– Он точно не наркоман?
– Ему просто стало плохо.
– Прекрати на него наезжать!
– И чего это вы так его защищаете?
– Посмотри на него, он будто с луны свалился.
– Ага, а перед этим чуть под машину не бросился.
– В смысле? Объяснись, МэдМакс.
– Я не пытался, – приоткрыл глаза и понял, что сон все еще продолжается, – покончить с собой.
– А выглядело это именно так. – Мэдди нависла над ним, ее светлые волосы щекочут лицо.
– Мы еле успели. – подтвердил Макс.
– Я просто задумался. – попытался отодвинуть девчонку от себя, но ей явно чуждо понятие личных границ. – Что?
– Смотрю, двигаются ли твои глаза.
– Зачем?
– Так в кино делают после того, как кому-то станет плохо. Только у врачей еще фонарик есть.
– Они проверяют реакцию зрачка, Мэдди. – Эва оттащила ее в сторону. – Извини их, они у меня со странностями.
– Это я заметил.
Сел, потряс головой, чтобы прийти в себя. Немного тошнит и все внутренности скрутились в тугой комок, но в целом жить можно. Они притащили его в гостиную – комнату с двумя потертыми диванами, более приличным ремонтом и даже телевизором. Стены темно-фиолетовые, мебель серая, паркет почти черный – в кварталах повыше считается дурным вкусом использовать в дизайне такие темные тона. Все стремятся расширить пространство, минимально утяжелять его и, конечно же, разбавлять пастельные тона зеленью. Здесь же вдоль стены стоит громоздкий шкаф с…
– Это что, книги? – он удивленно уставился на Эву.
– Ну, да. – она пожала плечами. – В наследство достались.
– Так себе наследство.
– А у тебя так себе характер. – она сложила руки на груди, защищаясь.
– Он не в себе. – вмешался Макс. – Сама не видишь? Человек память потерял, вообще-то.
«Если бы память».
– Значит, забыл все, кроме имени? – видно, что Эва не верит ему.
– Я придумал это имя на ходу. – признался он. – Просто надо было как-то представиться.
– Может, отвести тебя в полицию? Твоя семья наверняка ищет тебя.
– Мне нужно немного времени, чтобы прийти в себя. Может, все само собой образуется.
На самом деле, ему нужно провести пару часов наедине с UwUпоиском, чтобы понять, какими законами регулируется его теперешняя жизнь. Глупо соваться к копам в чужом теле с историей о том, что он – сын ван дер Гоффа. В лучшем случае его отправят на принудительное лечение.
– Можешь остаться у нас, но учти…
– Да, я понял. – он поднял руки вверх. – Не отсвечивать, вести себя прилично.
– Надеюсь, до потери памяти ты был человеком получше. – фыркнула Эва. – Пойдемте, нужно приготовить поесть.
– И я? – уточнил он.
– В этом доме закон простой: хочешь есть – помогай с готовкой. – Макс проехал мимо. – Давай, пойдем.
– А почему ты сегодня так рано? – Мэдди на ходу собирает волосы в хвост.
– Этот придурок опять не явился.
Рэйджи насторожился, но других вопросов не последовало. Есть у него предположение, кого именно Эва назвала «придурком», но не может ведь она…
– А где ты работаешь? – как бы между прочим спросил он.
– А что? – она подозрительно прищурилась.
– Просто спросил. – он сел на табурет и почувствовал, как он шатается под его весом.
– Осторожнее, там ножка сломана. – предупредил Макс.
– Это тайна? – почему она не хочет говорить правду?
– Это не твое дело, дружочек. – Эва поставила перед ним пакет. – Принимайся за дело, я даже нож тебе дам.
– Как мило. – он скривился.
Макс подъехал ближе, достал из пакета картофель и придвинул пластиковое ведро.
– Чего? Давай, быстрее справимся, быстрее поедим.
Он бы с радостью, но беда в том, что никогда в жизни ему не приходилось иметь дела с овощами. Понятно, что нужно срезать грязную кожуру, но как? Покосившись на Макса, Рэйджи попытался повторить то, что делает мальчишка, но картошка выскользнула из пальцев и упала в очистки.
– Ты забыл как картошку чистить? – насмешливо спросила Мэдди.
– Видимо, да. – пропыхтел он, срезая вместе с кожурой часть овоща.
– О, нет, так дело не пойдет. – Эва выхватила из его рук нож. – От тебя вреда больше, чем пользы.
– Могу вообще ничего не делать. – уставился на нее, надеясь одним взглядом напомнить ей, кто здесь босс. Она только усмехнулась.
