Андрей Ветров уже несколько дней не видел друзей. Все это время он был очень занят и ему ни до кого не было дела. Из Москвы, где она училась, приехала его Юлька, самая лучшая девушка на свете и теперь все свое свободное время Андрей проводил с ней с головой погруженный в свой роман. Они не могли насмотреться друг на друга, не могли наговориться, все время поражаясь про себя, как они вообще могли выдержать столько времени друг без друга, и оба отвечали на этот вопрос: «Потому, что мы любим!».
Юля приехала на отдых перед очередным курсом в свой город к родителям, которые так же тосковали по своей единственной дочери, но видели ее, к сожалению даже теперь лишь изредка. Почти все свое время она проводила с Андреем, для которой он тоже был лучшим человеком на свете.
Не один столичный франт, так и не смог вытеснить собой из ее души Андрея, её Андрюшку.
И вот теперь, наконец, они вместе. Ну и пусть что не надолго. Предстоящая неизбежная разлука только еще больше придавала остроты их отношениям, бесконечной нежности, которой они одаривали друг – друга. Но вот сегодня, Юлия вместе с родителями уехала на несколько дней отдыхать вверх по реке, по курортным местам. Отец ее был не последним человеком в городе. В его распоряжении был большой комфортабельный катер. На нем-то все семейство отправилось на отдых. Родителям так хотелось побыть наедине со своей дочкой, да и ей, как бы ни хотелось расставаться с Андреем, тоже нужно было помнить о дочернем долге перед любимыми родителями.
Они уехали, и Андрей точно очнулся, словно колдовство любовных чар снялось с него неведомой рукой и он, наконец, мог стать прежним Андреем, у которого были, да еще какие, друзья.
Конечно, за все эти дни что он провел с Юлькой он видел в спорткомплексе Павла, но ему было не до него, потому что и там любимая была с ним, и завидев Павла, он лишь приветливо махнул ему рукой, как старому знакомому и снова с головой погрузился в свой мир. Мир, в котором было место только для двоих – для него и для Юли.
Павел, увидев его с красивой темноволосой девушкой, сразу понял, кто она и только дружески про себя посмеивался над охватившим Андрея «любовным сумасшествием». Узнав от Игоря, что Юлия уехала на несколько дней, он и позвонил Андрею, пригласив его вечером к себе.
Когда наконец-то Андрей появился у Павла, там уже был Игорь. Только вчера они разговаривали со своим новым знакомым Александром засидевшись с ним до поздна, а сегодня предстоял разговор с Андреем.
– А вот и наш Ромео Капулетти, – приветствовал его Игорь.
– От Монтеки слышу. – добродушно парировал Андрей падая в кресло. – Ну, ребята! Это сон какой-то. И за что мне это? Игорь, ты не представляешь, она стала еще прекраснее! Ну куда уже лучше!? И она представь себе, любит! И кого? Меня! Я как в бреду. Еще немного и я наверное с ума бы сошел от счастья. Выпить бы чего-нибудь.
– Стакан холодной воды тебе сейчас как раз не повредит, – улыбнулся Павел.
– За шиворот! – хохотнул Игорь.
– Да, Павел, извини, я ведь забыл, что ты с ней не знаком, а я так и не познакомил вас. Я тебя вроде бы видел в спорткомплексе?
– Да ну!? – засмеялся Павел. К нему присоединился и Игорь.
– Да нет, точно видел, а ты даже не подошел.
– Не хотел тебе мешать, тебе ведь не до меня было.
– Это точно, простите друзья, совсем голову потерял. Но сейчас вроде бы все хорошо.
– Неужели нашлась?
– Кто?
– Голова.
– Да вот же она, – для убедительности Андрей обхватил свою голову руками под дружный хохот.
– Ну, слава Богу! – Игорь с Павлом, уже не раз переглянулись между собой, как бы спрашивая друг – друга, стоит ли Андрея сейчас вызывать на разговор. Но, все же решились.
