Я сидела в классе на перемене, хотя на улице было солнечно.
После урока французского, на котором не было Лендена, я успела заскучать. Я выбрала именно этот язык, потому что знала, что его не будет на занятии. Не обращая внимания на окружающих, я достала телефон и начала листать ленту в Instagram.
Прошли ровно сутки с нашей последней встречи с Мертом, после того как он заценил мои носки и ушел.
После его ухода мы с девочками выпили кофе с финиками, до того как не пришла мама. Я бросала на нее обиженные взгляды, которые она ловко игнорировала.
– Ленден, ты невыносим, – шутливо сказала Лаура, входя в класс.
Опустив взгляд на книгу по музыке, я надеялась, чтобы они не заметили меня и не начали доставать. Иначе я не выдержу и обругаю их уже на арабском языке.
Сегодня на мне была одета бирюзовая футболка и белые свободные брюки, которые кажутся юбкой, нежели штанами. На голове завязала белый шарф. На футболке надпись: «Если бы я согласилась с тобой, мы бы оба оказались неправы». Но из-за шарфа ее почти не видно, что хорошо, поскольку в класс зашел Ленден и первым делом посмотрел на меня.
Я не смотрела на него, чтобы наверняка знать, но чувствовала его презренный взгляд, от которого у меня всегда мурашки. Я ненавижу его всем сердцем, так же, как и он, в этом я достаточно уверена, потому что сейчас он направляется сюда.
Как я люблю говорить: «Каждый считает себя львом, пока не встретит настоящего».
– Что будешь делать на выходные? Будешь предлагать услуги? – спросил он, а затем начал смеяться, словно это было смешно.
Но самое смешное будет, если я его убью и брошу тело в ближайший водоём. В оправдание скажу: «Он довёл меня».
Я даже не подняла на него взгляд, не говоря уже о том, чтобы ответить. Да, я больше всего хотела это сделать, но в голове пронеслись слова мамы о том, что не стоит провоцировать их.
Глубоко вздохнув, я продолжила читать книгу. До тех пор, пока он не выхватил ее из моих рук и не бросил в дальний угол класса.
– Поднимешь? – спросил он, усмехнувшись.
Если я убью его, какой срок мне дадут?
Я встала и, достигнув угла, подняла книгу. Обернувшись, я заметила, что Ларс – близнец Лендена – опустошал мой рюкзак прямо на пол. Там были тетради, книги, блеск для губ, тональный крем – всё.
Но я ничего не сказала и, вернувшись на свое место, стала собирать всё с пола, пока другие в классе смеялись надо мной. А некоторые, казалось, ничего не замечали, потому что никто не может сказать ни слова против Лендена и его брата.
Когда я думала, что порция «унизить Самию» была достаточной для Лендена, он взял мой пенал и кинул его в угол. Я уже хотела обматерить его, но меня опередили.
– Что ты себе позволяешь, Маес? Совсем уже обнаглел?
Это был учитель математики, который всегда был готов защитить меня. Увидев его, я облегченно закрыла глаза, потому что знала, что вся эта ситуация закончилась бы достаточно плачевно. Конечно, для Лендена.
Во время его урока я ни разу не слышала от «исламофобской задницы № 1» оскорблений. И сейчас его брови поползли вверх, когда он увидел мистера Кросса. Я ехидно улыбнулась и, повернувшись к Лендену, спросила:
– Поднимешь?
Он гневно сверкнул глазами, но, увидев еще более гневный взгляд учителя математики, вздохнул и пошел поднимать пенал. Он поставил его на мою парту.
– Если я еще раз увижу нечто подобное, я подам жалобу, чтобы вас отстранили.
Конечно, его не отстранят, ведь он всего лишь оскорбляет и унижает девушку в платке. А мы должны терпеть, потому что… ну, все ведь терпят наш внешний вид.
Но я сама не ожидала увидеть учителя математики, не то что Ленден, ведь следующее у нас музыка. И точно, Ленден не стал бы так себя вести, если бы знал.
– Сегодня учителя музыки нет, поэтому на замену пришел я, – сказал Мистер Кросс, словно прочитав мысли.
Я радостно завизжала в голове, хоть и хотела сделать это на весь класс.
– Сегодня мы пройдем, точнее, повторим пройденный материал. Какая у нас была прошлая тема, Маес?
За это время Ленден успел сесть рядом с безразличным на весь мир Николасом, а затем что-то пробормотал, но учитель не принял его ответ.
– Рациональные уравнения, надеюсь, на следующем уроке вы придете подготовленными.
Маес кивнул и бросил на меня гневный взгляд, который я проигнорировала. Но следующий урок был по биологии, и учитель, которому было безразлично издевательство Лендена по отношению ко мне. Потому что он сам ненавидел меня.
***
Я внимательно слушала учителя, который рассказывал о сегодняшней теме про клетки. Мы уже много раз повторяли этот материал, но я всё еще ничего не понимала.
