Прежде чем открыть глаза сосчитал до пяти – позволил себе поверить в то, что сейчас он окажется на сто третьем этаже в своей постели. Спина ноет и напоминает, что он спал на неудобном диване, но желание верить в чудеса никуда не делось.
Нехотя сел, осмотрел комнату и приуныл – старая мебель, чужой дом, услышал, как за дверью кто-то шлепает босыми ногами в сторону кухни. Небо серое, солнце только-только встает, но лучей еще не видно – их загораживают соседние дома.
Встал, потянулся, подошел к шкафу и принялся рассматривать корешки книг. Ни одно название не показалось знакомым – Тайтер считал, что литература не несет в себе никакого смысла, поэтому в детстве им с Мелитой сказок не читали.
Он осторожно достал увесистый том и покрутил его в руках. Физические экземпляры книг считаются чем-то древним и не современным, их давно заменили электронными копиями. Пылесборники, занимающие место – вот, что такое книги, да и ресурсы, необходимые для печати, лучше потратить на что-то более полезное.
– Проснулся?
В комнату проскользнул заспанный Оливер. Он пригладил желтые волосы и протянул руку. Рэйджи поставил книгу на место и пожал его ладонь.
– Не ожидал тебя увидеть, но рад. – парень присел на диван. – Вчера прождал тебя минут двадцать внизу, решил, что ты сумел выбраться.
– Как видишь, не сумел. – сел рядом и опустил голову.
– Малые сказали, что вы с Эвой поцапались.
– Я случайно спросил про коляску Макса.
– А, это. Все наши знакомые прошли через этот неловкий момент, почти обряд инициации, не парься. Что делать-то будешь?
– Планирую принять душ, если честно. – он провел рукой по неприятным на ощупь волосам.
– Я о далеко идущих планах.
– Не знаю. У меня нет ничего, даже имени.
– Нужно пробить твои документы.
– Это невозможно, у меня их нет.
Глаза Оливера округлились, он даже присвистнул, выражая крайнюю степень изумления.
– Ну, это полная задница, приятель.
– Примерно так я и сказал за секунду до того, как твоя жена схватила меня за горло.
– Есть у меня одна идея…
Пока Оливер вел активную переписку Рэйджи нашел в шкафу, который ему показала Мэдди, полотенце, и жестом показал, что пойдет в душ. Его новый приятель кивнул и забрался на диван с ногами.
В квартире тихо, все спят. Он вошел в ванную, закрыл дверь и обнаружил, что все замки и выключатели находятся на таком уровне, чтобы до них мог достать Макс. Душ тоже устроен странно, вся ванная комната – сплошная душевая кабина со сливом в центре. Если мальчишке нужно будет помыться, он спокойно заедет сюда, включит воду и его окатит с ног до головы. Зато не нужно вылезать из кресла и просить помощи, умно.
Вода льется на голову, наощупь нашел какую-то бутылку, понадеялся на то, что это шампунь, и принялся намыливать волосы. Обычно его стрижет хороший барбер, этому телу уход тоже не помешает, он зарос, как бездомный, зато щетина, как ни странно, не пробивается.
Он вдруг напрягся, отложил мыло и, выдохнув, опустил глаза. Ну, не самая печальная картина, но ничего выдающегося.
Его внимание привлекли фиолетовые потеки на животе, он выключил воду и кинулся к зеркалу. Протер его ладонью и непроизвольно выкрикнул:
– Блядь!
Выбежал из ванной, обернувшись полотенцем, и, оставляя мокрые следы на полу, кинулся в комнату. Захлопнул дверь, включил свет, услышал, как Оливер начал смеяться.
– Не смешно! – по груди стекают бледные фиолетовые капли. – Как это смыть?!
– Оставь так, за нашего сойдешь. – Оливер вытирает выступившие на глазах слезы. – Сто раз говорил ей не оставлять краску на раковине, но…
– Что у вас происходит? – в приоткрытую дверь протиснулась помятая после сна Эва. – Господи Иисусе.
Она закрыла рот ладонью, чтобы сдержать рвущийся из горла смех. Рэйджи бросил на нее разъяренный взгляд и злобно спросил:
– Как это убрать?
