Теперь у Павла был небольшой отряд, состоящий из молодых крепких парней поверивших ему, принявших его идеи и признавших в нем руководителя. Большинство из них прошли службу в Вооруженных силах и знали не по наслышке, что такое дисциплина. Они отчетливо понимали, что сила их не только в кулаках и ловкости, но и в четкой организации, которую дает именно дисциплина. Теперь Павел часто общался с Юрием Долговым, руководителем этих десяти спортсменов, давая ему указания и принимая отчеты о проделанной работе.
Вновь возобновились ночные патрули по городу, только теперь патрулей было несколько в разных местах, и действовали они более умело и беспощаднее, чем их предшественники. Парни не зря свое свободное время проводили в спортзале, до автоматизма отрабатывая приемы борьбы. За это время Павел встречался и беседовал с каждым, узнавая его поближе. Теперь все они знали, для чего и во имя чего они будут обращать свой гнев, свою ловкость и силу. Одновременно они общались с разного рода людьми, выспрашивали их о житье бытье, о том, что творится в их районах. Через Павла им поступило четкое указание – собирать сведения, если можно задокументированные, о различного рода преступлениях нынешних городских хозяев и хозяйчиков против горожан, выявлять нарушения прав людей, но не вмешиваться в них, до поры до времени.
Все это, как говорил Павел, со временем пригодится, когда придет время расчета с теми, кто сейчас считает себя хозяином жизни, и тех, кто им ревностно служит. Так, что подпольный отряд действовал и, как следствие, по городу вновь поползли слухи о появлении на утренних улицах новых жертв нападений неизвестных. Жертв, которые после разбирательств, оказывались далеко не невинными овечками перед законом, а члены усилившихся милицейских патрулей в сердцах говорили про меж себя, что лучше бы эти, их «находки» не приходили бы в сознание, что приносило бы ощутимый урон преступному сообществу, разрастающемуся, на дрожжах демократии все больше и больше.
Хотя несомненная польза от этих « ночных разбоев» была, и без патрулей на улицах по вечерам стало намного тише, уменьшилось число пьющей молодежи на скамейках, людей стало тянуть на улицу просто подышать вечерним воздухом. Стала появляться уверенность, что где-то рядом находится неведомая охрана порядка, которая в нужный момент всегда придет на помощь.
Принимая отчеты от Долгова, Павел одобрительно улыбался, прекрасно понимая, что великая сила – людские слухи, делает половину этой необходимой в городе работы, для которой у него было слишком мало сил. Время от времени он собирал бойцов, проводил с ними занятия для укрепления не только боевого, но и морального духа, проводя с ними беседы о реальном положении вещей. Как-то он заговорил о таком понятии как свобода.
– Что такое свобода, кто мне может это объяснить? Да, это не понятное, но сладкое слово, которое бросили толпе как сахарную кость собаке, нате, облизывайтесь, лижите, приобщайтесь к великому благу – свободе, позабыв или специально не объяснив, что любая свобода имеет свои ограничения, иначе это уже не свобода, а бардак. Объявил Ельцин: «Россияне – вы свободны!». И началось. Во имя свободы полезли под танки, стали поднимать на штыки тех, кто стал сомневаться в правильности этой свободы, как было в девяносто третьем. И получили свободу разврата, распущенности, вседозволенности, дошло даже до того, что детям разрешили стучать на собственных родителей наказывавших свое чадо за непристойное поведение, и все это тоже свобода, открытая наконец то(!) для российского человека. Ну слава тебе, Господи! ВОТ И ДОЖИЛИ ДО СВЕТЛОГО ДНЯ – Свобода секса, которого у нас (как же нам было за это стыдно перед мировой цивилизацией), никогда у не было. Спасибо вам новые кремлевские мудрецы, уж теперь то мы оторвемся! И по телевизору покажем и в журналах напечатаем. И вот уже – порнография на всех углах, убивающая душу, втаптывающая в грязь само понятие любви, верности, чистоты. Все это тоже насаждается под вопли о свободе. Один из главных лозунгов свободы – обогащение любой ценой. А как его достичь – честным трудом? Попробуй это сделать при нынешнем режиме, если тебе чуждо понятие бизнеса, торгашества. Не получится, не разбогатеешь. Что остаётся? А вот что – не хочешь или можешь торговать, тогда грабь тех кто умеет, отбери силой то, что нажито другими. Делай деньги как можешь, как умеешь. Не важно, как ты их добудешь. Важно, что бы они у тебя были, и чем их больше, тем уважительнее к тебе будут относиться. А если на них окажется чья то кровь? Что же такого, всякое бывает. Кровь, можно и стереть рукавом. Вот такую свободу предлагают русскому народу всякие