Дорога вела на восток. Солнце, которое только-только начало подниматься из-за горизонта, било прямо в глаза, и Тоня порадовалась, что сейчас не за рулем, – она терпеть не могла такое низко висящее солнце на рассвете или на закате.
Она до сих пор не могла поверить, что согласилась на эту авантюру, и прокручивала в памяти сегодняшний день с самого раннего утра. Точнее, почти с ночи, потому что поднялась Тоня в три. Выезд из двора еще в полусумерках, недоуменный взгляд дворника Алишера вслед. Пустая дорога до Жаворонков. Взбудораженный Григорий Николаевич и невозмутимый Алексей, который укладывал вещи в машину с таким лицом, словно собрался не на другой край страны, а на соседнюю улицу. Нельсон, со всеми предосторожностями выпущенный из переноски. Тоня улыбнулась, вспомнив, как кот для приличия сначала забился под кресло, изображая растерянность, но уже через четверть часа царственно разлегся на диване и снисходительно позволил Григорию Николаевичу себя погладить.
Задумавшись, она не сразу услышала, что Воронцов что-то говорит.
– Что? – повернулась к нему Тоня. – Прости, не расслышала.
– Ни в Нижней, ни в Казань заезжать не станем? – повторил он. – Да? Проскочим по объездной, и вечером где-нибудь после Казани заночуем? Можно и до Уфы добить, но у нас все-таки отпуск, а не автопробег.
– Ага, давай после Казани. А где именно?
– Ближе к делу решим. Пока давай после Владимира в какое-нибудь кафе заедем.
– Тебя сменить потом?
– Да нет. Просто кофе выпьем, перекусим, разомнемся. Заодно, может, переоденешься во что-нибудь другое.
– В смысле?! – вспыхнула Тоня. – На мне что-то не то?! – она покосилась на Алексея, потом опустила глаза и уставилась на свои коленки, обтянутые джинсами. Вчера Тоня полвечера перетряхивала свою летнюю одежду, выбирая что-нибудь не слишком короткое, не слишком тоненькое и не слишком облегающее, и остановилась на узких белых джинсах и ярко-желтом топе – плотном и вполне закрытом, без излишеств. Конечно, в дорожной сумке у нее были и другие легкие вещи, но что не так с этими?
– На тебе все замечательно. Нет, если тебе так нормально в такую жарищу, то и славно.
Она выдохнула. Первые дни лета и в самом деле оказались непривычно знойными, а кондиционер ни Тоня, ни Алексей почему-то не любили, – и сейчас, хотя машина летела по трассе, а окна были приоткрыты, Тоне действительно было жарко. Она с удовольствием оделась бы полегче. Девушка с завистью взглянула на спутника: на нем были джинсовые шорты до колена и простая белая футболка.
– Мне нормально, – упрямо произнесла Тоня. – И вообще, я думала, что… – она вдруг смутилась и осеклась на полуслове, решив, что не надо ничего уточнять, но Воронцов, едва сдерживая улыбку, ответил:
– Я догадываюсь, что ты думала. Но уверяю тебя, Антонина, я вполне способен держать себя в руках при виде голых женских коленок.
Отвечать Тоня не стала. Они выехали из Жаворонков в половине седьмого утра, а сейчас на часах было почти десять, «Фольксваген» сворачивал на объездную дорогу вокруг Владимира, и девушка действительно была уже не против немного перевести дух. А заодно достать из сумки шорты и майку.
– Поищи какое-нибудь кафе, – попросил Воронцов.
Тоня уткнулась в экранчик телефона:
– Кафе «Мечта» через пять километров будет… ой, нет, отзывы совсем плохие. Вот, после «Мечты» будет кафе-столовая «Как дома», давай туда.
– Хорошо.
Вскоре они подкатили к большому придорожному кафе. На парковке стояло несколько фур, и приткнуться было почти некуда. Алексей повернулся к спутнице.
– Дальнобойщики тут едят, значит, нормально. Выйдешь сейчас? А я тогда правой дверью вплотную вон к той стене встану.
– Ага.
Тоня выскользнула из машины, и, пока Воронцов парковался, быстро направилась в кафе. Несмотря на обилие фур, в зале оставались свободные столики, да и очереди к кассе не было. Девушка поставила на поднос маленькую пиалу с овощным салатом, взяла тарелку с парой крошечных сырников и поскорее подвинула поднос к кассе, чтобы подошедший Алексей не вздумал заплатить за ее завтрак.
