхание и заметила, как пальцы Пола зарылись в глубокий ворс ковра. Рококо обступил нас со всех сторон.
– Ты думаешь, это bella, да? Но через пару лет это будет выглядеть уродливо. Одинокая сорокалетняя женщина, покрытая татуировками, – что за отвратительная жизнь.
Сабин встала и вышла из комнаты.
Тетя посмотрела ей вслед, качая головой.
– Совсем как отец. Когда говоришь ей что-то, чего она не хочет слышать, сразу уходит.
– Она в шоке, – заступилась я, хотя инстинкты документалиста твердили, что я не должна вмешиваться. – Никто даже не потрудился позвонить ей вчера. Отец Сабин умер, а вы позволили ей сесть в самолет, ничего не рассказав.
Стелла посмотрела на меня как на идиотку.
– Мы не сказали, – ответила она, – потому что знали, что тогда она не прилетит.
Я последовала в том же направлении, в котором исчезла Сабин. У входа на кухню ковер сменился мраморной плиткой. Она стояла внутри, положив руки по обе стороны раковины, и смотрела в окно на задний двор.
– Все в порядке?
Она обернулась.
– А, это ты.
– Может, нам лучше уйти?
Сабин энергично потерла нос и кивнула.
– Вызови Uber.
Она пододвинула ко мне свой телефон через кухонную стойку.
– У них здесь работает Uber? – Телефон распознал мое лицо и разблокировался.
– Есть какое-то такси. Позвони в любую службу.
– Хорошо, в какой отель поедем?
– Нет. Никакого отеля. Возвращаемся в аэропорт. Возвращаемся домой.
Я оторвала палец от экрана, мне нужно было подумать. Я прокручивала эту мысль в голове с той самой минуты, как Энцо сообщил плохие новости. Мои инстинкты подсказывали мне, что еще не время уезжать.
– Она тот еще фрукт, твоя тетя. Но есть тролли, которые в тысячу раз хуже.
У женщины все-таки стояли кулинарные книги Сабины, выставленные на видном месте в буфете.
– Приезжать сюда было ошибкой. – Сабин повернулась обратно к окну. – И виновата в этом ты.
Я прислонилась к завитой мраморной столешнице. Ее зубчатые края впились мне в поясницу. Кажется, Марк Твен что-то говорил о невозможности вразумить идиота? Не то чтобы Сабин была идиоткой, но иногда она не видела дальше своего носа.
– Ты не можешь взять и не пойти на похороны отца.
– Это не похороны. Мемориальная служба. Она вскинула голову. – К тому же он об этом не узнает.
– Ты точно все продумала? Я имею в виду, а что будет с шоу?
Сабин прищурилась.
– А что будет с шоу?
Я вцепилась большими пальцами в лямки комбинезона, еле удерживая себя от того, чтобы обернуть их вокруг ее шеи. Разве не она сидела за тем же столиком в L’Elan, когда сотрудники Netflix наконец перешли к делу? Когда они отбросили лучезарные улыбки и превратились в роботов из литого металла? Даже улыбчивая Бри растеряла весь свой непринужденный дух сотрудничества, который так очаровательно привносила в их трехглавое чудовище.
– Мы не против поделиться с вами мыслями о ситуации, – сказала она тогда, соорудив из пальцев сложную конструкцию и положив ее на колено, – потому что это бизнес-миссия, в которую мы верим. Как руководителям отдела разработки шоу без сценария, нам было поручено рассказывать истории об «удивительных героях, чутких и настоящих».
Я приняла эту критику близко к сердцу. Я была ее автором, ее редактором и ее голосом. Если Сабин не посчитали настоящей – значит, я плохо делала свою работу.
Но я все же знала, что делала.
Я была хранителем ее производственной библии и могла и переписать ее. А теперь у меня был для этого материал. Я видела ее лицо в аэропорту в тот момент, когда мне пришлось сказать, что ее отец скончался. Это было внезапно, такого никто не мог предсказать. Ее лицо вытянулось, но не одеревенело: голова склонилась набок, а глаза наполнились слезами. Я поняла, насколько сильный это был удар для нее. Ее лицо кричало о том, что я нажала на какую-то фундаментальную болевую точку, которую она скрывала всю жизнь.
Это было идеально. И мы засняли это на видео.
– Знаешь, что я поняла за те два коротких часа, что мы здесь пробыли? – спросила я наконец ровным тоном. – Что у тебя уже есть чуткость и искренность, за которыми так охотятся эти придурки. Ты из самого настоящего теста. Посмотри на тетю, на двоюродного брата – на свою реакцию на них всех. Почему ты так боишься показать это?
Она подняла глаза.
– Ты ведь понимаешь, что за тобой наблюдают целых пять миллионов человек? Ты правда думаешь, что им нужны только рецепты и идеи для выпечки?
Я нашла недостающую сюжетную линию жизни Сабин. Это то, что нужно было увидеть трехглавому Церберу, прежде чем они подпишут контракт. Это и было тем, ради чего мы сюда приехали – но теперь как будто на убитых горем, покрытых голубым ковром и розовой глазурью стероидах. Я не могла позволить ей убежать от этого, просто потому что ей было неудобно. Я слишком много вложила.
– Люди любят выпечку, потому что она дает им отдохнуть от реальной жизни. Но они наблюдают за тобой, потому что ты настоящая, уязвимая и красивая. Самое время впустить их в свой мир. – Я раскинула руки, как будто хотела охватить ее личное пространство, кухню ее тети и весь город. – Потому что, Сабин, ты же понимаешь, что такая возможность больше не представится, да?
Было время, всего несколько лет назад, когда я тоже была на коне, но когда прилетели стервятники, просто опустила руки. Я была слишком молода, слишком глупа, чтобы справиться с ними. И к тому времени, как я осознала, что произошло, от меня и костей не оставили. Тогда я и попыталась покончить с собой.
Любой сделал бы так, потеряй он то же, что и я.
После большого горя начинаешь иначе смотреть на свои перспективы. Я не была бессердечной, лишь увидела возможность, обрисовала ее контуры и вдохнула в нее жизнь.
Сабин посмотрела на меня, на мои руки. Она знала, что мы обе увязли в этом.
– Хорошо, – согласилась она. – Мы остаемся.
Я улыбнулась, но лишь слегка. В конце концов, человек умер.
«Положи пистолет на землю и возьми канноли». Более мудрых слов еще никто не говорил. И сегодня я покажу вам, как сделать эту знаменитую итальянскую выпечку в домашних условиях. Мы будем готовить по одному из первых рецептов, которые я придумала: хрустящие канноли с шоколадной глазурью и рикоттой из овечьего молока. Эти канноли настолько вкусные, что их поместили на первую страницу раздела «Еда и напитки» в Toronto Star.
В этом выпуске я научу вас, как замешивать, раскатывать и обрезать тесто…
Мы узнаем, как лучше всего придавать форму канноли…
А еще мы попрактикуемся в том, как управляться с кондитерским мешком, чтобы крем профессионально распределялся по центру.
Эти канноли делают вам предложение, от которого вы не сможете отказаться. Ну что, закатайте рукава и приготовьтесь к сладкому!