Еще у Кейт я заметил припухлость на лице девушки. Не знал, связано ли это с тусклым светом, да и не хотел присматриваться. Честно говоря, я не выспался, был с похмелья и не волновался ни о чем, кроме своей раскалывавшейся головы.
Однако сейчас на ней уже отчетливо виднелось то, что я едва заметил утром. Припухлость покраснела, но еще не позеленела. Что бы с ней ни случилось, это произошло не так давно.
Ее огромные, синие, как ледник, глаза смотрят на меня так, словно она увидела призрака. Губы приоткрыты, и в ярком солнечном свете я вижу тонкий белый шрам на линии челюсти. Я смотрю на ее миниатюрную фигуру и с трудом сдерживаю смех, когда замечаю, что ее джинсы промокли до колен. Поскольку она по-прежнему ничего не говорит, я машу рукой у нее перед лицом:
– Эй! Ты что, немая?
Она быстро моргает несколько раз подряд и отмахивается от моей руки, словно от назойливой мухи. Уголки моего рта снова дергаются.
– Отстань. Я ищу кое-кого.
– Пока что не очень удачно, да?
Она бросает на меня неодобрительный взгляд, а затем решает отвернуться и дальше бесцельно разглядывать окрестности.
Я вздыхаю.
– Знаешь, я бы с удовольствием оставил тебя здесь и подождал, пока ты в ближайшие две минуты не попадешь под лыжи, но, к сожалению, это моя ответственность. Так что, – я машу руками в сторону боковых проходов, – не могла бы ты продолжить свои так называемые поиски там?
– Это… – она замолкает на полуслове, ненадолго закрывает глаза, а затем устремляет взгляд в небо. Затем медленно поворачивается ко мне. – Твоя ответственность?
– Да. Ответственность. Знаешь такое слово? Могу перефразировать, – я невозмутимо наклоняю голову набок. – Мораль. Чувство долга. Совесть. Ответственность. За…
– Я не тупица!
– А-а. Ладно. А кто тогда?
– Чего?
– Твое имя, – я усмехаюсь. – У тебя же оно есть, да? Кстати, я Нокс.
– Это я уже знаю. А тебе мое имя знать не обязательно.
Странно. Чем грубее она себя ведет, тем интереснее кажется.
Моя собеседница делает глубокий вдох, словно к чему-то готовится, а затем говорит:
– Раз ты здесь главный, возможно, ты сможешь мне помочь.
Я смеюсь, втыкаю сноуборд в землю и опираюсь на него рукой.
– Так тебе нужна моя помощь, но имя свое не скажешь? – я строю скептическую мину. – Разве тебя не учили не доверять незнакомцам?
Она хватает ртом воздух, как будто я оскорбил ее, и делает два шага назад. Какое-то время она просто глядит на меня, а ее голубые глаза все еще так широко открыты, что мне кажется, будто я могу в них утонуть.
– Да, – холодно отвечает она. – Так оно и есть. Только тут ошибка.
– И какая же?
Не меняя выражения лица, она говорит:
– Проблема не в незнакомцах. А в тех, кого мы, как мы думаем, знаем.
Я нечасто теряю дар речи. Обычно я красноречив. Я быстро соображаю. Я всегда знаю, что сказать. Но не сейчас. Сейчас я просто стою перед ней, гляжу на нее и гадаю, кто же эта девушка на самом деле.
– А теперь прошу меня извинить, – добавляет она, отходя в другую сторону. – Ты отнимаешь время, которого у меня нет.
– Погоди, – я тру лицо, а затем иду за ней следом. – Да погоди ты!
Я хватаю ее за руку, чтобы остановить, но, видимо, зря. С силой, которая явно незаметна в ее хрупком теле, она вырывает руку из моей хватки, а в следующую секунду уже бьет меня в грудь. Я невольно отступаю на несколько шагов назад.
– Не трогай меня! – шипит она.
Я примирительно поднимаю руки.
– Прости. Правда. Я просто хотел… – вздохнув, я опускаю руки. – Скажи, чем я могу тебе помочь.
– Тем, что оставишь меня в покое.
Она проходит мимо меня, ловко уворачиваясь от сноуборда, небрежно закинутого под мышку каким-то туристом, который чуть не огрел ее им по голове.
– Да ладно тебе, – на этот раз я действую умнее. Вместо того чтобы коснуться ее, я делаю несколько больших шагов, обхожу ее и встаю перед ней. – Не будь такой упрямой. Если тебе что-то нужно, я могу помочь. Если у тебя нет времени, то продолжать бродить по трассе без плана – не самое эффективное решение.
Какое-то время она просто сердито пялится на меня, но я слишком занят тем, что наблюдаю, как солнечный свет искрится в ее голубых глазах, поэтому меня это не задевает.
В конце концов она переносит вес с одной ноги на другую и, похоже, осознает, что я прав.
– Ладно. Мне сказали, что молодым талантам нужен новый тренер по выносливости.
– И?
– И я ищу человека, который за них отвечает.
– Для чего?
– Вряд ли это стоит обсуждать с тобой.
Я усмехаюсь:
– А я думаю, все-таки стоит.