– Ну, как вы тут без меня живете, холостяки? – спросил Андрей, размешивая себе кофе.
– Да живем, помаленьку, что наша жизнь холостятская. Да как там, кстати, твой приятель поживает или он тебе просто сосед?
– Ты это о ком?
– Ну, этот сержант милицейский.
– А, Леха! Нормально живет. Да, он, кстати, классный парень и разбирается что к чему. Он в органы то попал случайно. Как многие, дембельнулся, ну их и давай в милицию таскать – вербовать в свои ряды. Другие отказывались, а он взял и согласился, как будто за два года ему форма не надоела. Да так и остался. Он общительный, обзавелся нужными знакомствами в своих кругах, так что информацией владеет.
– Ты это к чему? – удивился Павел. У него было такое ощущение, что Андрей читает его мысли, потому что говорит именно то, что Павла и интересует. – Чудно!
– Да, я сам не знаю. Ты спросил, а я и рассказал.
– Да я хотел спросить как там по поводу происшествий всяких, что в городе творится?
– Да вроде ничего такого. Да! С тех пор, как патрули ввели, в центре стало тихо.
– Это как тихо?
– Ну, никто больше хулиганов не бьет, да и сами они заметно присмирели, не борзеют больше. Лешка говорит, что у них в ментуре парни даже несколько разочарованы.
– Это почему?
– Ну как же, получили оружие в руки, такое желание было показать кавказоидам кузькину мать, а те, с улиц попрятались.
– Так ведь это же для их охраны и были выставлены эти посты.
– Не для них, а для порядка. А вы знаете, сколько там, в милиции хороших парней, которых присяга давит и которым вся эта и черная и белая уголовная сволочь поперек горла стоит.
– Тихо говоришь, стало? – гнул свое Павел. – Так может, извели тех лиходеев?
– Никого не переловили. Да Лешка говорит, и ловить бы не стали, криминала-то нет.
– А пробитые головы?
– Головы не кошельки с валютой. Их-то никто не забирал, значит били за правое дело, так в милиции и говорят про меж себя.
Теперь Павел знал наверняка, что их с Игорем не ищут и не собираются это делать.
– Есть, значит, хорошие люди у нас в городе. А вы мне с Игорем говорили, что все опустились, значит не все? Значит для кого-то Россия не просто слово.
– Конечно. Но это когда сообща, вместе. Я уверен, что у тех бойцов невидимого фронта неплохая компания собралась, раз так все чисто обделывали. А прикиньте, одному восстание поднимать, это как будет выглядеть? Подскочить среди бела дня к какому-нибудь кавказцу или своему, «родному» негодяю – душителю, высказать ему все и двинуть в морду? И что будет? Просто уличное хулиганство, к которому запросто пришьют расовую неприязнь и упекут. Один ничего не добьешься.
– Ты думаешь?
– А ты? Интересно было бы с теми парнями поговорить.
– Да зачем тебе это, у тебя же Юля. Своя жизнь, любовь, наконец.
– Ты говори, да меру знай. Да, у меня любовь, но через нее я не забыл, кто я, и я хочу, что бы моя любимая жила в нормальной стране. Жила, а не существовала. И не надо говорить, что она имеет возможность перебраться на запад и меня с собой взять. Во-первых, как не крути, а я для ее отца зятек-то незавидный, а во-вторых, я как-то не представлю себе жизни вне России. Нет, честно, я пробовал, но как-то не радостные картины получались.
– Там значит, там, где все отлажено, нерадостно? А здесь, радостно?! – провоцировал Павел.
– И здесь не радостно, если все так и будем сидеть, сложа руки.
– Это как?
– Если в доме грязно, нужно взять веник и подмести.
– Значит Андрюша, ты веник не против взять?
– К чему вы все клоните не пойму? Толи смеетесь, толи подготавливаете меня к чему-то? – Андрей подозрительно стал посматривать на приятелей. Но те лишь улыбались.
– Ты серьезно хотел бы познакомиться с теми людьми?
