Час волка – это время между ночью и рассветом, когда темнота кажется особенно густой, а мир вокруг замирает в ожидании нового дня. В это время, как говорят, просыпаются самые глубокие страхи и тревоги, но не в Москве. Moscow never sleep, особенно в субботу, особенного в ночь на восьмое марта, особенно в районе Патриков. Здесь она всегда яркая, громкая и напомаженная, эта точка города никогда не прекращает своего движения и своей жизни. Силиконовые телочки в брендовом шмоте и с сумочками за тысячи баксов и их спутники, мажоры и папики на дорогих тачках начинают разъезжаться только с рассветом, оставляя улицы во власти дворников из Средней Азии.
То самое место, где Воланд столетие назад обсуждал москвичей с поэтом Бездомным. За это время сменился антураж, но не люди. Москвичи остались всё теми же – стереотипными рвачами которых испортил квартирный вопрос, в основном понаехавшими из регионов.
В центре города в квартире на Патриарших прудах, в комнате, наполненной тяжелым смрадом алкогольного перегара, раздавалось тяжелое мужское похрапывающее дыхание, перемежающееся легким сопением женщины. На постели были видны два силуэта сплетенных во сне, еле прикрытых простынями.
Резкая трель айфона разорвала тяжелое пространство.
Ля, кому в семь утра в субботу не спится? Александр в темноте нащупал телефон
– АЛЛО?
– Александр Алексеевич я очень п-п-прошу п-прощения что разбудил в т-такую рань, я услышал нервный заикающийся голос Толика, водителя Завадского.
– Толь что случилось?
– П-п-петр Алексеевич не вышел на связь из П-пекина, и вы в-видели н-н-новости?
– Анатолий какие новости? Я вернулся домой в четыре часа, я спал и не смотрел новости.
– Включите п-пожалуйста Евроньюс, т-т-там говорят, что рейс из Малайзии п-пропал, п-п-по моему на нем д-должен был лететь ш-шеф.
– Анатолий, дай мне пять минут, и я перезвоню.
Сон сняло в секунду, но вчерашние дозы алкоголя все равно гудели в голове чугунным колоколом. Я ткнул в пульт трясущимися пальцами и начал листать каналы.
Руки трясло от похмелья и резкого пробуждения, нужно исправлять ситуацию, рядом с кроватью стояла недопитая бутылка текилы, вообще не помню откуда она. Обжигающий глоток и десятисекундная пауза, глубокий выдох. Тремор начал уходить, и гул в голове начал затихать. Пожалуй, последний бар вчера был зря, а откуда взялась текила я вообще не помню.
Телевизор включился и пробился в сознание, режущим ярким светом и неприятным для похмельного состояния звуком.
– Авиалайнер Боинг 777-200 авиакомпании Малайзия Эирлайнс, совершавший рейс MH370 из Куала-Лумпура в Пекин, через сорок семь минут после вылета из аэропорта Куала-Лумпур интернешнл, пропал с экранов радаров. На борту находилось 227 пассажиров и 12 членов экипажа. На данный момент никаких данных о судьбе пропавшего борта нет.
– Иванов, это то, о чем я думаю? – голос Татьяны вывел меня из оцепенения.
Присутствие другого человека в комнате было очень неожиданным, я только что вспомнил, что вернулся домой не один, а с Таней.
– Это плохо, Татьяна, это очень плохо – более ёмкого термина в голову не пришло. Надо звонить Анатолию и предупреждать о том, чтобы он молчал о том, что шеф летел этим рейсом. Информация о том, что Петр Алексеевич летел этим рейсом была у меня, Павла Александровича, Анатолия и теперь вот у тебя.
Трясущиеся руки с трудом разблокировали Айфон и нажали на кнопку обратного вызова, сухой язык прилипал к нёбу и еле ворочался.
– Анатолий не переживай и не нервничай, скажи мне пожалуйста ты звонил еще кому-нибудь, по поводу Петра Алексеевича?
– Н-н-ет, я сразу в-вам. Х-х-хочу Пал С-с-санычу.
– И не звони никому больше, Павла Александровича я наберу сам. Оставайся в порту, вдруг какая-то ошибка и Петр Алексеевич не полетел этим рейсом, и будет тебя искать там. Дежурь там, и ни с кем не связывайся. – я нажал на отбой.
– П-понял.
Глоток текилы. Хорошо, что я все-таки дома, плохо что не один, это мешает сосредоточиться.
– Татьяна, ты понимаешь, что никому об этом сообщать нельзя? По крайней мере пока это всё само не просочится, ты должна делать вид что ты ничего не знаешь. Мы теперь в очень непростой ситуации. Ты просто всего до конца не понимаешь, но у нас реально большие проблемы. Если Завадский пропал или погиб, то это очень плохо.