– Прости, но никак. Жди, пока само смоется.
– Издеваешься?!
– Да ладно, не так уж плохо выглядишь. – она откашлялась и попыталась придать лицу серьезное выражение. – Знаешь, фиолетовые волосы – не самая серьезная из твоих проблем.
– Что правда, то правда. – Оливер кивнул. – У него нет биометрических документов.
– Что?! – Эва перестала хихикать. – Как такое возможно? Ты что, из банды?
– Какой, к чертям, банды?! – он сжимает полотенце так, что пальцам больно. – Я уж сказал, что я не наркоман, не педофил, не… Я вообще никто.
– Эй, – примирительно начал Оливер, – давайте успокоимся. Есть один человечек, который может помочь, только придется метнуться в Двенадцатый.
– А, Ньютон. – со знанием дела сказала Эва. – Хороший план. Уже написал ему?
– Не хочет нас видеть, но согласился впустить, если принесу ему пару литров газировки и лапшу из «Чизтера».
– Как-то дешево пропуск обошелся в этот раз.
– А что с нас взять, кроме анализов? – усмехнулся Оливер. – Давайте позавтракаем и поедем к нему.
– Я не могу. – Эва покачала головой. – Сегодня репетиция.
– Папочкин мальчик все равно снова не придет, зачем вы собираетесь?
Рэйджи злобно уставился на Оливера, но промолчал, силой воли заставив себя заткнуться. «Папочкин мальчик»!
– Айрик требует, вернее, контракт. – Эва потянулась. – Давайте, парни, завтрак на вас, а я в душ. Ты, кстати, краску с пола смыл? – Рэйджи медленно покачал головой. – Тогда как вернетесь – щетку в зубы и оттирать.
– Но это ты оставила ее… – возмутился было он, но не успел договорить:
– Ничего не хочу слышать, Сэм. – Эва открыла дверь и вышла в коридор. – Если я вернусь, а там все в разводах, ты пожалеешь.
– И она не шутит. – встрял Оливер.
– Дай ему одежду, не пойдет же он вот так. – она многозначительно посмотрела на красно-оранжевое полотенце.
– Ну, тогда пошли, посмотрим, что из моих шмоток на тебя налезет. – Оливер встал. – Не переживай, мы своих не бросаем, а с документами Ньютон поможет. Только напомни мне зайти за лапшой.
Последние двадцать четыре часа его жизни можно назвать «я никогда не…» и спиться15 – никогда не просыпался в грязном переулке, никогда не менялся телами с неизвестным, никогда не ночевал у малознакомых людей, никогда не чистил картофель, никогда не умирал и никогда не стоял на остановке общественного транспорта.
В автобус вошел осторожно, стараясь не толкаться, тогда как остальных пассажиров чужой комфорт явно не волнует – его несколько раз пихнули локтями, кто-то ударил сумкой по бедру, а нахального вида девчонка заняла последнее свободное место прямо у него перед носом.
– И что теперь делать? – растеряно спросил он.
– Так это, – Оливер пожал плечами, – стоять.
– Ехать стоя? – уточнил Рэйджи.
– Ты с луны свалился?
Ничего не ответил, забился в угол и отвернулся к окну. Подозрительно быстро колотится сердце, ладони вспотели, он никогда не боялся людей, но дышать вдруг стало трудно, будто из салона выкачали весь воздух.
– Давай, вдох, выдох. – Оливер отгородил его от остальных пассажиров. – Если свалишься в обморок, я тебя не понесу.
– Не знаю, что со мной. – воротник тисками сдавил горло.
– Паника накатила, бывает. Не случалось раньше?
Покачал головой и попытался отвлечься, разглядывая проносящийся мимо город. Пейзаж унылый – солнца нет, идет дождь, вокруг бетонная серость и бесконечные дорожные узлы над головой. В Третьем все по-другому, совсем по-другому, будто там, наверху, живут люди, которые построили для себя отдельный город и закрыли его от остальных. Была бы его воля, никогда бы не спустился сюда, ни за какие деньги.