– А вы, что, их знаете? – Андрей даже привстал в кресле.
– И не пожалеешь?
То, что дальше Андрей услышал, действительно потрясло его…
… – Как, всего двое?!
Двое. И не кто иной, как Павел и Игорь, те, на кого он равнялся в детстве. И это им он рассказывал о происшествиях в центре, а они, прикидываясь валенками, задавали глупые вопросы! Хороши же гуси лапчатые. Пожалели мальчонку, у него ведь любовь, ему не до того. Да, если бы они не были его друзьями, если бы не рисковали своими жизнями и свободой, ох, как бы он… обиделся на них! Ну да ладно, проехали.
Только теперь их уже было не двое, а больше. На днях они познакомят его с другими людьми, близкими им по духу.
На предложение же поговорить со спортсменами, проверить, кто, чем дышит, Андрей вообще откликнулся с радостью, тем более, что проблем с этим не было. Андрей, как толковый администратор спорткомплекса был уважаем среди молодых спортсменов и запросто общался с ними.
Что касается полученного им от Павла задания, то у него уже сейчас были наметки на счет кое-кого из тех ребят. Он уже давно прислушивался к их разговорам в раздевалках. Слышал их размышления о жизни. И все же нужно было этим делом серьезно заниматься, что бы ни наколоться на предателей и стукачей.
И Андрей взялся за дело. Спустя несколько дней, вновь появился Александр и не один. Как и обещал он привел с собой, еще одного человека из, как он говорил, «Нужных такому делу людей». И этот знакомый действительно оказался не простым недовольным. Перед Павлом сидел мужчина лет сорока, с уставшим от жизни лицом. Но под этой маской отрешенности жила вовсе не отрешенная, а деятельная и собранная личность, у которой были свои счеты с действительностью.
С действительностью, которую он был бы не прочь подорвать, что бы она не калечила больше души людей своей бездушностью и цинизмом. А сделать он это мог.
С внутренним ликованием узнал Павел, что Сергей Грачев, хороший знакомый Александра, прошел Афганистан, служил в разведке, не раз проводивший диверсионные операции и отлично разбирался в взрывном деле. Когда Александр сказал ему, что они не одни в своих размышлениях о будущем России, что он наконец вышел на тех, кто устраивал налёты в центре города, что они собирают под свои знамена настоящих русских, и нуждаются в нем, в Сергее, он не раздумывая согласился.
Потому, что взорвать этот мир ему как бывшему фронтовику мешало лишь отсутствие приказа и он ждал того, кто этот приказ мог бы дать.
Поговорив с Александром, он понял, что тот, кто может дать приказ, наконец-то появился и сам захотел в этом убедиться. Человека, не раз смотревшего в лицо смерти провести очень трудно и Сергей знал, что жизненный опыт подскажет ему, ошибся ли его молодой друг в своих новых знакомых или они действительно те, за кого себя выдают.
Вместе с Сашей он пошел на эту встречу, которая еще неизвестно чем могла закончиться. Первое, что на него произвело очень благоприятное впечатление – искренность, с которой его встретили и усадили за стол, на котором не было водки. Ему не предложили так с ходу за знакомство рвануть стакан за Россию мать!
И это тоже оценил Сергей, поняв, что люди, к которым он пришел, люди серьезные и настроены не шутки шутить. Не малую долю в этой уверенности сыграли подготовительные слова Саши, который от природы оказался всё же не плохим агитатором, да некоторое лукавство со стороны Павла, который в интересах дела и, согласовав это с Игорем, не сказал, сколько их на самом деле. Некоторая таинственность и недоговорённость не помешает, а наоборот поможет, решили они. Чем толще броня, тем лучше.