– Иванов ты прекрасно знаешь, я с тобой, я тебя поддержу чтобы не случилось. Можешь на меня рассчитывать.
– Татьяна большое спасибо, но то, что сегодня произошло это сбой системы, я прекрасно к тебе отношусь и ты меня очень привлекаешь, но я не готов на серьезные отношения, моя жизненная цель – это работа.
– Ой всё, я все понимаю, я так-то привыкла за столько лет, к этим как ты называешь сбоям, два три раза в год. Всё всегда одинаково, и диалог мы этот уже разговаривали. Не понимаю я тебя Иванов, хорошо же у нас с тобой получается. Секс классный, поговорить есть о чем, не по-ни-ма-ю. Дурак ты Иванов, вот выйду замуж за Борю будешь знать. Кончатся наши сбои.
– Хорошо, я приму к сведению эту информацию, свари пожалуйста кофе.
– Да, конечно, босс – Татьяна вышла из спальни накинув на себя мою рубашку.
– Скорее всего про Бориса врёт, но не хотелось бы проверять и терять такую умную женщину, не просто любовницу, а лучшую помощницу в работе. Похоже придется каким-то образом обелить наши тайные встречи, но не слишком их афишировать в офисе. В конце концов взаимоотношения начальник-подчиненная не самая лучшая запись в моем безупречном резюме. С другой почему бы и нет, союзники сейчас нужны, а она не последний человек в компании, работает больше десяти лет, знает все входы и выходы и всех старожилов. Может и правда перевести отношения из просто секса по пьяни в секс по трезвости, всё равно, всё всегда по одному сценарию: алкоголь, караоке, бар, моя спальня. Конечно, такая ситуация меня устраивает на сто процентов, никаких рисков за собой она не несет, она в разводе. Может жениться? Женатый человек формирует больше доверия, холостой мужчина в моем возрасте вызывает больше вопросов с ориентацией и вообще надежностью как человека. Пожалуй, надо подумать над этим вариантом, для дальнейшего роста по карьере, к тому же в случившейся ситуации женатость будет дополнительным позитивным фактором. Объективно оценивая эти встречи под алкоголем, это не просто организм требует своего, а мозг требует определенную женщину. Иначе просыпался бы каждый раз с новой девицей. Да, пожалуй, надо подумать и предложить обнародовать хотя бы дружбу, будем действовать поэтапно.
За окном темнота и свет фонарей, в марте в семь утра очень серое утро, которое переходит в серый день, сменяемый серым вечером. Серые облака медленно плывут по небу, как будто уносят с собой последние остатки зимы, оставляя лишь хмурую атмосферу. Иногда, город одевается в белую тогу снега, но все равно он мгновенно становится серым и в этот момент все начинает сливаться – небо, дороги, дома, пешеходы. Ярко горящие неоновые вывески только оттеняют эту серость своим нереальным свечением.
Я прижался лбом к холодному стеклу окна.
Итак, вероятно Завадский пропал или погиб. Как же всё происходит не вовремя. Я столько планировал и готовил всю эту схему, убеждал шефа что нужно идти в политику, что нужно переписать активы на других людей, подбирал этих людей. Столько лет был «хорошим мальчиком» и «Сашка ты мне почти как сын». И вот на финальной прямой реализация плана угрожает рассыпаться из-за непредсказуемой случайности. Прошло всего три месяца с момента продажи заводов, и когда сейчас в связи со смертью Петра Алексеевича текущие номинальные владельцы заводов раскроются, начнется масса вопросов. А лишние вопросы бусина за бусиной могу привести ко мне. А это очень опасно. Жена Завадского Ольга с сыном будут претендовать на всё, а тут один завод на любовнице, второй на водителе, третий вообще совершенно непонятно на ком, то есть на мне. Пока не понимаю, как объяснить совету директоров кто такая Алина Королева, и почему она а не Завадский единственный владелец Новосибирского Оловозавода. Начнут оспаривать сделки, начнутся разборки, и моя роль во всей этой схеме может вылезти. Ни один человек не знает всего, но если кто-то умный начнет собирать паззл по частям, то картина может открыться.
Нужно придумывать логичные объяснения для каждого интересанта.
Сегодня – завтра новости еще можно будет удержать, но очень быстро появятся списки пассажиров, и всё, информация покатится по СМИ а потом по желтой прессе, а значит узнают все. Ольга, Алина, все работники, все друзья и все враги. Будет хорошо если самолет быстро найдут, и Завадского признают погибшим, тогда начнется дележка имущества. А если не найдут?