отщепенцы, всплывшие на поверхность сегодняшней жизни как … сами знаете что. Пользуйтесь возможностью вольготно пожить под знаменем такой свободы, забыв обо всем том, что составляет человеческую сущность, что делает человекообразного – человеком. Они сейчас говорят о возвращении духовности, которая якобы была утрачена. О возвращении Бога на Русскую землю. Открывают новые храмы, в которые сами не ходят. Потому, что не верят ни в какого бога, ибо как говорит их же, священное писание – невозможно одновременно служить богу и мамоне. То есть золотому тельцу вокруг которого и вертится вся нынешняя жизнь. Не знают они, да и откуда им знать, что подлинная свобода не может быть на улице, в кабаке или в игорном доме, а может быть, только в душе человека. Единение с Богом, ощущение его в себе, связь не разрывная с ним, с любовью которую он дал людям. И истинное, а не показное, равнодушие ко всем этим новым, так называемым «человеческим ценностям». Не допущение в свою душу зла, зависти, эгоизма и других смертных грехов, освобождение от них своих душ, вот что такое свобода. А кто вспоминает об этом в погоне за удовольствиями сегодняшнего дня? Но как же, в таком случае быть с тем, что задумали все мы, с тем, какую задачу мы поставили перед собой? Злую задачу. И мы будем злы, злы и беспощадны к тем, кто с цинизмом плюет в русскую душу, топит ее в прелестях демократического разложения. Мы добровольно взяли на себя обязанность творить насилие, и мы будем это делать. Если гниет палец, его хозяин не будет его холить и лелеять, терпя боль. Он будет его лечить, а если не поможет, удалит его совсем, для того, что бы тело осталось жить, для того, что бы, не распространилась по нему гниль, заражая кровь (и ведь ни кто не называет это насилием). Вот и мы будем заниматься такой хирургией, что бы ни загнивал наш город от всякой нечисти, а за нами, Бог даст, проснутся и в других городах. Я верю в это.
После каждой такой встречи с Павлом, молодые спортсмены получали новый заряд уверенности в правильности своего выбора, в том, что по другому не получиться. И вновь уходили в ночь, становясь невидимыми стражниками улиц охраняя их покой.
Все это давало свои результаты. По счастливой случайности почти у половины спортсменов, а так же у Сергея Грачева, были собственные машины, и передвижение по городу не было для них проблемой. Связь на случай экстренного сбора была через мобильники . Павел с удовольствием отмечал, что ни один человек за время после его первой встречи с ними не разочаровался в своем решении. Наоборот, группа стала еще более сплоченной, более собранной, словно понимая, что рано или поздно им предстоят серьезные дела, которые подвергнут их испытаниям на верность своим надеждам и устремлениям. Теперь у них появилась другая, тайная жизнь, которую они вели во имя жизни явной, во имя собственного будущего. И все это Павел прекрасно понимал, чувствуя их настроение, словно видел душу каждого из своих соратников, видя как осуществляется его мечта, которую он, столько лет скитаясь по чужим городам, решил осуществить, как только увидел чем и как живет его родной город. Он знал и верил в то что найдет на родных с детства улицах товарищей которые поймут и разделят с ним его убеждения и в то же время с горечью понимал, сколько же расплодилось тех, кому наплевать и на себя и на свою страну, тех, кто тупо топит себя в водке, думая, что этим спрячется от жизни, тех, кто добровольно идет в услужение новым хозяевам жизни – от простых уголовников до начальников новомодных офисов, непонятно чем занимающихся и какую пользу приносящих, и всевозможных фирмочек растущих ныне как на дрожжах. С грустью размышлял он и о здоровых и крепких мужчинах, надевших на себя камуфляж и с упоением вершителей судеб долбящих дубинками по головам беззащитных стариков, которые осмелились, открыто протестовать против произвола властей. Потому, что старики, калеки, пенсионеры сейчас никому не нужны и не хотят власть имущие трясти ради них своей мошной.
Павел не понимал, как можно не видеть всего этого, как можно бездумно жить и веселиться так, будто завтра наступит последний всемирный потоп, после которого ждет всех не суд божий, а всепоглощающая тьма и забвение. Как можно не видеть, что власть по стране держат проходимцы всех мастей, наваривающие ежедневно миллионы зеленых бумажек которые в России стали самыми главными деньгами, мерилом всего.
Павел, владеющий информацией лучше и больше чем его парни, щедро делился с ними на своих встречах, которые по старому можно было бы назвать политинформацией, с той лишь разницей, что эта информация была не дежурной, для «галочки» а жизненно важной.
