Я была немного оглушена тем, что происходило вокруг. Грохот и свист машин казались зловещими, а люди, сидящие в них, – громкими обезьянами. Они не были очарованы мной, как женщины в кондитерской напротив. Отец усадил меня в конце длинного рабочего стола.
– Закатай рукава, Саби. – Он указал на горку муки на столе.
Я не понимала, какое отношение мои рукава имели к выпечке, но подчинилась. Моя лучшая версия заключалась в том, что магия – способность превращать влажное тесто в горячий пористый хлеб – должна находиться где-то в рукавах моего маленького синего вельветового джемпера.
Это была идея бабушки – сводить меня в пекарню, чтобы вытащить из дома Джулии. С момента нашего приезда я стала меньше есть, что, как сообщит вам любая итальянская бабушка, является симптомом неизлечимой болезни. Но чего еще они ждали? Я сменила шумный общий стол девочек и юных послушниц в аббатстве на столовую, отделанную деревянными панелями, где обедали на фарфоре Royal Crown Derby и где отец начинал трапезу с того, что объяснял нам, почему Джулия на этот раз не присоединится. Бабушка никогда ничего не комментировала, просто склонялась над моей тарелкой, нарезая мясо, которое поджарила. Она редко говорила хоть слово в пользу Джулии или против нее.
И вот сейчас, в мастерской пекарни, он сделал неглубокое отверстие в центре кучи муки и медленно влил туда молоко. Facciamo un pozzo – сделаем колодец. Способ приготовления хлеба из старой страны, до того, как миксеры взяли на себя эту роль. Я перегнулась через стол, наблюдая, как он опускает немного муки с краев в колодец, чтобы отверстие стало шире.
– Теперь давай мне вот это. – Отец кивнул в сторону, и я принесла ему миску с плавающим в масле яйцом. Он помог мне опрокинуть ее поверх муки.
Я подняла взгляд, глаза были обрамлены густыми волнами волос, которые бабушка пыталась заколоть мне за уши. Я не знала, что делать дальше. Отец не совсем улыбался, но на этот раз казался расслабленным. Как будто ему было приятно стоять рядом со мной, наблюдая, как яркий желток проскальзывает в середину муки.
– Это похоже на гору с озером посередине, – сказала я ему по-итальянски. – А яйцо – это солнце.
– Мне больше нравится твоя идея, – согласился он. – Facciamo una montagna.
Отец взял вилку и принялся взбивать внутренние стенки, пока они не обрушились на озеро и солнечный свет. Рельеф исчезал по мере того, как мука, молоко и яйцо превращались в шар из теста. Главная радость пекаря – взять небольшую сухую горку и создать податливую структуру.
– Готова замешивать?
Он посыпал рабочую поверхность мукой и показал мне, как использовать тыльную сторону рук, чтобы прижать и расплющить шарик. Мои крошечные ручки оставляли лишь маленький след в тесте, и мне приходилось становиться коленями на табуретку, чтобы дотянуться до всей поверхности. Отец помогал мне: после каждого оборота загибал дальний край теста обратно ко мне, снова скатывая горку.
– Знаешь, когда можно заканчивать? – спросил он. – Если при зажатии между пальцев тесто на ощупь как мочка уха – значит, готово.
Я подняла на него глаза, полные восторга от такой странной перспективы. А потом он сказал:
– Ты скоро пойдешь в школу, Сабин. Хочешь туда?
Я перестала месить.
– Нет.
– Продолжай, – ответил он. – Тебе придется пойти. Энцо два года, а он говорит по-английски лучше тебя. Ты же хочешь выучить английский, да?
– Нет, – снова отрезала я и сложила руки под столом. Почему он все портил своими разговорами о школе? Каким-то образом я интуитивно чувствовала, что за этой идеей стоит Джулия. Я не нравилась его жене-Мадонне, живущей на третьем этаже. Но поскольку она всегда была там, наверху, я иногда могла притворяться, что ее не существует. К тому же она не вела себя как жена. Zia Стелла готовила еду, пылесосила, стирала и кормила Энцо. Я видела Джулию только тогда, когда она спускалась по величественной деревянной лестнице к выходу, красиво одетая и источающая аромат духов, а еще когда она возвращалась и поднималась обратно на третий этаж. Каким-то образом ей удавалось не появляться в отрезок времени между этими событиями.