Во всем холдинге основные активы – это заводы, а они сейчас Петру Алексеевичу не принадлежат. Управляющая компании на балансе не имеет практически ничего, и никому не интересна. Остаются его личные накопления и определенные активы в трастах на Кипре. Там все просто, там все расписано кому и что, адвокаты траста всё сделают быстро и по закону. Но что делать с заводами? Завадский передал права на номинальных владельцев и теперь все новые хозяева под жестким подозрением. Особенно если самолет взорвался.
– Александр Алексеевич, ваш кофе готов – с улыбкой в голосе позвала Татьяна.
Действительно, приятный запах, защекотал ноздри и поманил за собой в сторону кухни.
– Татьяна спасибо большое, я очень прошу прощения, но давай ты поедешь к себе, мне нужно прийти в себя и подумать, что делать дальше. – Татьяна своим присутствием очень мешала трезво мыслить.
– Сволочь ты Иванов всё-таки. Какая же ты бесчувственная сволочь, и дурак. Поеду к Борьке. Таня показала язык, нарочито медленно расстегнула рубашку оставшись абсолютно нагой, и покачивая бедрами уплыла в спальню.
– Я в душ, и поехала, вызови мне такси, если будет нужно звони. Раздался далекий голос, забиваемый звуком потока воды.
– Да Татьяна, хорошо – под нос пробубунил я понимаю, что она меня уже не услышит.
Через пятнадцать минут Таня заскочила в кухню, свежая, красивая и с одуряюще пряным ароматом.
– Ты удивительно прекрасно выглядишь. Увидев и унюхав все это великолепие, удивился я. Мне к сожалению еще пару дней будет очень плохо после вчерашнего.
– Иванов, это все, потому что ты сволочь, и ничего не понимаешь, просто я ведьма. Давай приходи в себя, и, если будет инфа – позвони, не забывай меня это тоже всё очень касается, я так-то тоже работаю в Русмете.
– Татьяна, давай так, то, что у нас происходит это уже не случайность, который раз мы оказываемся в одной постели. Ты единственная женщина за последние годы которая была в этой квартире, я думаю нам стоит это всё обсудить на трезвую голову, но не сегодня. Сейчас есть более актуальные проблемы, я думаю ты это прекрасно понимаешь. Но я готов обсудить наши отношения, а ты еще раз сама подумай, насколько тебе всё это самой нужно. Давай завтра встретимся и обсудим, позавтракаем где-нибудь на нейтральной территории, и одетыми. Уверен после совета директоров совсем некогда разговаривать и обсуждать эту тему.
– Саша? – На лице Татьяны отобразилось непритворное удивление. Она первый раз назвала меня по имени. Брови поднялись так, что даже на заколотом ботоксом лбу появилась едва заметная морщинка. Её красивое, почти всегда ироничное лицо стало каким-то беспомощным и детским – Очень неожиданно, да конечно, конечно давай обсудим.
– Татьяна такси у подъезда, черный Мерс номер 262, не обижайся пожалуйста, но мне нужно побыть одному.
Хлопнула дверь, и я остался наедине с запахом кофе, шлейфом ее парфюма, и своими мыслями.
Нужно позвонить Павлу Александровичу, но я не знаю, что ему сказать, но откладывать нельзя, все равно нужно что-то решать.
Опять эти ощущения, начинает пробивать пот, становится невозможно дышать, сердце трепыхается как воробей в руках у скверного мальчишки, руки начинают ходить ходуном, кажется, что я куда-то падаю, проваливаюсь в бездну своего страха и паники. Начали неметь пальцы на руках и ногах, онемели губы. Я не могу выдавить ни слова, ни звука, тело парализовано неконтролируемым ужасом, невозможностью двинуться. Комната превратилась в карусель, зрение размылось, накатила тошнота, и меня вывернуло на пол. Руки заходили ходуном, все тело покрылось липким холодным потом и начало трястись от холода, сознание спуталось и отказалось воспринимать объективную реальность. Закололо сердце, ощущение того, что я сейчас умру, если не сдвинусь с места или не смогу выдавить хоть звук. Я попробовал сделать глубокий вдох, стараясь набрать как можно больше воздуха, но он получился сдавленным, что вызвало еще больший ужас.
Где-то на уровне подкорки всплыли рекомендации врача – упереться ногами в пол, заземлиться, вдох через нос, выдох ртом, не глотай воздух, медленно дыши, внимание на окружающие предметы, назвать пять вещей, которые видишь, четыре вещи, которые можно потрогать, три звука, которые слышишь, два запаха и один вкус. Сведенные судорогой мышцы начинает отпускать, легкие понемногу наполняются кислородом, возвращается чувствительность рук. Главное дыхание, вдох-задержка-выдох-вдох-задержка-выдох.