К тому уже начал в своем направлении действовать Андрей, да и по планам Павла их группа и не должна быть слишком большой. Он хорошо помнил завет великого русского полководца – «воюют не числом, а умением». Сергей действительно оказался опытным человеком. Он, понимая кто перед ним, не лез с вопросами кто, откуда, зачем. Правильно считая, что со временем, когда будет можно и нужно, он и так будет знать все. А во-вторых, из тех двоих с которыми его познакомил Саша, он, едва глянув обоим в глаза сразу почуял в Павле старшего и не просто старшего, а лидера вызывающего доверие. Такой взгляд мог иметь только человек искренне убежденный в своей правоте, тот, кто идет до конца и которому так же и веришь, – до конца.
Таким был его командир – капитан Семеновский, которого уважали и любили все и рядовые и офицеры. Он не кланялся пулям и учил этому своих солдат, ни лгал, ни трусил и был примером для всех. Попав в засаду специально устроенную для него душманами по указу своих заокеанских покровителей, этот, один из опытнейших военных просто подорвал себя гранатой и унес с собой десяток вражеских жизней. Пожав при знакомстве руку Павла, он вспомнил своего командира, едва взглянув в глаза своему новому знакомому.
Они уже больше часа сидели и разговаривали, вернее больше слушали Сергея, который не торопясь, перебирая в памяти минувшее, рассказывал им про себя.
– …А парню только двадцать, – рассказывал Сергей о своих друзьях афганцах. – Что хорошего видел в жизни, чему успел научиться? Да практически ни чему. После школы на фронт. Везде смех, да веселье, а он в окопы, исполнять интернациональный долг. И ведь верили в это. Многие сами стремились, воодушевляясь подвигами своих отцов и дедов. А что получили – костыли в эти свои двадцать лет и искалеченную психику. У него еще ни жены, ни детей, у него старики родители, которых он должен поддерживать. А чем он может их поддержать – только костылями! Вот и костыляет он в роскошные партийные кабинеты, в поисках лучшей доли. А в них уже перестройка и новое мышление. И встречают его сучьей фразой, украшенной издевательской ухмылкой на толстой роже: «Я тебя туда не посылал, вот помощи от меня и не жди. Много вас таких тут ходит». И ведь говорят это не наемникам, которые знают, на что идут. У тех хоть деньги за свое увечье есть по контракту. А говорят тому, кого послали на войну, которая не была нужна ни кому в нашей стране. Вот так вот. Мне то, как видите, повезло, целым вернулся. Поначалу конечно пил сильно. Глушил память, которая кошмарами возвращалась по ночам, потом со временем привык, что здесь уже не стреляют, приспособился. Девчонку хорошую встретил. Вроде бы все нормально. Как везде. Живи и радуйся. А не могу! Потому, что перед глазами костыли стоят! Моих товарищей, тех, кого не добила душманская пуля, и кого добил цинизм и равнодушие на родной земле. Которые десятками гибли здесь, от пьянства, от осознания своей ненужности. Здесь, где вокруг столько молодых и красивых, никогда не знавших свиста пуль над головой. Как же я ненавидел за всех них эти партийные перестроечные кабинеты, эти сытые рожи. Как мечтал о справедливом возмездии. И как же я радовался тогда, в девяносто первом году, когда посыпались эти рожи в тартарары. Думал – теперь за все ответите, нахлебаетесь. И что, ответили? Хлебнули? На смену одним сволочам пришли другие. Со свободой и вседозволенностью. Только вот свобода эта оказалась лишь у них одних. А народ как был дураком, так им и остался. Знаете, иногда мне хочется быть всемогущим, не на долго, на чуть-чуть. Чтобы воскресить тех троих, что в 91-вом, в пылу борьбы за «свободу» попали под гусеницы танков и которых с такой помпой, как новых великомучеников хоронили победители. И спросить у них, за что же вы отдали свои молодые жизни? Поглядите вокруг. Об этом ли вы мечтали, этого ли хотели себе и своей стране ? Так за что они отдали свои жизни? За новый обман, за