Непонятно почему Петя не приехал вчера с утра, как обещал – так то, обидненько. Вчера весь вечер перед вылетом переписывались, я ему фотки разные красивые кидала, он облизывался как кот на сметану, а сегодня не прилетел. Ну может, конечно, какие-то делишки появились, я все равно всегда в состоянии «ждуна», жду когда он сам позвонит или приедет. Вчера обещал, что с утра заедет поздравить с праздничком, говорил, что гостинчик везёт, я с самого утра вся расфуфырилась, вся из себя такая в шелковом халатике, в красивом бельишке да ещё плюско всему ему, его любимый медовик испекла. Черканула с утра в Ватсапп «доброутречек» – а там одна галочка, значит не доставлено сообщение. Ну нет так нет, значит застрял где-то, где нет связи или телефон отключил. Такое уже бывало неоднократно. По моему опыту до вечера можно в гости не ждать, значит дела настолько важнючие что сегодня не до меня и моей упругой попки. Значит сидеть и дома ждать глупо, поехала я по своим делам: попокач в спортзале, СПАшка, массажик, магазинчики всякие, периодически заглядывая в айфончик, не появилась ли вторая галочка. Вернулась только к вечеру, но сообщение было по-прежнему не доставлено. Ситуация непривычная и неприятная, так надолго Петя ни разу не пропадал, да и обычно предупреждал в течении дня, когда заскочит на кофеек. Решила нарушить все правила и набрать на второй его номер, там Ватсапчика нет, кнопочная трубочка родом из прошлого века, а там абонент не абонент. Совсем тревожненько становится. Куда он так запропастился, что ни один телефон не работает? Если Петя исчезнет, что я делать то буду? Опять идти в эскорт? Вообще не хочу, не радует такая перспективка. Мне классненько быть содержанкой при одном мужичке, меня всё очень устраивает. Петя внешне приятный, всегда ухоженный, вкусно пахнет, секс замечательный, без лишних извратов, мне даже очень нравится. По сравнению с теми клиентами, которые иногда попадались, просто курортный роман. Никакой жести, никаких вонючих уродов, перед которыми надо разыгрывать страсть и удовольствие пересиливая рвотный рефлекс, никакого страха что сделают что-то настолько болезненное что потом неделю сидеть не можешь. Да и просто ушел страх что просто покалечат или вообще убьют.
Страшных историй с такими исходами в среде девочек ходило много, меня бог отвел, от сильных залётов и травм. Петя же хороший, ничего сверхъестественного не нужно, кроме пары моментов с его недетскими размерами и порывами страсти, которые давали локальный травматизм, но иногда можно и потерпеть, и даже нужно потерпеть. Жизнь она вся в основном из потерпеть ради удовольствия. А в остальном он меня не парит ничем, денег даёт на всё что попрошу, еще и откладывать в заначку получается. Эта привычка делать «закрыску», осталась из детдомовского детства, тогда хлеб под подушку ныкала, страшно было без еды остаться, и с голоду мучаться. Бывали моменты, когда жрать совсем нечего было и живот так скручивало что эту боль до сих пор помню. Теперь вот денежку коробчу, чтобы с голоду не сдохнуть если что случиться.
«Петя мне надо в ЦУМ, дай денежку, Петя у меня денежка на красоту закончилась, Петенька у меня денежка на такси кончилась». И всегда на тумбочке появляется конверт с парой-тройкой тысяч баксов, или сам завозит, или его заика-водитель денежку передает. Толик всегда так смешно смущается, а я специально сильно не одеваюсь чтобы подразнить. Выйду в футболочке на голое тело, «Здравствуй Толик», и смотрю как его простое курносое русское лицо краской заливается аж до ушей. Чувствую свою женскую власть над этим смешным парнем.
Возьму денежку – на пятьсот баксов что-нибудь покупаю, а остальное в заначку. Вот так и копится копеечка к копеечке, центик к центику, на мечту – домик и мини гостишечку на берегу бухты в Черногории. До сих пор вспоминаю тут поездку на яхте по Балканам с клиентами. Такая красотища, аж дух захватывало от этой красоты неземной, тогда и поняла, где на пенсии жить хочется. Ласковое солнышко, прозрачная вода, воздух хоть поварешкой с кастрюли ешь, красная черепица на фоне гор – как на картинках. Сходишь на землю, вокруг медленная и тягучая жизнь, никто никуда не спешит – мой история.
Детство в интернате в холодной Сибири сделали ненавистным любой холод, наморозилась тогда на всю оставшуюся жизнь, хочется, чтобы вокруг всегда красивенько и тепло. Пенсия не за горами, в моей профессии она рано начинается, ну сколько мне еще? Лет пять, максимум десять, уеду туда, замуж выйду, детей нарожаю. Местные бабы ужас какие страшные, высоченные, носатые, одеваются как с вещевого рынка, красятся как ведьмы в телевизоре. Я по сравнению с ними, буду еще лет двадцать сильно лучше выглядеть, да и эскорт некоторые умения наработал, такие что любой мужик доволен будет.