– А-а. Ну, конечно. Только потому, что ты знаменитый сноубордист Нокс, ты думаешь, тебе все дозволено. Понятно. Но позволь мне кое-что тебе сказать, – она делает шаг мне навстречу. Ее лицо теперь совсем близко от моего. Только сейчас я замечаю, что ее правый глаз изрезан лопнувшими сосудами. – Я не из тех девчонок, которые тебе ножки целуют. Мне плевать, чего ты хочешь, а чего нет. Мне не интересно твое обаяние. Так что, если хочешь помочь, просто скажи, где я могу найти того, кто отвечает за молодые таланты.
Обалдеть. Да у девочки сильный характер. Мне нравится.
– Ноги же мерзкие, – отвечаю я. – С какой стати мне хотеть, чтобы кто-то…
– Нокс.
Я приподнимаю уголок рта:
– Так и быть. Он стоит перед тобой.
Она прищуривается и смотрит мимо меня по обе стороны. Увидев там одних детей на досках и лыжах, она снова поворачивается ко мне:
– Очень смешно, Нокс.
Я усмехаюсь:
– Тебе не кажется нечестным, что ты знаешь мое имя, а я твое – нет?
– Нет.
Я невольно смеюсь:
– Хорошо. Может быть, ты скажешь мне, когда я скажу, что это я отвечаю за молодые таланты.
На ее лице написано удивление.
– Ты же это не всерьез, правда?
– Настолько же, насколько я стою перед тобой.
Она ненадолго закрывает глаза, а затем поворачивает голову в сторону и смотрит вдаль:
– Это было очевидно.
– Выкладывай: ты знаешь кого-нибудь, кто хотел бы обучать мелких сорвиголов? Но предупреждаю: за посредничество я не плачу.
Она не смеется над моей шуткой. Вместо этого она просто смотрит на меня без выражения и жует щеку, погруженная в свои мысли. Наконец, она произносит:
– Я хочу работать.
Сначала я думаю, что ослышался. Но когда она больше ничего не говорит и до меня постепенно доходит, что она говорит всерьез, я смеюсь в недоумении:
– Нет, не хочешь.
– Ну надо же! Ты действуешь мне на нервы, ты в курсе?
– Тогда почему ты до сих пор здесь?
Она пристально смотрит на меня:
– Потому что мне нужна эта работа. Я настроена серьезно. Что не так?
Прямо на нас мчится ребенок на сноуборде. Я осторожно поднимаю руку и отодвигаю свою собеседницу в сторону. Она снова вздрагивает, но, по крайней мере, меня больше не бьет.
– Так вот… – мой взгляд переходит с ее лица на ноги и обратно. – Ты очень миниатюрая. Молодые таланты – это в основном мальчики пубертатного возраста. Они утомляют. Они говорят глупости, требовательны, и с ними приходится действовать решительно. А у тебя, напротив, такой вид, будто они тебя сшибут при первой же возможности.
Она раздувает ноздри:
– Это сексизм! Хоть я и не парень, я все равно умею быть твердой.
– Возможно. Но все-таки… – я неуверенно втягиваю нижнюю губу и провожу по ней зубами. – Ты знаешь что-нибудь о фитнесе?
Она вздергивает подбородок:
– Я занимаюсь фигурным катанием в «АйСкейт».
Это меняет все. В мгновение ока. «Фигуристка».
От этого слова у меня как будто перехватывает дыхание. Я стою, как истукан, упершись ногами в снег, и все равно не чувствую опоры. Будто земля под ногами уходит. Будто я падаю в бездну, без страховки, без сознания. Может быть, все же с сознанием, потому что это еще хуже, ведь я чувствую все: чувствую боль, которая снова накатывает волной, чувствую жар и холод попеременно, пронзающие мое тело и раздражающие нервные окончания до предела.
– Эй!
Ее голос звучит откуда-то издалека, перемежаясь с шумом, но я не знаю, есть ли он на самом деле или только у меня в голове. Шум вокруг меня, громкий, хаотичный, возможно, даже оглушительный, я не могу понять, что это, но он сводит меня с ума. Лишь её голос, почти неслышный, отдаленный, глухой звук, как будто он доносится с берега, а я глубоко под водой.
– Все… все в порядке?
Я задыхаюсь. От воспоминаний, которые вызвало у меня это слово, к горлу подступает желчь.
«Фигуристка».
– Тебя не примут на работу, – выдавливаю я. У меня кружится голова. Разноцветные костюмы окружающих нас людей сливаются в сплошную мозаику.
– Э-э… ясно. Почему нет?
– Потому.
Она скрещивает руки на груди:
– Кто-то уже есть? Я лучше. Я докажу. Дай мне шанс. Пробную тренировку. Тогда я покажу, что могу обучать молодых талантов. Я в себе уверена.
Мой взгляд переходит на припухлость на ее лице и задерживается на ней. Она это замечает. Конечно, замечает. Именно этого я и добивался. Я знаю, что это некрасиво. Знаю, что она будет считать меня главным подонком во всей Америке. Может, так оно и есть, кто знает. Но сейчас я не вижу другого способа отвадить ее от себя.
«Фигуристка».
– Сомневаюсь.
Она хватает ртом воздух. На ее лице глубокий шок. В ее широко раскрытых глазах – неуловимый блеск.
Не могу утверждать, что это оставило меня равнодушным.
– Ты отвратительный, Нокс, – выражение ее лица полно неприязни. Она качает головой. – Отвратительный.
Она поворачивается и уходит.
Окружающий меня шум отходит на второй план.
Я не знаю, сколько времени я еще буду стоять на трассе и смотреть ей вслед. Знаю только, что до сих пор смотрю, хотя ее уже давно не видно.