Вывалился из автобуса и остановился, чтобы отдышаться. Сколько они ехали? Тридцать, сорок минут? За это время можно объехать половину Третьего квартала, по пути заглянув куда-нибудь за кофе. Вспомнил потрясающий ароматный напиток, который подают в кофейне на пятидесятом этаже его дома, и чуть не расплакался.
– Так кто этот парень? – нагнал Оливера и пристроился к его шагу.
– Гений. – тот пожал плечами и достал сигареты. – Куришь?
Кивнул, взял зажигалку, затянулся и закашлялся.
– Ну и дрянь!
– Лучше ничего нет. – яркие волосы Оливера прилипли ко лбу. – Какой-то у тебя слишком тонкий вкус для того, у кого даже документов нет.
Самое приятное в новом теле – отсутствие зависимостей. Он не хочет напиться, голова работает ясно, к кристаллам тоже не тянет. Будь его воля, лучше бы лег в клинику, но похитители решили проблему наркомании кардинально.
Оливер завел его в такую дыру, что он начал сомневаться в том, что этот квартал на четыре уровня выше. Вместо многоэтажек множество невысоких домов, построенных впритык друг к другу, под ногами щебень, над головой спутанные провода, тянущиеся от столба к столбу, лают собаки, орут дети, в одной из квартир, судя по звукам, кто-то кого-то убивает.
Остановились перед невзрачным домом, Оливер набрал код на панели и привалился к двери плечом.
– Принесли? – из динамика раздался хриплый голос.
– Ага, открывай.
– Доказательства предъяви.
Закатив глаза, Оливер поднес пакет к камере и потряс им. Замок щелкнул, дверь приоткрылась, он жестом предложил Рэйджи идти первым.
Вошел, в доме тихо, пахнет сыростью и старьем, шторы на окнах задернуты.
– На второй этаж. – Оливер подтолкнул его в спину.
Лестница скрипит, подошвы липнут к ступеням. Браться за перила не решился – мало ли, что на них может быть?
Странно, но на втором этаже белая автоматическая дверь, стоило подойти к ней, как сработали датчики и створки разъехались в стороны. Звук резанул слух, Рэйджи попятился и налетел на Оливера.
– Ты чего?
– Н-ничего.
Потряс головой, но картинки в голове не исчезли – «ш-ш-ш», дверь бокса открывается, в операционную входит доктор. По коже поползли мурашки, он до сих пор помнит ощущение, с которым ремни стягивали кожу.
– Здорова.
Большое кресло с высокой спинкой повернулось, худощавый человек в старом халате протянул руки, чтобы забрать у Оливера пакет. Заглянул внутрь, удовлетворенно кивнул и перевел взгляд на Рэйджи.
– Это у тебя проблемы? Странно, выглядишь безобидным. Так что, говорите, случилось?
– Память потерял. – Оливер с опаской покосился на диван. – Можно сесть?
– Только на край. – важно кивнул хозяин. – Потерял и что? Документы-то куда делись?
– Я не знаю. – этот парень ему не нравится.
– Руку дай. – потребовал «гений». – Да что ты такой дерганый, раз пришли, доверьтесь мне.
Делать нечего – протянул руку, Ньютон ощупал место, под которым должен находиться биометрический паспорт, нахмурился и с подозрением уставился на него.
– Шрама-то нет.
– И что? – прекрасно знает «что», но виду не подает.
– Сходи-ка за чашками. – Ньютон повернулся к Оливеру. – На кухне в шкафчике, только помой, а то хрен знает, сколько они там стоят.
Как только они остались наедине Ньютон встал, резко притянул Рэйджи к себе и беззастенчиво принялся искать что-то за его ухом.
«А парень-то реально гений». – пронеслось в голове.
Слот нашел быстро, провел по нему большим пальцем и, как ни в чем не бывало, вернулся в кресло. Закинул ногу на ногу, сцепил пальцы в замок и смотрит поверх очков.
– Память, значит, потерял, ну-ну. Ты – отпечаток на нейроследе, понимаешь это?
– Да. – ответил нехотя, «отпечаток» звучит грубо, он все еще ощущает себя человеком.
– И кто ты? Скрываешься от закона? Я с полицией работаю, в курсе?
