Было почти шесть часов, когда Брайант, пробившись сквозь пробки часа пик, припарковался на стоянке перед больницей Рассел-Холл. По мнению Ким, то время, которое они уже провели в машине, и то расстояние, которое преодолели, никак не коррелировались с теми успехами, которых они успели добиться.
– Сколько еще она будет здесь? – спросил Брайант, заглушив двигатель.
– Сказала, что будет ждать нас в кафе, – с этими словами Ким выпрыгнула из машины, – до половины шестого. И мы вполне могли успеть, если б ты немного притопил.
– Да пробка эта чертова помешала…
Ким чувствовала, как ей не хватает возможности самой сесть за руль. Если б машиной управляла она, то они нырнули бы в переулки и, срезая там, где можно и где нельзя, успели бы вовремя. А Брайант предпочел смириться с тем, что все дороги превратились в одну большую пробку, и стал ждать.
– Если она уже ушла, то это будет твоя вина, – на ходу бросила Ким, устремляясь к автоматическим дверям.
– Ну да, запиши на мой счет, – проворчал сержант.
В больнице царил тот самый бардак, который случается, когда пациенты из поликлиники расходятся по домам, а в клинику начинают прибывать посетители стационарных больных. Ким скрестила пальцы, в надежде избежать встречи с доктором Шахом. Ведь все это мало походит на сидячую работу.
В кафе было многолюдно и шумно, но Стоун сразу заметила женщину. Не в последнюю очередь потому, что та с нетерпением смотрела на вход. И хотя они никогда не встречались, Ким поняла, что женщина тоже узнала ее.
– Миссис Уилсон, спасибо, что дождались, – поблагодарила детектив.
Она знала, что главный врач больницы – человек занятой, и им повезло, что женщина смогла наскрести несколько минут для беседы.
– Простите, что не смогу уделить вам много времени. У меня через десять минут встреча.
Ким бросила взгляд на Брайанта, который прошел мимо нее к автомату с кофе.
– Я прямо к делу, – сказала в ответ инспектор, подумав, что в мире уже не осталось руководителей, которые работали бы строго с девяти до пяти.
По виду женщине было лет тридцать пять. И хотя прическа в виде пучка волос на затылке еще держалась, несколько локонов успели за день выбиться из нее. Мейк-ап, наложенный утром, давно стерся.
– Бесконечные интервью, – пояснила женщина.
– Ищете замену Корделлу? – уточнила детектив.
– Может быть, это покажется вам бессердечным, – ответила Уилсон, – но хирургов надо заменять как можно скорее. Мы уже отменили три больших и пять рутинных…
Ким догадалась, что речь идет об операциях.
– Да, цифры не радуют, – заметила она. Вопрос отмены операций в государственных клиниках муссировался по телевизору в каждой новостной программе.
– Еще меньше радуются пациенты, – холодно заметила Уилсон. – Две из трех больших операций были сложными случаями, требующими удаления матки. – Она помолчала. – Рак. – Покачала головой. – Остальные хирурги работают изо всех сил, чтобы заменить выбывшего из строя, но потеря одного человека – это серьезная потеря.
Ким кивнула в знак понимания. Она могла только представить себе, какому давлению со стороны политиков, общественности и пациентов подвергается ее собеседница. Ее вовсе не удивило бы, если б женщина на таком посту превратилась в заезженную клячу, – а Уилсон еще как-то умудрялась оставаться человеком.
Главврач вызывала у Ким симпатию.
– Как мы понимаем, доктор Корделл много лет работал здесь по совместительству?
– Он начал задолго до меня, – Уилсон кивнула. – Сразу же после того, как у его жены случился второй выкидыш двадцать лет назад. Он рассказывал, что тогда Солу было семь, а Люку – пять, но Лилит отчаянно хотела дочку. Ее привезли сюда, и хотя ребенка спасти не удалось, он так и не забыл наших усилий.
– И около месяца назад Корделл стал работать здесь на постоянной основе? – уточнила Ким.
– Когда он ушел из «Окленда», мы мгновенно ухватились за него. Мы были бы идиотами, если б не сделали этого. – Уилсон посмотрела на часы. – Несмотря на все недостатки, он был блестящим хирургом.
– Но до вас дошли слухи относительно Хиткреста? – поинтересовалась Ким.
– Слухи… – Главврач фыркнула. – Посмотрите вокруг, офицер. У нас работают врачи, медсестры, вспомогательный персонал, администраторы, регистраторы, уборщики, добровольцы. Да у нас здесь маленький город. И мы не можем позволить себе роскошь прислушиваться к слухам.
– А вы связывались с «Оклендом», чтобы получить рекомендации?
– Конечно, – ответила Уилсон, подвигаясь на диване, потому что подошел Брайант. Еще один взгляд на часы. – Нам сказали, что там против него начали служебное расследование, но не стали распространяться по этому поводу.
Ким поняла, что главврачу пришлось принимать решение, основываясь на той информации, которой она располагала. Слухи слухами, расследования расследованиями, но здесь, в больнице, на его стороне была незапятнанная репутация и сотни спасенных жизней.
Сама она поступила бы точно так же.
– А теперь офицер, мне действительно уже…
Не договорив, Уилсон встала. Их время истекло.
– То есть вы можете подтвердить, что здесь на доктора Корделла никто не жаловался? – спросила Ким.
В этот момент зазвонил телефон Уилсон.
– Конечно, нет, инспектор, – женщина нахмурилась. – Более того, все было с точностью до наоборот.
«Черт, мне бы еще несколько минут», – подумала Стоун, наблюдая, как Уилсон исчезает в левом коридоре.
Справа от Ким какой-то человек поднял голову и посмотрел детективу прямо в лицо. В его глазах мелькнуло узнавание – Ким оказалась той, кому он накануне предложил стул, и она от него благополучно отказалась.
Стоун улыбнулась и кивнула ему. Брайант проследил за ее взглядом и нахмурился.
– Это мой приятель Терри, – сказала инспектор, беря в руки кофе.
– Итак, тринадцать обвинений в «Окленде» и ни одной жалобы здесь. Какие мысли по этому поводу?
Ким сделала глоток кофе и глубоко вздохнула:
– Честно сказать, Брайант, я ничегошеньки не понимаю.