На домик то уже хватает, но пока без гостишки, и жить на пенсии пока там не на что, заначки максимум на пять-шесть месяцев хватит. Так что придется кого-то местного сразу окручивать. Но по слухам от подружаек, мужики там до сорока лет с мамой живут и жениться не торопятся. А пока нет свадьбы в ресторане платишь сама за себя, не говоря уже о каких-то дорогих подарках.
С другой стороны, заходят туда яхты дорогие, думаю с голоду не помру в любом случае, на еду себе денег заработаю. Интересно ну сколько он еще меня содержать будет? По проверенной информации от Сашки, Завадский девок всегда менял чаще чем туфли. А я вот уже на год задержалась, совсем непонятно за счет чего, и чьими молитвами.
Блин если Петя сегодня не появится, придётся Сашке звонить, хоть он под страхом смерти запретил. Боится почему то, что узнают о нашем с ним старинном знакомстве с детдома. Забавно конечно было его увидеть, как-то раз на выезде по работе, и как он меня узнал вообще непонятно. Приехали банкет обслужить с какими-то америкосами, и тут он ко мне подходит: – Алинка ты чоли? Я аж офигела, вот так встреча через десять лет. А он оказывается теперь большой начальник, из худенького забитого, но жутко умного мальчишки вон какой солидный. Обменялись телефонами, договорились посидеть в рестике за былое – детдомовское аперолю выпить. Там он мне и предложил «случайно» с его начальником познакомиться. Говорит тот в поиске очередной пассии для необременительного секса в уютной квартирке. А я по всем его хотелкам подхожу, типа жалко Сашке меня стало, зачем старой детдомовской подружке по вызовам ездить, припаркую у папика. И ведь получилась у него всё – «случайно» организованная встреча с Петей в «Фитауте», «ой мужчина помогите с упражнением, а вы такой сильный, такой остроумный». А Петя же прям кобелитто, на комплименты и красивую попку сразу стойку сделал. А дальше дело техники, ресторан-караоке-гостиница-квартира. На всю комбинацию ушло пару недель. И вот уже год как Петя заезжает с завидной регулярностью, в наше уютное гнездышко. Я считаю, что заслужила это, столько плохого за свои годы хлебнула что многим на пять жизней бы хватило, так что менять ничего не хочу.
Когда мне было три года, умер отец. Как мне рассказали – чтобы кормить семью начале девяностых, он начал воровать. Поймали его быстро за небольшую кражу, посадили немного посидеть, отпустили. Там он подхватил туберкулёз, с чем и вернулся домой. К тому времени, когда он слёг, мать заразилась. И перестала хоть как-то ограничивать себя в алкоголе, скатываясь все больше и больше. Это я уже узнала потом, от воспитателей. Первые детские воспоминания более-менее адекватной картинкой – засранная в хлам хрущевка, вечно пьяная в слюни мать, постоянно хочется есть, грязная одежка, в квартире вонь, какие-то левые мужики, которые хоть немного подкармливали. Хорошо, что лет было сильно мало и меня никто из них не оприходовал, повезло считай. В целом – росла беспризорником. Голодным ребёнком, который в одно время перестал гнушаться даже попрошайничать.
Холод и голод, эти два чувства вечной татуировкой отпечатались на мне на всю жизнь, и я всю дорогу пытаюсь эти татуировки свести. Но страх никуда не уходит, в этом и есть все мои мечты, жить там, где всегда тепло, и иметь заначку чтобы не голодать.
Следующие осознанные воспоминания, уже дет дом, там хотя бы была еда, хоть какая-то. Да по-прежнему условия жизни были не сладкие, но такого чтобы не жрать три-четыре дня не было, такого не было. Детдом начала девяностых отдельная тема для воспоминаний. Там в чем то было хорошо, кормили три раза в день, но воспитатели били нещадно за любые оплошности, да и дети это вообще самые злые существа на свете.
