Вчера моя приятельница Верочка отозвала меня в угол и сказала, что ей непременно нужно поговорить со мной по очень важному делу, и поэтому она заедет ко мне под вечер.
Вид у нее был какой-то подавленный, в глазах дикая решимость. Я испугалась и согласилась.
Что с ней?
Приятельницы мои вообще любят со мной советоваться. У меня очень практическая голова.
Недавно одна молодая вдова три дня ловила меня по всему городу, чтобы только справиться, выходить ли ей замуж за Николая Иваныча.
– Николай Иваныч? А кто же это такой? – спросила я, деловито хмуря брови.
– Он… вы его не знаете, такой маленький брюнет.
– Маленький брюнет? Ну, в таком случае, разумеется, выходите. Я, по крайней мере, совершенно не вижу причин, почему бы вам не быть женою маленького брюнета. Да что – а? Спросите у кого угодно, и всякий скажет вам, что на свете существует множество женатых брюнетов, семьи которых представляют образец счастливой жизни.
– Да… но вы понимаете, такой серьезный шаг, трудно сразу решиться!
– Ну, милая моя, муж не шляпа. Это шляпу – купил, так и таскай весь сезон. А не понравится муж, кто вам помешает развестись? Пора приучиться правильно рассуждать!
Она посмотрела на меня со страхом и уважением. Она будет женой маленького брюнета Николая Иваныча.
В другой раз пришла ко мне барышня тоже советоваться.
– Как быть? Нужно сегодня идти к Ивановым, а мне ужасно не хочется.
– Не хочется, так не ходите.
– Вот еще! Скажите пожалуйста. «Не ходите». Там всегда так весело бывает, единственный дом, где действительно можно развлечься, и вдруг «не ходите»! Какая вы, право!
Я сдвинула брови и помолчала сколько следует. Затем сказала вдумчиво:
– А знаете, что я вам посоветую? Непременно идите к Ивановым. Понимаете – непременно. Эго единственный выход из всей этой тонкой паутины, в которую запутала вас судьба. Верьте мне – я человек практичный и опытный.
Она долго удивлялась и благодарила меня. Такой тонкости проникновения в тайну чужих судеб она положительно никогда не встречала.
Третья пришла и спросила бледными губами: покупать ей белую шляпу с пятью страусовыми перьями или нет.
– Нравится, так купите, – посоветовала я.
– Да у меня денег нет.
Я подумала и сказала вдохновенно:
– А знаете что, – плюньте вы на эту шляпу и на все пять перьев. Ну ее к черту, со всеми пятью.
Дама вскинула руки мне на плечи, крепко меня поцеловала и ушла умиротворенная, с просветленным лицом. Даже губы ее порозовели – она, уходя, подмазала их перед зеркалом.
Итак, когда Верочка сказала, что должна поговорить со мной серьезно, я сразу подумала, что дело идет о каком-нибудь практическом совете.
Но вечером, когда мы увиделись, я после первых же ее слов поняла, что тут что-то поважнее.
– Какой у нас теперь месяц? – спросила она.
– Рождество, – ответила я честно.
– Не Рождество, а Новый год. Святки. Собственно говоря, я хотела сказать вам, что мы должны делать то, что должны, а не то, что не должны.
Я встревожилась:
– Ну, к чему эти предисловия, между своими? Говорите прямо.
Она вздохнула и сказала, понизив голос:
– Мы должны веселиться.
Сердце мое сжалось.
– Что ж, я ничего. Я готова. Что же вы для этого придумали?
– Да я ничего не придумала, я вот к вам пришла спросить.
– Нет, уж раз вы затеяли, так сами и придумывайте. Ишь, ловкая какая!
Она опустила голову, подумала.
– Ведь веселятся же другие – значит, ничего тут особенно трудного нет. Люди без высшего образования – и те как-то умеют. Штука нехитрая.
– Ну, давайте, я ведь согласна. С чего начнем?
– Гм… Вот театры все переполнены, – это показывает, что на праздниках люди стараются поехать в театр. Значит, поедем в театр.
– Хорошо. А в какой?
– Да куда хотите.
– Нет, уж вы начали, вы и придумывайте.
– Ну, едемте в оперетку.
– А в какую?
– А в какую хотите.
– Верочка, я вам что сказала? А?
– Ну, хорошо, на «Даму в красном».
Она сказала и сама испугалась. Но я была спокойна.
– Великолепно. А потом что?
– А потом, кажется, едут ужинать.
– А если не захочется есть?
– Все равно надо. Не заваливаться же спать, когда теперь святки.
– А если захочется спать?
– Ну, потерпите!
Мы замолчали и задумались, и каждая знала, о чем думает другая.
Потом я вздохнула и сказала:
– Хорошо! Это мне все очень нравится. Я так люблю эти бешеные удовольствия.
Она посмотрела на меня злобно.
– Конечно, это хорошо. Хотя за билетом ехать не очень-то весело, а по телефону в кассу не дозвонишься.
– Ну, пустяки! Зато как приятно будет прослушать веселую оперетку.
– Это «Дама-то в красном» веселая? Я к началу опоздала и то до конца не досидела.
– Экая вы, право, непоседа, – зевнула я. – Нужно взять себя в руки. Зато потом как приятно будет поужинать в большом красивом зале ресторана, послушать хороший румынский оркестр.
– У меня от ваших румын если и будет аппетит, так пропадет. Не могу я их завыванье выносить. Я сама готова, как собака, закинуть голову и завыть: ву-у-уау!
– Ну и характер, нечего сказать! Не нравятся румыны, так старайтесь не слушать. Кушайте себе что-нибудь повкуснее, а на музыку внимания не обращайте.
– Мерси за совет!.. Кушайте повкуснее!.. Сами прекрасно знаете, что я не выношу ресторанной кухни, что мне от нее на другой день всегда скверно делается! Это даже неделикатно с вашей стороны давать такие советы!
– Ах, боже мой, какие ужасы, подумаешь! Ну, попьете микстурку день, другой, только и всего.
Верочка вскочила и, подбежав к зеркалу, стала торопливо надевать шляпу.
– Очень вам благодарна за нежное и внимательное отношение к моему здоровью, но я вам в этих ваших глупых затеях не товарищ. Скучать в пошлой оперетке, тащиться в душный ресторан, когда хочется спать, слушать румынский вой и отравляться всякой дрянью! И чего ради, спрашивается? До свиданья. Проделывайте все это одна, если вам нравится, а я еще пока что с ума не спятила.
– Не понимаю! – крикнула я ей вслед. – Ведь веселятся же другие – значит, тут ничего особенно трудного нет! Лентяйка вы, сударыня, вот что!
1912