Шесть часов до похищения.
Проснулся, не сразу понял, что происходит, а когда до него, наконец, дошло, резко сел. Голова закружилась, руки дрожат – похмелье во всей красе.
У постели стоит Мари, в руках – поднос для завтраков, на лице самая доброжелательная улыбка. Одета в домашний костюм одного из биомехов, как мило, слов нет.
– Что ты делаешь? – прохрипел он.
– Забочусь о тебе, герой. – поставила поднос на кровать. – Тут «Биокс»11, вода и, как видишь, омлет.
По сгоревшим краям ясно, что готовила завтрак точно не А15 – она таких косяков не допускает. Натянуто улыбнулся, выпил таблетку и даже поковырял еду. Мари сидит на краю кровати и не сводит с него глаз.
– Что? – не выдержал он.
– Хочу сказать, что вчера здорово набралась и ничего не помню. – она с нажимом произнесла последние слова. – Попробуем заново?
Она явно дает понять, что не станет вспоминать о его неудаче, но на слово верить людям он не привык. Тем более тем, кто позарился на его славу и деньги.
– Я выпишу чек. – он отставил поднос.
– Не надо. – заупрямилась девушка. – Хочешь, подпишу какие-нибудь бумаги о неразглашении? Рэйджи, мне не нужны твои деньги, ясно?
– Тогда чего ты хочешь? – в сотый раз мысленно проклял себя за то, что позволил себе связь с кем-то кроме биомехов.
– Проведи этот день со мной. Давай сбежим? Без охраны, одни, поедем… – она задумчиво надула губы. – Говорят, в Третьем есть крошечный квадрат настоящего леса. Я никогда не видела настоящей зелени, покажешь?
– Это ведь у черта на рогах. – он усмехнулся. – Я не шучу по поводу денег.
– Я тоже. – Мари встала. – Давай, Рэйджи, всего лишь один день и я все забуду, клянусь. Про подпись, кстати, я тоже серьезно. Можешь повесить на меня какую-нибудь лютую неустойку в случае нарушения договора, чтобы я сразу в петлю полезла, если проговорюсь.
– Дурочка. – он свесил ноги с кровати. – Попроси у А15 одежду, не поедешь же ты в этом.
– А я бы могла.
Подмигнула и выбежала из комнаты. Как странно, девчонка только появилась, а он уже пляшет под ее дудку. На что только не пойдешь, чтобы огромный город не узнал, что ты не способен управлять собственным членом.
Вздохнул, провел рукой по волосам и встал. Что ж, на природу, так на природу, будь она неладна.
Пришлось долго отбиваться от охранников, поймавших их у лифтов. Два бугая умоляли позволить им вести их машину хотя бы на расстоянии. Он почти согласился, но увидел, как Мари надула губки. Сам не понял, захотел ей угодить или решил не потакать отцовским правилам, но охране приказал оставаться в квартире.
– Ты умеешь быть жестким. – она прижалась к его плечу.
В другой ситуации отшутился бы, сказал что-нибудь отвратительно пошлое, но в этот раз промолчал, чтобы не скомпрометировать себя. Прошедшая ночь оставила отпечаток на его самооценке, настроение ни к черту, все нутро трясется, зачем вообще он согласился куда-то везти эту девчонку? Идиотизм в чистом виде.
В машину сел в ужасном настроении, если бы мог хлопнуть дверцей, так бы и поступил, но «крылья» опускаются автоматически. Мари щелкнула механизмом ремня и выжидающе уставилась на него.
«Еще не поздно послать ее на хер и укатить в закат.» – напомнил он себе.
Вместо этого завел мотор и хотел запустить автопилот, но не успел.
– Веди сам. – попросила Мари.
– С чего бы? – его тон должен дать ей понять, что ему не до ее выкрутасов.
– Мне нравится наблюдать за тем, как ты это делаешь.
Не говорит, а мурлыкает, рукой гладит его по колену. Неужели реально решила, что между ними может быть что-то большее, чем разовый неудавшийся секс? Но природное самомнение, трагически покалеченное прошлой ночью, расправило крылья под ее взглядом, он даже сумел улыбнуться. Что ж, иногда женщины могут быть полезными, например, когда нужно поднять самооценку.