В детдоме демонстрация каких-то переживаний считается слабостью, нельзя ныть, нельзя плакать, нельзя унижаться, нельзя быть слабым. Ты должен уметь подавить свои эмоции, нельзя показывать, что с тобой происходит на самом деле. Хорошего вообще не случается, привычнее получить удар в лицо, чем поглаживание по голове. В целом, были моменты хорошие, были ужасные, были грустные, разные были. Самое запоминающее это издевательства взрослых ребят над младшими, ну и насилие. Старшие девочки взяли в основу приучать всех к тому, что нет личных вещей, что есть общак, что любой может подойти ко мне и без разрешения пользоваться моими вещами. Кто хоть как-то пытаться им оказывать отпор, сразу получали по лицу ногами. Руководству было всё равно, что у нас происходило, шла прям такая борьба за выживание, благодаря которому появилась во мне закалка. То, что я стала стойкая в принципе к любой жестокости, хочется сказать спасибо детскому дому. За жизнь там я поняла накрепко – Людям доверять нельзя. Никому. Нужно беречь себя, вокруг одни шакалы и другое зверье. Кто сильный тот и прав, любви нет, сочувствия и поддержки нет. Те, кто может командовать пользуются этим просто ради того, чтобы самоутвердиться и унизить слабого. В совсем детском возрасте помнится момент, когда не разрешали ночью вставать в туалет, на просьбы тебя могли стукнуть, и вот ты лежишь и думаешь, а как до утра долежать и дотерпеть до туалета, плачешь и дико боишься описаться, потому что, если увидят опять выпорют воспитатели. Да и дети сыкухой будут обзывать что еще страшнее. Но и это было не самым страшным, самое стрёмное наказание было лишение еды и угол на всю ночь. Тебя лишали ужина, ставили в угол голой на всю ночь. На ночную смену приходила выспавшаяся воспиталка и всю ночь сидела у телевизора, и караулила провинившихся, если ты начинаешь засыпать, тебя сначала бьют по ногам, а потом тащат в ванную комнату и направляют душ в лицо, либо топят в раковине лицом, и потом возвращают обратно в угол. Итого, ты стоишь в углу около семи-девяти часов, включая издевательства надсмоторщицы. Сначала было тяжело, было больно, потому что я часто была в козах отпущения, потому что косячила. Самое обидное было получить наказание за "воровство"еды, когда проносишь хлеб в спальню, чтобы поделиться с тем, кого наказывали и лишили ужина, или заначить в наволочку чтобы схомячить ночью. Потом перестроилась и перестала пытаться кому-то помогать, выживала сама по себе и перестала попадать в такие проблемы.
Конечно, при всех этих ужасах было и хорошее, мы всегда были одеты, обуты, накормлены, у нас у всех была крыша над головой, нас учили, были разные кружки. По выходу из детского дома я умела всё, и по хозяйству, и по кухне, за что большое спасибо детскому дому. Сейчас могу и борщ сварить и медовик испечь, да и квартиру сама убрать.
Там мы и пересеклись с Сашкой, одногодки не так чтобы дружили, но отношения были хорошие. Я старалась дружить со старшими пацанами.
Потому что самое страшное в таком месте, это когда дети взрослеют, играют гормоны, и пацаны хотят всё движущееся и недвижущееся. Траходром стоял такой, что мама не горюй, там даже не спрашивали хочешь ты, не хочешь, главное он хочет, а значит сделает. Всё это научило не сопротивляться и пытаться получать удовольствие от любого секса с кем угодно. Ну или просто не обращать на это внимания. Меня в первый раз трахнули в одиннадцать, у меня даже еще месячных не было, а я уже трахалась во всю ивановскую, конечно было больно, пацаны про предварительные ласки ничего не знали, а из смазки только вазелин. Зато мой внутренний пофигизм и очень простое отношение к сексуальным утехам определили куда идти после выхода из учреждения. С учетом того, что выглядела я лет с одинадцати очень неплохо, натерпеться насилия пришлось много. Потом уже поняла, что надо задружить с самым сильным старшаком, и трахать тебя будет только один. С чем успешно и справилась, научилась подстраиваться, быть удобной и такой какой нужно самому сильному.
Я считаю, что мне по жизни в принципе подфартило несколько раз. Первое везение – мои внешние данные, откровенно говоря, я красивая от природы, и голод и скитания не убили во мне эту красоту, сама по себе невысокая, но ладно скроенная, блондинка с правильными чертами лица и голубыми глазами. Такая куколка Барби, о которой я мечтала все детство, вызывающая желание сначала приласкать, а потом жестко оттрахать. Второе везение – то что не подсела ни на бухло, спасибо воспоминаниям о маме, и на наркоту, видела с детства как это плохо заканчивается. Третье это то, что я не попала на дорогу, а по знакомству со старшими девочками из дет дома сразу попала к валютным проституткам, обитавшим в гостинице Новосибирск. Там познакомилась с кучей девочек, одна из которых Таня Скрипка, перебравшись в Москву, утащила меня туда за собой, соблазнив совсем другими ставками за услуги. Ну и четвертое везение – это внезапная встреча с Сашкой и последующая жизнь с Петей. Судьба на моей стороне, я везучая.
Куда всё так Петя мог деться интересно, пожалуй, наберу Саше.
– Саша привет, я помню, что ты просил никогда не звонить, но я не знаю к кому еще обратиться, Петя собирался ко мне вчера утром приехать, но на сообщения и звонки не отвечает. Протараторила я чтобы он не успел вклиниться и отказать.
– Алина, ты видимо не в курсе и телевизор не смотришь, но самолет, на котором летел Петр Александрович пропал больше суток назад, и никто не знает что с ним случилось.
– Это пипец, а что мне теперь делать? Куда мне теперь?
– Ничего не делать, квартира куплена на компанию, выселять тебя никто не собирается, пока Завадский не найдется живи себе спокойно, и не дергайся, денег на поесть я тебя завтра вечером завезу.
– Поняла, ой подожди кто-то похоже пришел, наверное, доставка, я себе роллов заказала.