– Держи. – Мэдди держит в руке странного вида предмет, состоящий из короткой ручки и лезвия. – Экономка, просто прикладываешь и тянешь, оп. – часть кожуры послушно отделилась от овоща. – И не покалечишься.
– Ты сегодня такая милая. – Эва толкнула сестру бедром. – Что с тобой произошло?
– Он для тебя староват. – сказал Макс и громко рассмеялся.
Девчонка покраснела до корней волос и отвернулась к раковине. Некоторое время на кухне раздавались только плеск воды и монотонное поскребывание экономки.
«Вот так люди и живут?» – подумал он.
Чистят овощи, хотя легко могут заказать обед из ресторана? Занимаются скучной рутиной, пока вокруг кипит жизнь? И их это устраивает?
И почему Эва с семьей живет в такой дыре? Айрик хорошо платит музыкантам, что им мешает взять и перебраться хотя бы в Десятый квартал? Жаль, что он не видит их рейтинг.
– Когда у тебя следующее выступление? – Мэдди отошла от раковины и отложила нож в сторону.
– Никогда, если этот распи… – Эва усилием воли заставила себя замолчать и подобрать слово поприличнее. – Если он не объявится.
– Он ведь всегда пропадает. – со знанием дела сказал Макс.
– До него никто дозвониться не может, даже менеджер. Не знаю, куда его занесло на этот раз, но надеюсь, что он где-нибудь сдох от передоза.
Рэйджи раздраженно бросил картофелину в кастрюлю и злобно уставился на Эву.
– И кого же ты так ненавидишь? – сквозь зубы спросил он.
– У меня на работе есть парень, – подбирая слова, начала она, – сын босса. И он ведет себя, как кусок дерьма.
– Неужели настолько плохо? – сам не заметил, как сжал экономку с такой силой, что ручка впилась в ладонь.
– Об этом можно вечно рассказывать. – хихикнула Мэдди.
– А сначала он мне нравился. – тихо сказал Макс. – До того, как Эва начала с ним работать.
– У него даже фотография есть, с автографом. – подтвердила Мэдди.
– Заткнись. – проворчал мальчик.
– Автограф? – говорить о себе в третьем лице бесит, вообще все бесит! – Так он что, какая-то звезда?
– Ага, желтый карлик14. – Эва облокотилась на кухонную тумбу. – А возомнил себя красным гигантом.
– Человек не может быть плох во всем. – Рэйджи попытался заступиться за себя.
– Я тоже так думала, пока с ним не познакомилась. – она пожимает плечами. – Так, собрались, скоро вернется Оли.
Принципиально не стал ничего делать – отложил экономку и смотрел, как семья Эвы толкается перед плитой. Макс несколько раз отдавил ей пальцы, но она ни слова не сказала, только едва заметно морщилась.
Прислушавшись к себе, Рэйджи понял, что чувство, жгучей волной прокатившееся по телу, – это смесь стыда и обиды. В лицо ему никогда не говорили, что он плохой человек. Попытался вспомнить хоть что-то, но кроме детских дразнилок на ум ничего не пришло. Отец неплохо натаскал все его окружение, даже сестра никогда всерьез не обижала, только повесила на него глупую кличку «НЛО».
– Ты завис? – Макс пихнул его в плечо.
– Задумался. Так что, спасать бездомных – это у вас семейное?
– Что ты имеешь в виду? – Эва посмотрела на него через плечо.
– Утром мне помог Оливер, теперь – эти двое. – он указал на близнецов.
– Ну, да, жестокосердная у нас только я, потому что все проблемы потеряшек ложатся на мои плечи.
– Потеряшек? – ему не очень интересно, но, если он начнет копаться в себе и размышлять о том, что с ним произошло, крыша поедет моментально.
– Кошки, собаки, птицы… – начала перечислять Эва, но Мэдди ее перебила:
– Она называет их сбитыми летчиками!
– В общем, все эти «летчики» пищат в коробках по всему дому, а так как гибкий график работы только у меня, я весь день бегаю с пипетками, кормами и тряпкой, потому что большая часть животных не умеет пользоваться лотком. – Эва отложила ложку, подошла к столу и села на его край. – Тебе повезло – весь зоопарк раздали буквально на днях.
– А повезло-то почему? – она смотрит сверху вниз и ему это не нравится.
– Обязанности по воспитанию легли бы на твои плечи. – встрял Макс.
– У нас дома не принято филонить. – подтвердила Эва. – Живешь в квартире – будь полезным. Над картошкой ты, кстати, просто надругался.
