***
– Даша, тебе больно глотать?
Игорь подходит ближе, осматривает шею.
Киваю, первые два дня горло огнем просто горело, а сейчас лучше, но глотать больно все равно, хотя и не в этом дело.
Мне ничего не хочется, зачем кормить тело, если я знаю, что мне остались считанные дни, а может быть часы, когда Он придет снова и на этот раз добьет меня.
– Ты все еще ничего не ешь и меня это очень беспокоит. Капельницы это не замена питанию, чтоб ты знала. Значит так Даша, давай посмотрим до завтра, если лучше не станет, будем кормить тебя через зонд. Если ты не начнешь говорить, я вызову психиатра. Пока не вижу другого выхода, прости.
Сказал глухо Игорь и ушел, стало снова тихо в палате. Все это время я даже не смотрела на него, пялилась как мумия в окно желая, чтобы он ушел поскорее.
Страшно ли мне, что придет психиатр? Нет. Я честно, надеюсь не дожить до этого момента.
Закрываю глаза, а там картинки. Черно-белые и цветные, кровавые.
Как будто это просто фильм, и со мной такого никогда не могло случиться. Это не моя жизнь, я такого не выбирала. У меня вообще было смутное представление о будущем, но такого ада я не хотела.
Я думала, что у меня будет как у всех: семья, работа, учеба, а на деле вышло ни-че-го. Все разрушилось, я не успела этим насладиться и вкусить любви. Я только-только начала чувствовать это и все закончилось.
День, еще день, я все время откладывала и не рассказывала Крутому правду, а потом стало поздно. И нет больше любви у него ко мне. Она кончилась, разбилась, превратившись в ненависть.
Когда это началось, когда я попала в этот взрослый мир, я не знаю. Все так быстро, зачем это все, кому?
Вот я еще хожу в школу, мама дома печет торт, Алиса совсем маленькая. Мы были счастливы тогда, а после мамы не стало, и я должна была быть просто старшей сестрой.
Я не помню, когда после смерти мамы позволяла себе что-то. Я все делала потому, что была должна. Должна хорошо учиться, должна подрабатывать, должна слушать Юру даже если он порой вел себя так, что мне было стыдно и противно. Мне было больно за нас с Алисой, когда он выпивал, когда у нас дома часто не было еды, но мы жили в его квартире, мы зависели от него, и я ничего сделать не могла, кроме как мириться с этим.
Никакого парня у меня толком не случилось, я нигде не бывала, и только в Прайде у меня появилось снова ощущение семьи.
Очень крепкой и сплоченной, где всегда накормят, выслушают, защитят. Правда, с последним не сложилось, но я ведь их предала.
Боже, зачем я вообще туда пошла, зачем я согласилась на условия Мамая? Надо было хватать Алису в первый же день и просто сбегать с ней в никуда… без дома, без денег, без связей.
Предложить улицу своей маленькой сестре я тогда не решилась, и вот они последствия. Я думала что сильная, что вот раз и всех проведу, а на деле я просто глупая девочка, которая не знает жизни, и ее точно котенка макнули в миску мордой, преподавая урок.
После смерти мамы я должна была быстро повзрослеть и единственное, что я по-настоящему себе позволила – это был Савелий. Наше время с ним.
Я предала его и его друзей, Фари погиб, и уже ничего никому не докажешь.Я была с ним честна в моменты нашей близости, я не играла, хотя кому теперь это интересно.
Мне больно, каждую секунду я будто глотаю огненный шаг и меня отравляет эта вина… она меня убивает. А еще мне невыносимо просто смотреть на ненависть в глазах того, кто еще совсем недавно целовал меня, с кем я думала, буду всегда, как за каменной стеной.
Вот же он: четвертый этаж.На самом деле, стена и правда оказалась каменной, только в итоге она сама же и упала на меня. И птичку придавило. Так сильно, что я встать теперь не могу. Я ничего не могу и мне уже не захочется, но я знаю выход!
Вот же он: четвертый этаж.