– Я вообще о тебе впервые слышу! – взмутился он.
– Ага, значит не местный.
Так и застыл, открыв рот. Его просто разводят, провоцируют, а он выкладывает все, что этот странный парень хочет узнать!
– Хрен я поверю, что ты память потерял, но помочь уже пообещал. Оставлю себе кое-какие данные на случай, если окажется, что ты маньяк.
– Я не ма…
Вернувшийся Оливер поставил стаканы на край заваленного хламом столика. Кажется, гений питается только фастфудом и газировкой, что никак не отражается на его весе – халат болтается на нем, как на палке.
– Ну что, поможешь? – Оливер сел на прежнее место.
– Уверен, что он не прирежет тебя ночью? – Ньютон повернулся к столу, четыре монитора вышли из спящего режима и осветили комнату.
– Хочу верить в это. – Оливер хотел пошутить, но вышло так, что Рэйджи сам усомнился в своей адекватности.
– Как там тебя теперь зовут?
– Сэм. – нехотя ответил он.
– Придумай себе фамилию, Сэм. И подойди-ка сюда, нужно проверить группу крови.
Пока он размышлял над фамилией, Ньютон проткнул его палец небольшим устройством с экраном. На дисплее высветились несколько символов: «A, Rh+».
– Нужно что-то простое. – поторопил его гений. – Блэк, Уайт, Браун – что угодно. Только быстрее.
– Сэм Блэк – просто ужасно. – Оливер рассмеялся.
– Сэм – это Сэмюэл? – уточнил Ньютон.
– Просто Сэм. – упрямо ответил Рэйджи. – Янг.
– Что?
– Фамилия. Пусть будет Янг.
Это фамилия его матери, пусть хоть что-то останется от прошлой жизни, тень, напоминание о том, кем он был. Хотя, если шанса вернуть прежнюю жизнь нет, то…
– Готово. – Ньютон открыл ящик стола и достал упаковку с перчатками. – А теперь, Сэм Янг, мы будем устанавливать тебе биометрические документы. Только пальчики обкатаем, чтобы занести их в базу.
То, насколько быстро и легко Ньютон все это делает, наводит на мысли о том, что заниматься этим ему приходится довольно часто. Он сказал, что работает с полицией, но разве это не нарушение закона?
– Права нужны? Машину водишь?
– Вожу.
– Еще что-то?
– Мотоцикл.
– Отлично. Документы об образовании делать не буду, много возиться придется, а вы мне не платите. Вернешься, когда разбогатеешь.
Еще несколько минут он молча нажимал на клавиши, потом повернулся, достал из-под стола металлический чемоданчик и положил себе на колени. Внутри оказался странный предмет, похожий одновременно на огромный шприц и пистолет. Что бы это ни было, но назначение у него явно медицинское.
Из стола выдвинулась ячейка, Ньютон осторожно взял из нее полупрозрачный чип и зарядил им «шприц».
– Руку давай. – потребовал он.
– Этим?! – Рэйджи непроизвольно попятился.
– А ты думал, что с паспортом уже рождаются? Давай, не тяни время.
Закатал рукав, протянул руку Ньютону и зажмурился. Думал, что подготовился к боли, но ошибся – ощущение, будто под кожу засунули раскаленный металл. Зашипел, сжал зубы, но боль не проходит, только растекается вверх по руке, к плечу, кажется, будто кости выкручивает.
– Больно! – он хотел прижать ладонь к травмированной коже, но Ньютон ударил его по руке.
– Заразу занести решил? – достал широкий пластырь, наклеил на рану и сказал: – Купите мазь от ожогов, за пару дней пройдет. До этого сильно не светись – если нарвешься на копов, они сразу поймут, что документы менял. Ну, поздравляю, Сэмюэл Янг, двадцать четыре года, вторая положительная группа крови. – протараторил он. – С Днем Рождения.
– И все? – кожа под пластырем зудит.
– А ты чего ждал? Права загрузил в базу, нужны будут дополнительные опции – придется заплатить, но уже реальными деньгами. Рейтинг, кстати, тридцать.
Тридцать?! Хотел потребовать больше, но вспомнил, где теперь находится, и прикусил язык.
