Рядовой Сдукт упрямо шагал по черноте строго на восток.
В этом походе он был не одинок. Где-то там далеко за пределом видимости так же упрямо шагали вперёд и его товарищи. Командование отобрало их, полсотни «счастливчиков», для прохождения участка стокилометровой ширины. Оттого и образовались такие гигантские расстояния даже между соседями.
Вода во фляжке Сдукта давно закончилась, и некогда промокшая до нитки от пота одежда теперь скребла тело задубевшей соляной коркой. И это была самая малая неприятность в щедрой на гадости черноте.
За время многочасового перехода автомат и тяжёлый заплечный ранец как-то сами собой соскользнули с обвисших плеч и, зарывшись в мёртвую пыль, сгинули где-то далеко позади.
Злое солнце превратило окружающую графитную пыль в адову топку, и поднимающийся от черноты жар оборачивался пыткой при каждом вздохе несчастного. Кругом же на километры во все стороны не было ни единого возвышения, в тени которого можно было бы спрятаться от жалящих лучей и хоть чуть-чуть перевести дух.
Ровная, как скатерть, чернота сводила на нет даже минимальные шансы на выживание здесь бота, забравшегося слишком далеко от привычных городских кварталов. Чудом остававшийся пока что в здравом уме Сдукт осознавал обречённость своего положения, но, следуя приказу, упрямо двигался дальше по намеченному командованием маршруту. Ведь его нарушение грозило бесчестьем, что для воина было стократ хуже смерти.
Перед походом каждому из отобранных командованием «счастливчиков» в медчасти был поставлен укол под левую лопатку. Он оказался чертовски болезненным, настолько, что даже в теперешнем плачевном состоянии Сдукта передёргивало от воспоминания о перенесённой тогда боли. Им вкололи какой-то лютый допинг, чтобы отобранные боты как можно дольше продержались в невыносимых условиях черноты, сохраняя ясный ум и рассудок. И судя по тому, что окружающий жар до сих пор не свёл Сдукта с ума, эксперимент с уколом сработал на все сто.
Закрытые солнцезащитными очками глаза смертельно уставшего солдата не сразу среагировали на стремительное перемещение чернильной массы впереди. Когда же до затуманенного усталостью мозга дошло, что на него несётся огромное чудовище, Сдукт успел среагировать на смертельную опасность лишь отчаянным криком, из-за сухих, как наждачная бумага, горла и языка обернувшегося всего лишь жалким сиплым шипеньем.
Через несколько секунд чудовище настигло свою жертву, и страдания Сдукта закончились мгновенной смертью без боли.
Абсолютно чёрный джип, несущийся под сотку по пустынной асфальтовой дороге, вдруг резко сбавил ход. С пронзительным скрипом тормозных колодок чёрная махина внедорожника вильнула на обочину и там остановилась.
Двое сидящих в салоне мужчин в одинаковой чёрной одежде и чёрных очках переглянулись и обменялись молчаливыми кивками. При этом на их угрюмых неулыбчивых лицах не дрогнул ни один мускул, не отразилось ни единой эмоции.
– Объект проявился на восемнадцатой пешке в кластере две тысячи сорок девять дробь триста семьдесят два, – равнодушным голосом объявил пассажиру слева водитель. – Санкционирую активную фазу предварительного этапа.
– Поддерживаю, – таким же безучастным голосом откликнулся пассажир.
– Перехожу на жёсткое управление следующей, ближайшей к объекту пешкой – семнадцатой, в соседнем кластере две тысячи сорок девять дробь триста семьдесят один, – снова заговорил водитель.
– Разворачиваю и веду остальные пешки к намеченному пунктиру. Отслеживаю форс-мажоры, – подытожил короткий разговор пассажир.
И оба тенелова с отрешённым видом замерли в своих креслах каменными истуканами. А скрывающая их чёрная машина на обочине через мгновение словно растаяла в воздухе.
Сознание бредущих по черноте ботов на несколько секунд отключилось, но их потерявшие контроль смертельно уставшие тела не только устояли при этом на ногах, но и повинуясь внутренней команде, сделали повороты – каждое тело в свою сторону и на чётко отмеренный угол.
Вернувшееся слегка подкорректированное далёкими кукловодами сознание пешек призвало ботов двигаться строго в новом направлении. И солдаты продолжили дальнейшее путешествие по черноте, пребывая в блаженном неведении уготованной каждому незавидной участи.
С высоты птичьего полёта последствия манёвра ботов выглядели следующим образом. Изначально те двигались по черноте редкой цепью параллельными курсами на расстоянии примерно двух километров друг от друга. Теперь же развернувшиеся боты двинулись по диагоналям навстречу друг другу. Но из-за различной остроты углов, заданных диагоналям траекторий движения каждого бота, сходиться на центральной оси они должны были опять же на значительном удалении друг от друга.
Первым сомнительная честь пересечь роковую центральную линию общего сбора выпала соседу Сдукта слева, рядовому Врозду. Сознание этого бедолаги не вернулось в тело после поворота, и последние двадцать минут жизни семнадцатая пешка бездушной куклой шагала по черноте, ведомая персональным кукловодом. Оно и к лучшему, ведь потерянную жизнь сравнительно легко потом возродить (при наличии, разумеется, запаса воскрешений), психику же отправляемого на убой смертника восстановить потом будет ой как непросто. И гораздо гуманнее было отключить сознание обречённого на погибель бота задолго до страшной развязки.
Следом за семнадцатой пешкой на заклание чудовищу отправилась девятнадцатая. Затем настал черёд двадцатой, потом шестнадцатой. Дальше двадцать первая, двадцать вторая, пятнадцатая… Ну и так далее.
Ведомый таким незамысловатым макаром связанный кровавыми жертвами объект неотвратимо двигался по проложенному кукловодами пунктиру, выходя на заранее намеченную цель.