Ехали долго, он успел устать, но на автопилот не переключался из принципа. Даже в Третьем в час пик на дорогах не протолкнуться, так что поездка затянулась. А ведь он мог заниматься чем-то куда более приятным, например… Ах, да, у него ведь нет дел. Наверное.
Потянулся к телефону, но Мари успела раньше – схватила смартфон и показала ему язык. От удивления он сумел только вопросительно на нее посмотреть.
– Сегодня день только для нас с тобой. – заявила она.
– Нет никаких «нас с тобой». – прозвучало куда грубее, чем он планировал. – Прости, но если ты надеешься на что-то…
– Я просто хочу, чтобы ты расслабился, понимаешь? – она закатила глаза. – На прошлую ночь у меня были другие планы и, если для того, чтобы они осуществились, тебе нужно порелаксировать, я согласна потерпеть.
– Только секс? – уточнил он.
– И даже не мечтай о большем. – Мари деловито поправила волосы. – В этом городе не так много людей, которые не станут трепаться об этом на каждом углу, понимаешь? Тебе, может, и не нужно следить за своей репутацией, но остальным любой скандал может выйти боком. Безопасное сотрудничество, давай назовем это так.
Звучит убедительно. В Объединенном Городе тебя могут обожать годами, но стоит оступиться, как карьера покатится к черту. Он может делать что угодно, потому что Айрик создал для него такой образ – богатый, не слишком умный красавчик, который постоянно выглядит так, будто только что чем-то закинулся (в целом, он такой и есть, даже притворяться не нужно). Но для остальных такое поведение неприемлемо. Фанаты следят за каждым твоим шагом, требуют ежедневного отчета в UwUstories и могут устроить настоящий апокалипсис, если им не понравится то, что ты делаешь.
Машину оставили рядом с парковой зоной, вокруг нет ни души – посмотреть на живые растения желающих сегодня не оказалось. Этот квадрат, оставшийся от некогда огромного леса, признали заповедной зоной и запрещают вырубать его. Рано или поздно активисты сдадутся – людей в городе все больше, а места уже нет. В гетто лачуги строят буквально на крыше у соседей. Пространство – самый ценный ресурс, несколько гектаров земли стоят больше, чем драгоценные металлы и камни.
– Не могу поверить! – Мари прижалась щекой к шершавому стволу исполинского дерева. – Представляешь, когда-то так было везде.
– Я не думаю об этом.
– О прошлом? Почему?
– Зачем размышлять о том, что прошло? Предпочитаю смотреть в будущее.
– Наши внуки, наверное, даже этого не увидят.
– Тебе будет все равно к тому моменту.
– Да ты циник! – она пихнула его в плечо.
– Интересно, что будет, когда места не останется.
– Построят новые города? – Мари сошла с тропинки и поманила его за собой. – Пойдем, самое интересное наверняка там.
– Да что может быть интересного в обычном лесу? – если честно, он просто не хочет портить новые кроссовки, но пойти за ней все же пришлось. – Ты слышала о том, чтобы появлялись новые Объединенные Города?
– Нет. – она обернулась. – Как долго это будет невозможно?
– За все эти годы человечество даже не пыталось совершать вылазки за купол, если не считать времени, когда прокладывали монорельс под землей. И то, если верить истории, это стоило жизни тысячам людей.
– Там все отравлено. – ее лицо погрустнело.
– И мы сами во всем виноваты. – он пожал плечами.
– Ты чем-то измазался. – вдруг сказала Мари, достала платок и подошла к нему. – Дай уберу.
Он замер и позволил ей протереть свое лицо. Запах от платка исходит странный – тонкий, едва заметный, но не приятный, похоже на запах лекарств или…
– Какого…хера? – мир потерял четкость, ноги задрожали. – Мари?!