– Спасибо, наверное. – он посмотрел на Оливера, тот встал.
– Ага, хотел бы сказать, что рад помочь, да только не нравишься ты мне. Следи за ним, Оли, мутный тип.
Вышли на улицу, замки за спиной защелкнулись. Дождь закончился, поднялся ветер, наверное, скоро выпадет снег.
– И зачем он меня за чашками отправлял, если ничего не предложил? – проворчал Оливер, натягивая капюшон.
Ему тоже это интересно. Ньютон мгновенно понял, что он совершил переход, но не рассказал об этом. Какой резон скрывать, если он действительно может оказаться убийцей или насильником?
До нужной остановки пришлось доехать в одиночестве – Оливер вышел раньше, сославшись на работу. Эва, которой он позвонил, пришла встретить Рэйджи. Увидев ее, сидящую на лавке, стало неловко – он как несмышленый ребенок, проблем от которого больше, чем от близнецов.
– Я бы и сам дошел.
«Лучшая защита – это нападение». – решил он.
– Мне помощь нужна, а тебе пора начинать отрабатывать проживание. – она махнула рукой. – Пойдем.
Они перешли дорогу, Эва какое-то время молчала, потом все же спросила:
– Как прошло?
– Нормально. – он приложил ладонь к предплечью. – Заживет через пару дней.
– Значит, не так уж сложно стать другим человеком, да? – задумчиво спросила девушка.
На секунду ему показалось, что она раскусила его, узнала, но огонька понимания в ее глазах не зажглось. Она только плотнее закуталась в короткую кожаную куртку и прибавила шагу.
Интересно, почему никто не узнает ее, не оборачивается, не просит автограф? Звезда в их группе он, но и музыкантов все знают в лицо. Такое чувство, что жителям Семнадцатого вообще наплевать на популярность и славу, они не видят ничего, кроме собственных проблем. С другой стороны, когда ты живешь далеко за чертой бедности, тебе, наверное, и дела нет до людей, раскрученных в Сети.
– Какой у тебя рейтинг? – спросил он.
– Пятьдесят два. – ответила быстро, без запинки. – Теперь спросишь, что я здесь делаю?
– Если это не тайна. – ему плевать, тайна или нет, он вообще не очень уважает чужие личные границы.
– МэдМакс зависли на двадцати семи.
– Сколько им лет?
– Скоро четырнадцать.
– Через четыре года ты сможешь уехать.
– И оставить их здесь? – она посмотрела на него через плечо. – У тебя вообще есть сердце?
– За это время они могут подтянуться хотя бы до сорока. – он пожал плечами. – Разве нет?
– В каком мире ты жил, Сэм? Рейтинг наших родителей никогда не поднимался выше двадцати пяти, нужно пахать всю жизнь, чтобы добраться хотя бы до Двенадцатого квартала.
– Но у тебя пятьдесят два. – напомнил он.
– Это, – она замялась, – другое.
Ясно, рассказывать, откуда у нее такой рейтинг она не хочет. Почему? Разве людям не свойственно хвалиться достижениями, чтобы приобрести вес в глазах окружающих? Она ведь выбралась из этого дерьма, так почему скрывает это?
– А Оливер? У него тоже низкий рейтинг?
– Да что ты заладил «рейтинг, рейтинг»… – Эва толкнула металлическую дверь и пропустила его вперед. – Мы в Семнадцатом, ниже только конченые маргиналы и наркоманы, здесь есть проблемы посерьезнее.
Сначала он подумал, что она привела его в тюрьму для детей, но потом понял, что это школа. Унылое серое здание, окруженное металлическим забором, занимает непозволительно много места – видно, что его построили до того, как правительство озаботилось проблемой перенаселения и начало экономить место. Всего три этажа, но площадь огромная – несколько «крыльев» отходят от центрального корпуса, а ребятни во дворе столько, что глаза разбегаются.
По привычке втянул голову в плечи, потом вспомнил, что он больше не Рэйджи, испытал отвращение и облегчение одновременно. Эва тараном прокладывает им путь к входу, он плетется следом, стараясь не сталкиваться с подростками.