– И еще эспрессо, пожалуйста, – спохватилась она, заметив у кассы кофемашину.
Когда Воронцов показался в дверях, Тоня уже сидела за столиком с едой и чашечкой кофе. Она заметила его отражение в стеклянной витрине и усилием воли заставила себя не поворачиваться. Ну подумаешь, осанка. Плечи. Руки. Она что, красивых мужских рук не видела? Через минуту он опустился за столик рядом с ней. Тоня скосила глаза на поднос. Хороший мужской завтрак: яичница с поджаренной колбасой, крабовый салат, ватрушка с творогом и вареньем. И большая чашка черного чая.
Теперь отвести от него взгляд было куда труднее. А нарочно смотреть в сторону, когда человек сидит напротив тебя за столиком, – как-то совсем неловко. Тоня покрутила головой, оглядываясь, увидела на улице рядом с кафе какой-то павильончик и радостно подскочила:
– Пойду взгляну, что там.
В павильончике торговали дешевой китайской ерундой. Девушка прошла вдоль вешалок и витрин: футболки, юбки и шорты кислотных расцветок, грошовые солнечные очки, резиновые шлепанцы… Взгляд Тони вдруг упал на детский сарафанчик – точнее, не совсем детский, а на девочку-подростка. Или даже на тоненькую взрослую женщину полутора метров ростом.
Через минуту она уже отошла от ларька с купленным сарафанчиком в руке. Разумеется, никакой примерочной тут не было. Тоня быстро переоделась в туалете в кафе, потом кое-как рассмотрела себя в крошечном зеркальце над умывальником – и осталась вполне довольна. Черный сарафанчик в мелкий белый горошек, который на подростковой фигурке сидел бы вполне невинно, на сформировавшейся женщине выглядел почти непристойно. И хотя Тоня, как и в день своего выпускного из музыкальной школы, чувствовала, что перегибает палку, – опять уже не могла остановиться. Верх сарафана, державшийся на еле заметных бретельках, смотрелся вызывающе открытым, короткая юбка тоже выглядела чересчур дерзко. В довершение всего тонкие лямочки так и норовили соскользнуть с ее узких покатых плеч.
Тоня направилась к столику, держа в руке свернутые рулоном джинсы и топ. Молоденький парнишка за кассой, увидев девушку, залился краской и, похоже, потерял дар речи. Воронцов доедал свой завтрак, и Тоня искренне надеялась, что он, заметив ее, подавится, но Алексей молча посмотрел на нее и, не изменившись в лице, снова принялся за ватрушку.
– Готова? – невозмутимо спросил он.
– Да.
– А подносы тут куда относить?
– Вон туда, – девушка махнула рукой в сторону. – Ой, я кофе еще возьму с собой. Тебе чай взять?
Воронцов кивнул и направился с пустым подносом к большому мусорному баку у выхода. Тоня подошла к кассе за кофе, пристроилась в очереди за двумя дальнобойщиками. Когда через пару минут она вышла, держа в одной руке два картонных стаканчика, а в другой – свернутые джинсы и топ, темный «Фольксваген Поло» уже стоял точно напротив выхода. Она, изловчившись, подцепила дверную ручку, проскользнула в салон и опустилась на сиденье.
– Мог бы и дверь открыть, – не сдержалась Тоня, удивляясь, что всегда внимательный и галантный Алексей сейчас даже не догадался ей помочь. – Видишь же, что у меня руки заняты. В том числе и твоим чаем.
Она чуть повернулась, чтобы положить назад сверток с одеждой. Взгляд упал на рычаг коробки передач, и Тоня замерла, не веря своим глазам.
Коробка была автоматической.
А Воронцов ездил на механике. И пару раз, втыкая пятую передачу, чуть задевал Тонино колено.
Она, боясь вдохнуть, осторожно перевела глаза на водителя. За рулем «Фольксвагена» сидел мужчина лет пятидесяти, явно кавказской внешности, и оторопело смотрел на полуголую девицу со стаканами и каким-то свертком в руках, которая бесцеремонно плюхнулась к нему в машину.