Не удержался на ногах, упал на одно колено. Трет лицо, но безрезультатно – все онемело, поле зрения сузилось до точки. Приглушенные голоса, шаги, кто-то подхватил его под руки. Нужно сопротивляться, но он не может! Его будто парализовало, тело превратилось в бесформенную массу, его куда-то поволокли, а он ничего не может сделать!
Почувствовал, как его бросили на что-то мягкое, наверное, сидение машины. Зрение пропало окончательно, он буквально ослеп и почти оглох. Во рту сухо, слюна не выделяется, весь мир медленно погружается в бездну. Вибрация – машина тронулась с места. Он отчаянно цепляется за яркие искры сознания, но они ускользают, летят все быстрее, мигают и гаснут, растворяются в темноте.
Очнулся один, в крови. Попытался вытереть соленые капли, стекающие на губы, но не сумел – руки надежно привязаны к железной кровати. Приподнял голову, почувствовал тошноту и медленно вернул ее обратно на подушку. Если решит блевать – захлебнется собственной рвотой, потому что на бок перевернуться не сможет.
Осознание произошедшего доходит туго, образы не складываются, воспоминания обрывочные. Одно он помнит точно – Мари. Она приложила что-то к лицу и ему сразу стало плохо.
– Сука! – выкрикнул он.
Голос, эхом отразившийся от серых стен, ударил с такой силой, будто кто-то долбанул в гонг. Он зажмурился и попытался успокоиться. Если его похитили, значит будут просить выкуп. Для отца это не проблема, вопрос в том, во сколько сотен тысяч кредитов оценят его жизнь похитители.
Дверь открылась с громким лязгом – Рэйджи повернулся в сторону вошедших людей и увидел, что на их головах надеты маски, полностью скрывающие лица. Ну, еще бы.
Один из них, мужик в белом халате, подошел ближе, грубо взял его за подбородок и принялся светить в глаза крошечным фонариком.
– Отвали! – рявкнул Рэйджи, но осмотр бесцеремонно продолжился.
Его ощупали, проверили рефлексы, мужик кивнул и отошел. Еще двое подошли к кровати, начали отвязывать ремни. Почувствовав, что рука свободна, Рэйджи попытался врезать одному из них, но с ужасом осознал, что не может пошевелить конечностями. Какой-то выборочный паралич – он может вертеть головой, но сил в руках и ногах не чувствует.
Его выволокли в длинный светлый коридор. Странно, но место выглядит приличным – не подвал, а вылизанное до блеска помещение с белыми кафельными полами, похожее на… больницу.
– Куда вы меня тащите?! – вырываться не пытается, бесполезно.
Никто не ответил, конвоиры даже головы в его сторону не повернули. Через несколько поворотов остановились перед дверью, человек в халате открыл ее с той стороны и отошел в сторону, позволяя им войти.
Его уложили на стол, женщина в белой маске начала снимать с него одежду.
– Если я узнаю, кто ты – тебе конец. – он усмехнулся, пытаясь скрыть охвативший его ужас. – Что тебе пообещали? Деньги? Проведешь остаток своих дней в тюрьме, если повезет!
Ей наплевать – продолжает методично стягивать с него обувь. Перешла к джинсам, начала расстегивать молнию, нервно дернулась, ее плечи затряслись. Она что, смеется?! Он приподнял голову и что-то внутри натянулось, как струна.
– Мари? Мари?!
Она не ответила, но сомнений быть не может – с чего бы еще кому-то смеяться в такой момент? Скомканные джинсы оказались в корзине, белье последовало за ними.
Холодные ремни сжали ноги в районе щиколоток. Она принялась расстегивать его рубашку, наклонилась к самому уху и прошептала:
– А разговоров-то было.
В ее голосе смешались насмешка и злая ирония. Хотел что-то ответить, но не смог – от злости защипало в носу. Как бы не пытался выделываться, но от себя не скрыться – ему страшно, ужасно страшно! Повелся, как идиот, оставил охрану дома, эта сука не позволила даже автопилот включить, потому что знает, что вместе с ним начинают работать камеры в салоне. Кто теперь будет его искать? Он может неделями дома не появляться, его не хватятся до тех пор, пока Айрик снова не начнет донимать отца из-за просроченных дедлайнов.