– Одним из основополагающих понятий в современной биологии является представление о том, что всем живым организмам присуще клеточное строение, – сказал учитель биологии, но я не поняла и половины половины. – Изучением строения клетки, ее жизнедеятельности и взаимодействия с окружающей средой занимается наука цитология, в настоящее время чаще именуемая клеточной биологией.
Затем он остановился и посмотрел на ученика, который играл в «Закинь бумагу в ведро», сидя на первой парте рядом с мусорным ведром.
– Аллард, что, по-вашему, вы делаете? – спросил учитель.
Услышав свою фамилию, парень спрятал «мячик», сделанный из сжатой бумаги, под парту. Учитель гневно подошел к нему и отобрал его игрушку. Я бы тоже поиграла, лишь бы не слушать всё это.
– Макаддам?
Услышав теперь свою фамилию, я вздрогнула и подняла взгляд на учителя, который выбросил бумагу в мусорку.
– Да?
– Вижу, вы витаете в облаках. Вам неинтересна тема?
– Нет, я всё поняла.
– Правда, тогда ответьте на один вопрос: какие соединения являются мономерами молекул белка?
Я замолчала и опустила взгляд на парту, как всегда делаю, когда я нервничаю.
Мы же вроде строение клеток повторяли? Но я не стала говорить этого вслух.
– Маес, – назвал учитель фамилию Лендена.
Отлично, просто отлично. Теперь Ленден ответит, а я рядом с ним буду выглядеть тупицей.
– Мономеры – низкомолекулярные соединения, способные к образованию макромолекул, – ответил Ленден и радостно улыбнулся, словно покорил Эверест.
– И как вы собираетесь сдавать экзамены? Вы всё еще не понимаете даже такой легкой темы, как клетки, – обратился ко мне учитель.
Я бы уточнила, что она не то что легкая, а ужасно сложная. Это он витает в облаках, если думает, что это простая тема.
– У меня потрясающая идея. Почему бы Маесу не помочь вам? – невинно спросил учитель.
Но я вижу этот блеск в его глазах, потому что встречала его у других людей. Это блеск ненависти, который пытаются скрыть под невинностью.
– Нет, на следующем уроке я всё выучу, – быстро произнесла я.
– Это не просьба, я настойчив в своем вопросе, – ответил учитель, непрерывно глядя на меня, но я отвернулась от него.
– Я не против, у меня куча свободного времени, – радостно ответил Ленден.
– Нет, я не хочу, – снова ответила я, чувствуя, как безысходность душит меня.
Я должна придумать какой-то план. Я не позволю Лендену превратить остальные два месяца в кошмар. Никогда.
– Как я и прежде сообщил вам, это не на ваш выбор… – не закончил учитель, как я его прервала:
– Пусть это будет Николас Мартенс.
Сам Николас, услышав свое имя, отвлекся от изучении своей тетради, точнее, он зависал, глядя на нее. С ним что-то не так, определенно, но он – наименьшее зло из двух.
– Нет, у Мартенса и так много желающих.
– Ты противишься учителю? Тебя же могут отстранить, – сказал Ленден, включив свою наигранность, которая меня так раздражает.
Но среди всего этого шума, смеха и моей безысходности, в которой я тонула, прозвучал спокойный голос, ставший для меня спасительным кругом.
– Я согласен.
Николас. Он согласен.
Я посмотрела в его сторону, но встретилась с безразличным взглядом его светло-карих глаз.
– Но у вас и так…
– У меня найдется время, – ответил Николас учителю.
– Какого хрена, чувак? – спросил Ленден, повернувшись к нему.
Тот пожал плечами, а Ленден, возмущенно вздохнув, повернулся обратно. Но как только я посмотрела на Николаса, то заметила его странный, но любопытный взгляд.
Я уверена, что это не закончится хорошо.
***
После школы я решила пойти домой пораньше, потому что сегодня должен был приехать мой папа. Я очень соскучилась по нему, и поэтому я хотела предложить Николасу позаниматься завтра. Но я испугалась его реакции, потому что после биологии он коротко сообщил: «Сегодня во дворе, после уроков». Я кивнула, но поняла смысл только тогда, когда он ушел.
Однако я не собиралась показывать, что боюсь его. Наоборот, я хотела показать себя с такой навязчивой стороны, чтобы он сам не захотел издеваться надо мной. Просто объяснял темы и всё.
Я сидела на скамейке и ела мини-пиццу с халяльным мясом. Но почему я так уверена в этом? Потому что моя мама готовила его.
Как только я увидела Николаса, который направлялся в мою сторону, я быстро проглотила кусок пиццы и выпила воды из бутылки, чтобы не подавиться. Когда он приблизился, то сел на скамейку, достаточно далеко, и, даже не посмотрев на меня, начал доставать принадлежности для дополнительного урока. Но я остановила его, сказав:
– Стой. Давай сперва договоримся об условиях.