– Ой… простите! – выпалила Тоня и пулей вылетела из салона.
Отскочив от машины в сторону, она принялась испуганно озираться. Сбоку осторожно посигналили, девушка обернулась и увидела чуть в стороне второй «Поло». Сидевший за рулем Алексей открыл дверь.
– А тот товарищ тебе чем-то не понравился, да? – спокойно поинтересовался он.
– Еще и издеваешься!
– Ничуть. Даже всерьез думал – погнаться за ним, если он тебя увезет, или пусть увозит?
Тоня промолчала. Она наконец кинула на заднее сиденье свой сверток, пристроила оба картонных стакана в подстаканники и только потом повернулась к Воронцову.
– Если что – мог бы и не гнаться. Серьги все равно в дорожной сумке, которая в багажнике.
Полина запнулась один раз, один-единственный раз, но с тех пор всегда боялась этого места в пьесе. Стихи хоть и запоминаются лучше, чем проза, но уж если на сцене стихи вылетели из головы – выкрутиться куда труднее. «Дама-невидимка» была одним из самых популярных спектаклей: легкая комедия, всегда полный зал, всегда прекрасный контакт с публикой. А уж как Полине, игравшей донью Анхелу, шли платья семнадцатого века! Но каждый раз теперь она боялась «белого листа» – вечного кошмара театральных актеров. Впрочем, сегодня все прошло хорошо. Зрители благодарно хлопали, Полину завалили цветами. Она знала: это ее пиарщица Наташа покупает перед представлением букеты и устраивает так, чтобы после спектакля ей обязательно несколько человек подарили цветы. Но все равно было приятно. И стыдно.
Вишневый «Бентли» ждал у служебного входа, Руслан, как обычно, курил возле машины, и по его лицу Полина сразу поняла – есть новости. Дверь он не открыл, значит, садиться в машину пока не стоило, водитель что-то собирался сказать на улице. Он протянул руки, забирая у Полины букеты. – Нашли ее? – тихо спросила она.
– Нет еще, Полина Александровна. Но следы есть.
Она вопросительно взглянула на шофера.
– Лиханова сегодня расплачивалась своей сбербанковской картой. Дважды. Сначала – в начале одиннадцатого утра в придорожной столовке «Как дома».
– Это где?
– На объездной дороге вокруг Владимира, точнее, уже после нее.
Полина кивнула.
– А потом?
– В два часа дня на лукойловской заправке около Нижнего Новгорода.
– Вот, значит, куда она с вещами и переноской уехала.
Руслан покачал головой:
– Только, Полина Александровна, она не на своей машине. В Нижнем на заправке на камерах ничего нет – похоже, память забилась. А вот во Владимире она на камеру попала, там машина как раз ровно перед входом стояла. «Фольксваген Поло» новенький.
– Нашли, чья?
– Конечно, – закивал водитель. – Номера владимирские, владелец – Гусейнов Горхмаз Селим-оглы, пятьдесят шесть лет. Частный бизнесмен, держит несколько овощных магазинов и палаток во Владимире. С Лихановой у него отношения, видимо, бурные: она к нему радостно прыгнула в машину, потом тут же пулей вылетела, и Гусейнов уехал.
Полина улыбнулась, зная, что на щеках у нее при этом появляются очаровательные ямочки:
– Милые бранятся – только тешатся. Наверняка потом она остыла, он вернулся и ее забрал. И вместе покатили в Нижний. А может, у них ничего и нет.
– Вы б видели, в каком она наряде. Восемнадцать плюс, шок-контент. К людям, с которыми ничего нет, в таком виде в машину не садятся. В общем, Гусейнов отъехал, Лиханова отскочила в сторону. Но мы этого Гусейнова проверим, конечно, если вы хотите. Только это недешево.
– Я заплачу, Руслан, разумеется. У нее есть кто-то в Нижнем?
– У Лихановой? – уточнил водитель.
– Да.
– Не знаю. Я вам в прошлый раз говорил – из родственников только родной брат, с которым она практически не общается. Какие-то дальние, может, и есть. Может, она просто проветриться в другой город поехала. С любовником, – Руслан хмыкнул, но тут же осекся.
– Может быть. Узнайте, что там с этим… как его… Алиевым?