Давно меня не накрывало панической атакой, ужасное состояние. В моменты неопределенности и опасности с детства меня сковывает так, что я не могу ничего с этим сделать. Я уже думал, что приобретенный в детстве недуг меня покинул. Получается, что не так, это очень неприятный сюрприз вдобавок ко всему остальному. Пошел за тряпкой, убрал следы панической атаки с пола, открыл настежь окно чтобы проветрить, вдохнул свежий мартовский воздух. Нужно звонить Бортко.
Взял трубку и набрал нашему начальнику службы безопасности, и по совместительству близкому другу Петра Алексеевича. Сколько себя помню в «Металлах», Павел Александрович Бортко всегда был там, и являлся столпом надежности и адекватности.
– Павел Александрович здравствуйте. Вы слышали о пропавшем Боинге?
– Да Сашко, – с привычным южным акцентом, и ударением на последний слог моего имени – прогремел голос в трубке. Как бы хреново всё.
– Что делать будем Павел Александрович? Я пока совсем не понимаю, что нам делать, и как выходить из этой сложной ситуации.
– Не кипеши, ждем информации, до завтра. Думаю, за сутки двое как бы их найдут, или живых, или объявят всех погибшими. В списках пассажиров он есть, я проверил. В общем ща не дёргаемся – сидим, пьем чай, потеем.
– Как у вас там дела в Макеевке? Вы подписали документы на собственность?
– Ой неспокойно Сашко, в общем Крым похоже отделяется, в Донецке бузят, в Харькове бузят, в Луганске бузят. Новости смотреть страшно, хохлы Губарева арестовали, дончане протестуют. Кажысь Сашко как бы отделяться будем. А это в общем, хреновая история. Покупали то завод в Украине, а сейчас статус будет как бы непонятный, хрен кто признает собственность в непонятном государстве. Документы как бы нотариально заверены местными нотариусом, и силу имеют. Завод в общем оформлен на меня, оспорить как бы никто не сможет. Но чисто теоретически мы на земле Украины, а по факту тут бардак и как бы непонятно кто сейчас власть.
Павел Александрович в моменты серьезных вопросов перескакивал со своего деланного южного диалекта на чистый русский язык присущий бывшему жителю Новосибирска, коим в принципе и являлся, как и я. Чистота языка сибиряков объяснялась тем, что в Новосибирск в Великую Отечественную приехало двести тысяч ленинградцев в эвакуацию. За сорок первый год, город прирос на треть, очень культурной и хорошо говорящей прослойкой. Одна беда, при всем богатстве и красоте языка Бортко бесконечно ввинчивал в свою речь мусор в виде двух оборотов – «в общем» и «как бы». За что имел подпольною кличку у подчиненных – «Как бы Саныч».
– Во вторник совет директоров, сможете быть? Если Петра Алексеевича не будет вы там как человек олицетворяющий надежность и устойчивость. Во избежание паники и истерики среди персонала. Возьмите пожалуйста подписанные документы и прилетайте в Москву. Если в Украине сейчас не безопасно, лучше со стороны бизнеса вам быть тут. Как минимум обезопасим себя с этой стороны, а с украинцами позже договоримся.
– Конечно Сашко, буду, я уже как бы взял билеты, в общем если что звони.
– Павел Александрович, берегите себя пожалуйста, сейчас это ну очень важно.
– Дякую.
Состояние отвратительное. Похмелье во всех его привычных проявлениях – тошнота, резкое обоняние, головная боль и отсутствие желания жить. В текущей ситуации стандартных для выхода из этого состояния двух суток на прийти в себя у меня нет, придется звонить спасательной бригаде докторов с капельницами, а пока надо идти в душ.
Тугие струи горячей воды приятно разбиваются о спину немного снимая головную боль. Так бы и стоять уперевшись головой в стену и смывать с себя итоги вчерашних похождений. Через час приедут доктора, и еще через пару часов мне станет намного легче.
Физически станет легче, но что делать с тем, что, ощущение возникшей пустоты начинает разрастаться и захватывать разум. А что, если самолет разбился и Завадского больше нет? Волна паники окатила с ног до головы, вызвав приступ тощноты. Что делать- то? Как там говорил Воланд? «проблема не том, что мы смертны, а в том, что мы внезапно смертны», и как же не вовремя он пропал. Что с заводами делать? Как разбираться с проблемами собственников? Очень много денег вложено в продвижение Завадского Петра Алексеевича как политика, все планы развития строились на его личной харизме. Стоит ли теперь искать замену, или бросать эту идею?
По ощущениям на спину опустилась многотонная бетонная плита грозящая раздавить маленькую крупинку по имени Александр Иванов. И положиться категорически не на кого. Разве что Татьяна.
Главное сейчас не поддаться панике, нужно дышать, вдох-задержка–выдох-вдох-задержка–выдох.