Время от времени он куда-то звонил, с кем-то разговаривал и вот, однажды подъехав на машине, за рулем, которой сидел один из соратников, к утреннему московскому поезду получил от проводника несколько увесистых бандеролей. Это была российская патриотическая пресса так называемых независимых изданий. Теперь его соратники могли читать, а не только из уст руководителя знать, что происходит в стране, и как живут все те, кто не понял и не принял идеи так называемых реформаторов.
Пресса стала приходить регулярно и распространялась среди членов отряда, которые стали в свою очередь давать ее почитать своим знакомым, друзьям, иногда оставляя незаметно газеты на видных местах, которые подбирали прохожие, привлеченные необычными названиями статей.
Работа по оздоровлению атмосферы в городе продолжалась. Теперь уже на встречах с соратниками не нужно было акцентироваться на новостях, которые они и так уже могли узнать сами от авторов статей владеющих информацией лучше Павла, а посвящать встречи более узким, конкретным вопросам.
– Сегодня я хочу поговорить с вами об одной неприятной для русского уха штуке. Когда я был в Москве, то там, одно время, примыкал к одной из известных русских националистических организаций. Вижу, как некоторые из вас нервно заёрзали на своих местах и это не удивительно. Телевизионная пропаганда оболванивания работает превосходно. Русский национализм – нет более странного словосочетания для народа ещё не забывшего страшную войну, навязанную нам тоже националистами, но только немецкими. И вполне понятно неприятие этого слова у широких масс помнящих, что творили на нашей земле те националисты. И всё же понятие националист не немецкого происхождения и не означает звериную ненависть к иным народам. Так кто же это такие- националисты? Националист – это не подонок и не негодяй, как истерически визжит об этом нынешняя пресса, – их пресса, и их телевидение. Националист – это человек любящий свою родину, ее историю, историю ее побед и достижений. Тот, кто относится с уважением к своему народу, к его обычаям, к его вере. Вот самый простой способ сравнить демократа и националиста. Представьте огромное здание торговой базы, где есть все, что душе угодно. Ворота настежь. А у ворот спящий сторож. Человек, прохожий, пользуясь этим, входит в помещение этой базы и набивает свои карманы, наполняет свои мешки. Взваливает на себя сколько может, и выносит мимо спящего сторожа. Склад этот – Россия, спящий сторож – закон, а вор – демократ, который пользуясь таким вот дремлющим законом, тащит из страны все что можно, обогащая лично себя. И сколько таких демократов пытается проскочить мимо такого вот сторожа? А теперь представьте другую картину. У вас большая семья, много братьев и сестер. Хотите ли вы, положа руку на сердце, что бы в вашей семье, среди ваших братьев и сестер были наркоманы, проститутки, жулики. И будете ли вы, молча и безразлично смотреть на это, если они появятся? Нет! Вы будете бороться за каждого члена вашей семьи. Теперь, что касается вашей большой квартиры. Разумеется, любимой вашей квартиры, ухоженной, в которую вы вложили немало труда. В один прекрасный день в ней вдруг появится какое ни будь непонятное и не званное существо и на ломаном русском скажет: «Хозяин, мнэ здесь нравитца. Я буду здэсь жит. Отдай мнэ лучшую комнату, а сам перебирайся вместе с семьей в малэнкие». Потерпите ли вы такого незваного гостя, который вам совсем не нужен, пригласите ли его ласково в свой и так уже занятый им дом, будите ли с ним, почтительны и терпеливы, как представляют русский народ по всем каналам TV пытаясь вырвать у нас все зубы и поработить волю. И опять я отвечу, нет! А возьмете вы самую поганую метлу в руки и погоните эту нечисть из дому так, что бы он навсегда забыл дорогу к вам. Так вот, этот ваш дом – Россия, наша с вами историческая родина, а семья ваша многочисленная – это наш с вами народ, где каждый человек, ваш брат или сестра, ваши отец и мать. И если бы это понимало как можно больше наших с вами соплеменники, то к силовым методам борьбы за наше существование, за наше выживание, не пришлось бы нам прибегать. Ни один пришелец не смел бы хозяйничать на нашей земле, видя единство русского народа, его чистоту. Но, к сожалению, это не так. Спящее сознание, меркантильные интересы, мнимая свобода после сомнительного рабства, очень многим мешает осознать кто они и зачем они здесь на этой земле. Почему именно им довелось носить русские имена и жить на такой большой территории осиянной славной историей наших предков. Почти четыреста лет назад в 1612году, после смерти, а может и расчетливого убийства первого истинного царя Ивана IV Грозного, в России началась такая смута, которая привела буквально почти к ее исчезновению. То, что создал силою своего ума и своей воли Грозный царь, рассыпалось в прах. Казалось все, конец. Бояре как продажные девки, спасая свое добро, предались полякам и другой нечисти (ну чем не нынешние демократы), – сделал он паузу под смех соратников.