новое надругательство над вечной верой нашей в справедливость. Вот за что… Знаете какой ад был там, в Афгане. Я в диверсионной группе служил. О бомбах и минах все знаю. Три раза к награде представляли, потому, что делал все как надо. И три раза мне награды не давали. Знали мой характер, знали, что не выдержу. Сорвусь. И напьюсь. Тогда желающих под мой кулак много было. Я ведь из чистоплюев. Не наживался на войне этой, не мародерствовал. А как напьюсь (мы так от малярии спасались), так сразу эти уроды, позорящие погоны, мне на глаза попадаются. Ну и получайте! А комиссар, козлиная рожа, потом блеет: «Ну вот Грачев мы тебя к ордену хотели, а ты… Недостоин ты». Да плевать мне на награды эти. Не подумайте, что я тут хвастаюсь или переживаю что не получил их. Я ведь из тех, кто верил в братскую помощь. Причем тут награды. Я ведь и в братву после дембеля не подался из-за своего чистоплюйства. Противно было. Фронтовик и на услужение к этим кровопийцам. Многие наши тогда к ним пошли, особенно из тех, кому я морду бил. Как на войне ловчили, так и тут стараются кусок по жирней оторвать. А я не могу, во имя сына своего, которому хочу честно в глаза смотреть. Думал, достаточно крови пролил, хватит, пора забыть все. Но нет, не получается, пока я там с одними черными воевал, другие черные в это время здесь землю нашу захватывали, наглея день ото дня. И все это происходит с молчаливого согласия Кремля, который предает наши земли и тех, кто веками жил на них. Дураки те, что думают – все образумится, все утрясется, все будет хорошо, только я – то знаю, не будет. Не пройдет сам по себе больной зуб, если его не лечить. Да что я вам -то об этом говорю. Вы сами все лучше меня знаете. Я боялся только одного, что не выдержу и сотворю какую-нибудь глупость, ну взорву что -нибудь. Душу облегчу. Но теперь знаю, есть кому отдать мне приказ. Не все в кусты попрятались, не все еще совесть свою пропили. Так что берите меня под свои знамена, если гожусь вам, если не нагородил здесь чего лишнего.
– Нет, ничего. Мы тебя внимательно слушали. Правильно ты все говорил. Вот только у тебя семья. А мы не в игрушки играть собираемся.
– Так и я сюда пришел не паровозики катать. Семья говоришь? Вот ради нее я сюда и пришел, ради своих детей, их будущего. Что бы было у них это будущее.
Павел протянул ему свою руку.
Разговор продолжался. Павел стал подробно расспрашивать Сергея о его военной специальности и тот все, что могло заинтересовать его новых друзей, рассказывал во всех деталях. Из его слов выходило, что он действительно классный специалист взрывного и диверсионного дела. Ведь ордена просто так ни кому не дают. Мало того, когда он сказал, что иногда хочется взорвать весь мир, он ни сколько не преувеличивал. Из подручных средств, которые легко приобрести в быту, он мог соорудить бомбу любого назначения и именно этим главным образом мог быть полезен своим новым знакомым и их замыслам.
– А вот пистолеты делать я не умею, – с улыбкой развел он руками.
– Ничего, оружие мы позаимствуем у наших врагов. Его у них в избытке, потому, что как бы смело они себя не вели, их всегда сопровождает страх перед честным народом. А мы должны увеличить этот страх до паники, до нервных колик, чтобы одно у тех только было на уме – бежать, зарыться куда-нибудь и не дышать. И не поганить больше наши улицы выхлопными газами своих иномарок и своим, таким же смрадным дыханием. Я говорю не только о кавказских пришельцах но и своих, так сказать «единокровных».
– Согласен.
Дальше Сергей предложил вот что, вернее даже поставил для пользы дела условие. Оказалось, что у него есть два надежных товарища, которые тоже далеко не чужды взрывному делу, прошли Афган, и имеют те же взгляды что и он. Сергей предложил, что бы они втроем были отдельной группой и занимались по мере необходимости своим делом и подчинялись через Сергея только Павлу. Чем меньше о них будут знать, тем лучше.