Я вышла из спальни с квадратными глазами. Змея? В зале? Ну, да ладно. В последний раз я лепила снеговика в школе. И даже потеряла в процессе варежку. Так, мне нужны варежки!
“Варежки и ведро”, – кивнула я, направляясь по коридору
Через полчаса все должно быть готово! – послышался голос мне вдогонку. – Сделаешь – позовешь. Разрешаю крикнуть.
Полчаса?
Простите, а какого размера? – спросила я, но дверь закрылась.
Маэстро ведет себя так, словно я всю жизнь леплю змей из снега.
Я толкнула плечом дверь на кухню. Мне кажется, или он – сумасшедший? Где-то есть грань между гением и непризнанным гением. Зачем ему змея в центре зала?
Я стала искать варежки. Часы, висевшие на стене, словно ускорились. В панике я забегала глазами. Мой взгляд упал на деревянное ведро для мусора, а потом на две варежки – прихватки.
Сойдет! – прошептала я, выбегая на улицу.
Здесь все было ослепительно белым, несмотря на то, что вокруг царила ночь. Снегопад прекратился, и теперь в лунном свете поблескивали искорками нарядные сугробы.
Ведро нагребало снег, а я трамбовала его варежкой.
В главный зал! В главный зал! – бормотала я, неся ведро.
У меня были разные начальники. Один из них однажды попросил меня поговорить с надоедливой любовницей по телефону, как бы невзначай, чтобы она убедилась, что ей уже нашли замену. Но до такого не доходило!
Я высыпала снег на роскошный паркет, а потом решила, что снега мало, поэтому побежала за второй партией.
Три раза я бегала за снегом, видя, как в тепле снег начинает подтаивать и неплохо лепиться.
Что ж! – подняла я руки вверх, словно хирург перед операцией. – Приступим.
Ползая по полу на корточках, я сгребала снег, формируя змею. Вот голова, вот тело, а вот хвост.
Пока я пыталась сделать ей язык из снега, часы гулко пробили полночь. Снег начал подтаивать. На мой взгляд получался вполне приличный удавчик.
Я отогрела пальцем дырку вместо правого глаза, а потом проделала тоже самое с левым. Покрасневшие и замерзшие руки почти ничего не чувствовала, а я яростно дышала на свои пальцы.
Встав с пола, я отошла в сторону.
Вот, справилась! И даже за полчаса!
Не то, чтобы моего удава можно смело отправлять на конкурс снежных скульптур, но какой-нибудь приз зрительских симпатий он точно взял бы.
Готово! – крикнула я, отходя от своего детища.
Удав смотрел на меня грустно-грустно. Видимо, он понимал, свою удавью ущербность. И все остальные удавы смеялись бы над ним. Но это – лучшее, что я могла изобразить из того что есть за такой короткий срок.
Послышались шаги, а я отошла подальше, чтобы не загораживать свой шедевр. С замиранием сердца я ждала вердикта.
Что это за глист? – спросил маэстро, подняв красивые брови.
Змея, как вы и просили, – произнесла я.
“Удав, познакомься, маэстро! Маэстро, познакомься, удав!”, – мысленно произнесла я.
Это – ужасно, – произнес маэстро, глядя на удава, который уже начал растекаться лужей. Со стороны казалось, что он плывет по ней, но я то знала, что жить удаву оставалось недолго.
“Бе-бе-бе!”, – мысленно передразнила я. Внутри меня уже зрел бунт.
Да, но… , – возразила я, считая, что моему удаву нужен адвокат. Он так говорит, словно я всю жизнь посвятила лепке удавов. И все лето выскребала из морозильной камеры снег, чтобы потренироваться перед долгой зимой и работой на одного гения.
Никуда не годится, – отчеканил Ниссен .
Если вы думаете, что я всю жизнь… – начала я, чуть повышая голос.
Я ничего не думаю, – произнес маэстро. – Я вижу результат.
Шумно вздохнув, я сжала кулаки. Сейчас тающему удаву нужна скорая вытирательная помощь. А именно – тряпка и ведро.
Лепи еще, – произнес маэстро, а я, кажется, почувствовала, за что платят такие бешеные деньги!
Были у меня в жизни приятные ночи, но таких незабываемых не было никогда!