– Гусейновым. Узнаем, Полина Александровна.
Он шагнул к «Бентли», услужливо распахнул дверь. Весь разговор у машины занял не более полутора-двух минут. Ничего подозрительного, обычная короткая беседа после спектакля. Полина устроилась на заднем сиденье, Руслан положил рядом цветы, и машина тронулась. В зеркале Преображенская поймала взгляд водителя и не отвела глаз – ответила едва уловимой теплой улыбкой.
Хороший парень, надежный. Пусть понимает, что его усердие будет вознаграждено. И, возможно, не только деньгами.
И серьги она найдет. Найдет, не отступится, даже если придется мир перевернуть. Не для того она столько лет пахала, худела, избавлялась от ярославского говора, ходила по кастингам, рассылала портфолио киностудиям, хваталась за любую работу – массовка, свадьбы, юбилеи, корпоративы, елки, чертовы елки с ее-то стопроцентно Снегурочкиной внешностью – нет, не для того она так билась, чтобы потом просто сдаться.
Ей нужны эти серьги, Ригель и Беллатрикс. И она их получит.
После Нижнего за руль «Фольксвагена» села Тоня, перед Казанью ее снова сменил Воронцов, и к столице Татарстана они подъехали, чувствуя себя вполне еще бодрыми.
– Останавливаемся на ночь? – спросил Алексей. – Или пока едем?
– А ты сам как?
– Вполне еще, только сел же. Едем?
– Давай!
– Тогда посмотри, где можно заночевать, чтобы с трассы далеко не уходить. Заранее посмотри. А то сдается мне, что чем дальше мы едем, тем реже будет жилье встречаться.
Тоня открыла в телефоне карту.
– Ага. Названия у сел такие милые: Первое Мая… или вот Конь есть, – она вдруг засмеялась: – О, даже Чита есть неподалеку!
– Что, не поедем в Забайкалье? – улыбнулся Воронцов.
– Через час с небольшим – мотель «Трасса». Номера с душем, парковка, заправка, вай-фай, кафе с халяльными блюдами. Онлайн-бронирования, конечно, нет.
– Московская ты барышня, Антонина. Какое онлайн-бронирование в ночлежке на трассе за Казанью?
– Ну, позвоню им.
Она набрала указанный в интернете телефон, быстро все уточнила и повернулась к Алексею:
– Как раз вот-вот должны освободиться два номера – у них гости задержались, но собираются выезжать. Пока выедут, пока там в номерах уберутся – как раз мы и доедем.
– Если там так все занято – наверное, хороший мотель.
– Или просто очень маленький. Отзывов нет. Ну, посмотрим.
Мотель «Трасса» действительно оказался крошечным – похоже, там и было-то всего два номера. Всю маленькую парковку занимал длинный трейлер, и Воронцов кое-как приткнулся сбоку от входа.
– Может, он уедет, тогда встану нормально. Пойдем? Вещи пока оставим в машине, мало ли.
– Ага, – согласилась Тоня. – Вдруг это как раз и есть те, кто собирался съехать?
В маленьком кафе внизу было всего три столика, и все пустовали. Одна большая автоматическая дверь выходила на парковку, вторая, узкая, виднелась чуть в стороне – похоже, там пристраивались курильщики. За стойкой скучала ярко раскрашенная блондинка с облезшим лаком на длинных ногтях.
– Гости уже выезжают, да, – закивала она. – Вот-вот. Ну и уберемся потом быстренько. Полчаса – и все будет готово. Может, пока поужинаете?
Алексей и Тоня переглянулись.
– Шурпа есть, очень вкусная, – продолжала блондинка. – Плов, манты.
– Давайте, – кивнул Воронцов.
Еда в маленькой скромной «Трассе» оказалась замечательной, и Тоня наконец немного расслабилась. Она уже допивала ароматный чай с чак-чаком, когда наверху раздались шаги и голоса, по лестнице спустились двое мужчин с рюкзаками и вышли на улицу. Через минуту за окном громко зафырчал двигатель трейлера, вспыхнули фаоы.
– Сейчас уедет, пойду машину переставлю, – Алексей поднялся из-за стола. – Доверяю тебе караулить мои манты, Антонина. Отвечаешь за них.