– В следующий раз буду нежнее. – проворчал он. Знала бы она, что ему приходилось чистить овощи примерно никогда.
– Шутить пытаешься? Это хорошо, может и память вернется.
Что-то в ее взгляде подсказывает, что она ни на минуту не поверила в сказку про амнезию. Тем не менее, впустила его в дом и позволила остаться. Что это – отсутствие инстинкта самосохранения или неописуемая доброта, которую невозможно контролировать?
– Мне нужен телефон. – сказал он. – Хочу кое-что поискать.
– Держи. – Эва достала смартфон из кармана и протянула ему. – Никаких непотребств и поиска оружия, понял?
– Да, мэм.
Хотел сказать что-нибудь еще, но сдержался. Она что, родительский контроль в человеческом обличии? С другой стороны, стоит быть благодарным за то, что ему позволили остаться. Интересно, была бы она настолько приветливой, если бы узнала, кто он? Желтый карлик! Он знал, что группа его недолюбливает, но чтобы настолько…
Сел на диван, разблокировал смартфон и ввел в поисковую строку: «Операции по переносу личности».
Почти все статьи на первой странице поисковика пестрят душещипательной историей Адама и его мужика. Он еще и книгу написал, которую окрестили настольной библией всех, кто совершил переход. Приторно-сладкая история начала исчезать только на третьей странице – ее сместили статьи о побочных эффектах метода, изобретенного «Беномом».
В их перечне потеря памяти, полная или частичная утрата эмпатии, притупление чувств, апатия, депрессия, возможная рассинхронизация нового тела и сознания, паралич, целый букет неврозов, появление фобий, значительные изменения личности и характера. Более того, с самим нейроследом, то есть, носителем, могут быть проблемы – плохой оттиск, ошибки при считывании и, что самое страшное, «блеклость».
От одного этого слова по спине поползли мурашки. Собрав волю в кулак, продолжил читать.
У нейроследа есть характеристика, которую «Беном» называет «яркостью». Чем ярче нейрослед, тем дольше он сможет удерживать сознание на носителе, тем больше переходов сможет совершить человек. Если по какой-то причине оттиск получился недостаточно ярким, может случиться так, что через несколько лет он потускнеет настолько, что считать его станет невозможно. Проще говоря, через непродолжительное время после перехода мозговая активность может просто прекратиться, тело впадет в кому и уже не выйдет из нее. Правительство запретило использовать аппараты искусственного жизнеобеспечения в таких случаях, потому что они безнадежны. Если человеческий мозг может оправиться после травмы и выйти из вегетативного состояния, то тусклый нейрослед снова ярким уже не станет.
– Просто прекрасно… – пробормотал он и понял, что уже несколько минут непроизвольно стучит ногой по полу. Вдохнул, выдохнул, попытался унять нервную дрожь.
Кто проводил операцию? Насколько качественно был снят нейрослед? Какова вероятность того, что он просто не проснется или «выключится»? Сколько времени у него в распоряжении?
За последние годы было совершено не так много переходов и большая часть из них – в рамках исследований. Чтобы получить разрешение на снятие нейроследа нужны серьезные показания, целая кипа бумаг, достать которые не так-то просто. Самый большой страх правительства – вечная жизнь, которую, в перспективе, может обеспечить людям «Беном». Но Объединенные Города не резиновые.
Уже много лет репродуктивная система населения находится под контролем государства – люди не могут рожать детей, когда им вздумается. Это обусловлено вовсе не стремлением к тотальному контролю, а здравым смыслом. Средний возраст для первой беременности – тридцать пять лет, и с каждым годом эта планка поднимается все выше, в связи с увеличением общей продолжительностью жизни. Пока правительство пытается урегулировать вопрос территории и ресурсов, ученые из «Бенома» семимильными шагами идут в будущее и из-за них законы приходится переписывать каждые пару лет.
Идеальная система с точки зрения государства – смена поколений, работающая, как часы. Подросшие дети просто занимают места почивших родителей, тем самым количество жителей города удается держать в определенных количественных рамках. Но там, на вершине власти, плохо понимают человеческую страсть к размножению.
Контролировать репродукцию в кварталах ниже Десятого почти невозможно – слишком много людей, слишком малая их часть добровольно идет в клинику, чтобы использовать современные методы контрацепции. Дома растут все выше, жителей становится все больше и это чревато проблемами в будущем.
Рэйджи откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. Теперь у него детей точно не будет – тела, созданные «Беномом», неспособны к репродукции, это он тоже прочитал в статье. Ну, не то чтобы он огорчен, особенно если придется влачить жалкое существование в Семнадцатом квартале. Интересно, реально получить хотя бы прежнюю внешность?