Толпа оживилась, дети потянулись за телефонами, ага, значит, ее все-таки узнают, но только малолетки, которым пока не нужно думать о том, как прокормить семью.
– Эй, можно сфоткаться?! – выкрикнул кто-то.
– Эва, Эва! – начали кричать остальные.
– Стоп, стоп! – она остановилась и подняла руку вверх, призывая к молчанию. – Мы договаривались – одно общее фото в неделю!
– Ну, так что? – вперед протолкнулся мальчишка лет восьми. – Можно?
– Хрен с вами. – в ее голосе нет раздражения, только напускная строгость. – Дайте телефон ему, он сделает фотографию.
Малышня начала протягивать ему смартфоны, Рэйджи выбрал один случайный и отошел в сторону, чтобы не мешать малышне выстраиваться рядом с Эвой.
– А концерт когда? – спросил мальчик, едва достающий ей до груди.
– Для тебя? Лет через шесть. – она усмехнулась.
– А ты Рэйджи часто видишь?
Он похолодел. Слышать, как о тебе говорят в третьем лице, то еще удовольствие. Почувствовал себя самозванцем и обманщиком, и так хреновое настроение упало до нуля.
– Конечно часто, ты что, дурак? – в разговор влезла девчонка. – Он классный, правда?
– Ага. – Эва улыбнулась ей.
Врет и не краснеет, не она ли называет его «желтым карликом»? Наверное, в контракте прописан пункт о том, что они не могут портить его репутацию. Хотя, если быть честным, свою репутацию портит он сам.
Сделал фото, но толпа не торопится расходиться. Дети облепили Эву, что-то спрашивают, она кивает, но глазами шарит по территории, высматривая кого-то. Он проследил за ее взглядом и увидел Мэдди и Макса – стоят на крыльце, послушно ждут, пока ребятня отпустит сестру.
Сам решил помочь им, вернул смартфон и пробрался к крыльцу. Пандуса нет, их нет во всем Объединенном Городе, потому что, по версии правительства, инвалидов не существует. Технически, в кварталах до Десятого это действительно так – у жителей есть деньги на то, чтобы обратиться к «Беному», зато здесь картина совсем другая, но это никого не волнует.
– Давай помогу. – присел, чтобы поднять коляску, но Макс замахал руками.
– Ты сломаешься, не надо, не тро…
Хотел доказать всем, а себе – в первую очередь, что даже в этом тщедушном теле на что-то способен, но переоценил себя. Они скатились по лестнице, он упал на спину, коляска – сверху, Макс – рядом.
Мэдди даже с места не сдвинулась, стоит, сложив руки на груди, смотрит на них сверху вниз.
– Боже, Макс!
Эва поднимает мальчишку, Рэйджи выбрался из-под коляски и поставил ее рядом. От стыда горят уши, там, за его спиной, целая толпа, которая видела его провал. Если уж его оставили в живых, то почему в таком теле?! Дерьмо.
– Ну, ты пытался. – Макс похлопал его по спине. – Может, стоит подкачаться?
– Я не думал, что…
– Что я такой тяжелый? Понимаю, часть меня фактически ссохлась, никто не верит, что я вешу больше пятидесяти килограммов, а уж вместе с креслом… – обиженным мальчик не выглядит.
– Заткнись, Макс. – Мэдди злобно уставилась на него. – Ничего ты не ссохся!
– Могу показать! – с готовностью предложил ей брат.
Чужие переживания его никогда не интересовали, но по лицу девочки видно, насколько ей неприятно слышать от брата такие слова. Макс, в свою очередь, делает вид, что смирился с положением, даже шутит об этом, но шутки получаются какие-то горькие.
– Поехали. – Эва повезла брата вперед.
Проходя через толпу, Рэйджи услышал, как кто-то прошипел:
– Ну ты и дрыщ.
Можно начать потасовку и избить ребенка, но, как не прискорбно, говнюк прав – он совершенно немощный. Помог, называется, на все сто процентов выложился.
Сжал кулаки, опустил голову, на лицо упали идиотского цвета волосы. Еще и выглядит как клоун! В каком же он дерьме…