Он вышел следом за дальнобойщиками. Трейлер фырчал, пока не двигаясь с места. Тоня подлила себе еще чая и поудобнее устроилась на пластиковом стуле, вытянув длинные, до непристойности открытые ноги. С улицы донесся шум – грохот моторов, голоса, топот – и она увидела, как к «Трассе» подкатили три здоровенных мотоцикла. Блондинка за стойкой насупилась, Тоня поняла, что она знает байкеров и, похоже, не слишком-то рада их появлению.
Большая дверь разъехалась в стороны, и все трое, на ходу стягивая шлемы, прошли в зал.
– Элечка, нам как обычно, – с порога бросил один из байкеров и в следующий миг замер, увидев Тоню. – Ого! А такой куколки у меня еще не было!
– Барсук, ты чо, – попытался остановить его другой, с рыжей шевелюрой. – Не трогай, видишь, девушка культурно отдыхает. Девушка, вы на него не сердитесь, он бухой немного.
– Да мы все бухие, – хохотнул третий.
– Я уж вижу, – растерянно ответила Тоня. Она выпрямилась и теперь сидела на стуле, напряженная, испуганная, и переводила глаза с одного байкера на другого. Все как положено – немытые космы, запах пота и пива, бороды, цепи, берцы, кожаные куртки. В каждом – за центнер веса. Хорошо так за центнер. У Барсука под курткой виднелась футболка с эмблемой хоккейной команды «Ак Барс» – Тоня знала этот логотип, потому что Эдик с детства не пропускал ни одного матча по телевизору.
Барсук – похоже, главным тут был именно он – повернулся к приятелям и с усмешкой заговорил:
– Да не тушуйтесь. Камер тут нет. Трейлер вот-вот уедет, больше никого нет. Менты здесь наши. А Элечка, если что, скажет, что ничего не было – ей ведь тут еще жить и работать. Правда, Элечка?
– А если приедет кто? – возразил рыжий.
– Блин, да. Ну, постоишь на шухере, а потом тебя Виталька сменит.
Тоня осторожно обернулась через плечо. Она помнила, что за спиной у нее второй выход, и видела, что он тоже ведет на парковку, просто чуть сбоку, но не могла даже пошевелиться от страха. Блондинка Эля поймала ее испуганный взгляд и отвела глаза в сторону.
Большая раздвижная дверь открылась, на пороге появился Алексей и на миг замер у входа. Ему хватило секунды, чтобы понять, что тут происходит.
– Господа, оставьте девушку в покое.
Барсук захохотал.
– Господа! – передразнил он, давясь смехом. – Да мы тебя сейчас…
Тоня испуганно подняла голову.
– Не надо, они же тебя…
– Антонина, – тихо и четко проговорил Воронцов. – В машину!
Он кинул ей ключи от «Фольксвагена», Тоня машинально на лету их поймала.
– Я тебя не… – начала было она.
– В машину. Немедленно.
От его спокойного голоса Тоня тут же собралась. Она стрелой бросилась к маленькой двери, вылетела на парковку, дрожащими пальцами сжала брелок. «Поло» приветственно замигал габаритами, двери разблокировались. Тоня юркнула за руль, быстро придвинула сиденье как можно ближе и подняла спинку – с ростом в полтора метра и тридцать четвертым размером обуви она едва доставала до педалей. Она завела двигатель и замерла, чувствуя, что ладони мокрые, а проклятый сарафанчик прилип к спине.
Когда девушка выскользнула, Барсук в ярости повернулся к Воронцову.
– Ну хоть тебе навешаем, раз девка сбежала.
Алексей, словно не замечая его, повернулся к блондинке.
– Вызвать полицию?
– Не надо, – замотала головой та. – Только хуже будет.
– Понял.
– Понял он! – завелся вдруг рыжий, тот, что поначалу пытался утихомирить приятелей. – Барсук, давай!
Третий байкер стоял в стороне и пытался зайти Воронцову за спину, чтобы перекрыть дверь.
– Господа, а вы себя не переоцениваете? – все тем же спокойным голосом спросил Алексей, стараясь никого из них не упускать из поля зрения.
Ответа не последовало, но все трое чуть приблизились. Больше тянуть было нельзя.
– А, понятно, – он улыбнулся, глядя прямо в глаза Барсука. – Молчите? Слишком сложная была фраза?