Двери с шипением открылись, в комнату вошел мужчина одетый так, будто собирается проводить операцию. Он держит руки перед собой, женщина надела на него перчатки.
Рэйджи ерзает и пытается освободиться, но ремни только сильнее впиваются в нежную кожу запястий.
– Тише, тише, – голос врача звучит приглушенно из-за плотной маски, – не нужно причинять себе боль.
– Да ты знаешь, кто я?! – заорал и приподнял голову над столом, чтобы заглянуть в безразличные глаза похитителя.
– Знаю. Именно поэтому ты здесь. – мужик выпрямился.
Прозрачные двери бокса с шипением открылись, внутрь вошли еще несколько человек. Женщина склонилась над ним и зафиксировала голову, придавив затылок к столу эластичным ремнем.
– Расслабься. – посоветовала она.
– Пошла на хер. – прошипел он.
– Время – семнадцать тринадцать. – произнес мужской голос. – Можем начинать.
Холодно. Ужасно холодно.
Кажется, он промок. Медленно сел, открыл глаза, ничего не увидел и запаниковал. Вскочил слишком резко, зашатался, привалился к стене. Зрение начало проясняться – вокруг валяются какие-то коробки, впереди маячит расплывчатое пятно фонаря.
Воспоминания нахлынули с неожиданной силой – он вспомнил все, начиная с того момента, когда встретился с Мари в клубе «Врата». Его затрясло, но теперь от облегчения. Живой! Выжил!
«Господи, – подумал он, – если ты есть, то спасибо тебе!»
Дрожащими руками приподнял свитер, попытался разглядеть, нет ли на нем шрамов – похитители могли вырезать почку или что-то еще. Но, раз он жив, значит ничего жизненно важного они не забрали.
В полумраке подворотни разглядеть ничего не удалось, поэтому он побрел к фонарю. Ноги заплетаются, но идут, он жив, все поправимо.
Несмотря на позднее время на улице есть люди – странного вида молодые люди, разодетые, как клоуны. Яркие волосы, неоновые шмотки, косятся на него с подозрением.
«Извините, – хотелось заорать ему, – но это я должен шарахаться от вас!»
Ну и местечко, выбросили его в самом настоящем гетто – повсюду мусор, стены домов исписаны граффити и непотребствами. Вывески магазинов мигают так, что способны вызвать приступ эпилепсии. Еще и этот проклятый дождь! Поежился, обхватил себя руками и прибавил шагу.
Вошел в супермаркет, проигнорировал странный взгляд продавца, лицо которого сплошь утыкано металлическими сережками, и проскользнул в туалет. Только закрыв за собой дверь выдохнул – тепло, сухо, нужно умыться и найти телефон. Как только отец узнает, что с ним сделали, сообщит в полицию. Этих уродов точно найдут, им не уйти от…
Замер перед зеркалом, открыв рот. Моргнул, моргнул еще раз для надежности, отошел на шаг назад, сделал два шага вперед. Сделал шаг вправо, остановился.
Вместо высокого темноволосого сына европейца и азиатки из зеркала на него уставился перепуганный низкорослый мальчишка в огромном свитере. На бледном лице два огромных совершенно европейских синих глаза, волосы какого-то мышиного цвета, слишком длинные, всклокоченные, на правой стороне лица здоровенное «винное пятно»12, занимающее всю щеку и часть глаза. Роста в нем сантиметров сто семьдесят, может, чуть больше, возраст на вид не определить. Светлокожий, такой…обыкновенный.
Пока рассматривал незнакомца в зеркале чуть крыша не поехала. Дрожащими руками, этими крошечными, смешными руками, приподнял свитер, убедился, что шрамов нигде нет, медленно подошел к зеркалу и уставился на незнакомое лицо. Не урод, не красавец, никакой, пыль, задрот комнатный!
Не смог сдержаться, позволил ужасу победить и заорал:
– Кто я, блядь, такой?!