Он с отвращением посмотрел на свои новые ладони – поразительный контраст с тем, что он имел раньше.
Подтвердить личность можно несколькими способами – анализ любой биологической жидкости, оттиск зубов, отпечатки пальцев, биометрические документы. Все это у него отняли при переходе.
Орать в голос не стал только из страха, что его выгонят на улицу. Совершенно безвыходная ситуация – если начнет рассказывать, что он «тот-самый-Рэйджи», его в лучшем случае обсмеют, в худшем – отправят лечиться. Судя по статьям в Сети, человек без биометрического паспорта – бесправная тля, еще и потенциально опасная, потому что документы вырезают обычно преступники, скрывающиеся от закона. Придя в полицию, он рискует получить только новые проблемы, но никак не помощь.
– Есть будешь?
Вздрогнул, поднял взгляд и увидел Мэдди, застывшую на пороге. Она переминается с ноги на ногу, но ближе не подходит, смотрит странно.
– Да, конечно. – поспешно почистил историю запросов и заблокировал экран смартфона.
– Плохо выглядишь. – Мэдди замялась. – Узнал что-то?
– Ничего хорошего.
На самом деле, голова кругом идет от всего происходящего. Было бы чертовски круто просто выспаться, проснуться и понять, что все закончилось. Жаль, что фокус не удастся.
Ему оставили место за столом – между коляской Макса и Эвой. Он положил телефон рядом с девушкой и протиснулся к табурету.
– Пожалуйста. – она усмехнулась, но, увидев его лицо, помрачнела. – Что случилось?
– Я в жопе. – он поставил локти на стол и положил подбородок на сцепленные пальцы.
– Тут же дети. – насмешливо сказал Макс.
– Замолчи. – шикнула на него сестра.
– И что делать будешь? – Эва отложила ложку.
– Не знаю. – он пожал плечами. – Понятия не имею.
Было бы куда проще действительно потерять память – забыть, что у него есть потрясающая квартира в Третьем, куча денег на карте и перспективное будущее, отец с громкой фамилией, доступ ко всем благам цивилизации. Помнить об этом и сидеть здесь, на задворках мира, в компании инвалида, его близняшки и девушки, которая считает его биомусором – настоящее унижение.
– Почему он в кресле? – решил отвлечься от своих проблем и обсудить чужие.
Все взгляды медленно сфокусировались на его лице, будто он сказал что-то неочевидное. Продолжая хлебать безвкусный овощной суп, он спросил снова:
– Так почему? «Беном» легко ставит на ноги, разве нет?
– Выйди. – тихо сказала Эва.
– Что? – он уставился на нее.
– Встань и выйди из-за стола.
– Глупости, я же…
– Выйди!
Она встала, схватила его за шиворот и заставила подняться. Ростом он оказался все же выше нее, но не на привычные пятнадцать сантиметров, а всего на парочку, так что ее горящие глаза оказались аккурат напротив его лица. Они похожи на угли – такие же черные, радужка слилась со зрачком.
– Не знаю, где ты вырос, – прорычала Эва, приблизившись к нему почти вплотную, – но в этом доме принято говорить «спасибо» и «пожалуйста», мыть за собой посуду и никогда, никогда не поднимать вопросов о коляске Макса.
– Да он же не знал… – пробормотал мальчишка и потянул ее за край толстовки. – Не надо, отпусти его.
От неожиданности никак не отреагировал на нападение – так и стоит, пялится в ее лицо и беззвучно открывает рот, силясь найти слова. Его, как щенка, ткнули мордой в лужу, а он, совершенно не привыкший к такому отношению, попросту растерялся.
– Прости. – еще никогда это слово не давалось ему настолько сложно.
– Я стараюсь верить в твою историю про амнезию, но только сегодня. – Эва отошла от него. – Завтра ты расскажешь нам, что с тобой случилось на самом деле, Сэм.
– Мне нечего вам рассказать. – он сложил руки на груди, стараясь отгородиться от нее.
– Подумай хорошенько, погода портится, идти тебе некуда, а я не могу оставлять детей с человеком, которому не доверяю. Понятно объясняю?
– Более чем. – холодно ответил он. – Можно мне пойти спать?
– Дай ему постельное белье, Мэдди. – Эва отступила, пропуская его. – Диван в твоем распоряжении.
– Спасибо. – с нажимом произнес он.
– Видишь, – она усмехнулась, но ее взгляд остался серьезным, – это не так уж и сложно.