– О каких еще условиях? – нахмурился он, искренне не понимая меня. – Ты перегрелась на солнце?
– Да, немного, но я о другом, – довольно серьезно ответила я на его колкость.
Под его пристальным взглядом я достала из кармана, точнее, из задней стороны моего шарфа бумажку. Это было самое надежное место, потому что внутренняя часть шарфа хорошо прилегала к голове.
Я отдала ему бумажку, осторожно, чтобы не прикоснуться к нему. Он принял ее и, раскрыв, начал читать вслух.
– Первое – ни в коем случае не прикасаться ко мне, – он поднял взгляд на меня и спросил: – То есть мне нельзя вообще к тебе прикасаться? А если нужно спасти твою жизнь?
– Валлагьи не нужно спасать меня, а то еще в долгу останусь перед тобой, – пошутила я. Вышло не очень хорошо…
– Я серьезно, – сказал он даже не моргнув за это время.
Его лицо буквально излучало пустоту.
– Просто не касайся моей кожи, но если это нужно во благо спасения моей жизни, то я позволяю.
Он долго смотрел на меня, как на сумасшедшую, пока я взглядом не указала ему на остальные пункты договора. Глубоко вздохнув, он опустил взгляд и начал снова.
– Второе – не смотреть на меня слишком пристально. Проясни.
– То есть не смотри на меня, как на свою луну.*
Он просто уставился на меня, словно я самое тупое, что он видел.
Медленно он провел рукой по своим русо-каштановым волосам, которые в лучах заходящего солнца казались рыжими. Затем поднял на меня взгляд, но я не отставала и не нарушала зрительного контакта. Однако из-за моего любопытства это было невозможно, потому что меня сразу привлекли татуировки на его предплечьях. Обычные, ничего не значащие символы, которые в одном месте были толще, а в другом – тоньше. Но я заметила маленький крестик, а на другом предплечье – величественного дракона, который сжигал толпу убегающих людей. И все это было выполнено черными чернилами и выглядело величественно.
Затем он, словно не заметив моего пристального осмотра его татуировок, прочитал последний пункт:
– Третье – не стоит делать мне комплименты относительно моей внешности или характера.
– То есть не говори мне, что я красивая, даже если очень хочется, – сказала я и, откусив пиццу, добавила: – Это халяльная, ты не будешь есть.
Он несколько минут молчал, наблюдая, как я ем пиццу, а затем внезапно сказал:
– Ты странная.
Отвлекшись от еды и прожевав, я возмущенно ответила:
– Я же просила не делать мне комплиментов.
***
Всё проходило нормально, и после того, как я закончила есть свою пиццу под его строгим взглядом. Он начал объяснять строение клеток, но я всё равно не понимала до конца, поэтому он стал объяснять более подробно. Он ждал, когда я пойму даже самую маленькую деталь, ведущую к основной теме.
Все прошло, я бы сказала, прекрасно, даже понимала то, что раньше считала сложным. Но, конечно, забывала за секунды, и приходилось повторять. Но не суть. А иногда он грубил, но был терпеливым, потому что на его месте я уже послала бы себя.
До прихода Лендена, который всё испортил. Он оскорблял меня, но не трогал. Не знаю, как это работает, может быть, он знает, что у меня есть старший брат, который готов надрать ему задницу, если я просто назову его имя.
Но он лишь оскорбляет меня, причиняет вред моим вещам, но никогда не прикасался ко мне, не говоря уже о том, чтобы ударить.
А Николас, пока Ленден оскорблял меня, сидел и равнодушно наблюдал за этим, словно пришел в кино, но разочаровался в самом жанре и, самое главное, в самих актерах.
Но ужасное всегда кончается, поэтому Ленден ушел, и Николас сообщил, что на сегодня хватит. Я радостная встала и, собрав вещи, направилась домой.
Солнце уже садилось, и я ускорила шаг, продолжая наблюдать за царящей вокруг атмосферой. Сначала солнце было слегка розовым, а потом стало медленно переходить в темно-желтый цвет. Закат уже закрыл половину неба. И теперь можно было увидеть переливы желтого, красного, розового и фиолетового цветов.
Вот наступил момент, когда солнце становится темным и уходит на другую половину земли, унося с собой закат. И именно в этот особенный момент я больше всего люблю смотреть на это зрелище, потому что можно помечтать, пофантазировать и подумать о том, каким же будет завтрашний день.
Оно окрасило всё чистое небо в оранжевые и малиновые цвета, и за ним последовал прохладный ветер. А повернув голову, можно увидеть едва заметный полумесяц, такой прекрасный, что хочется остановиться и с восхищением разглядывать его.
По приходу домой вечер становился все темнее, а полумесяц все отчетливее, и казалось словно он светится.
Как только я зашла домой, на телефон пришло уведомление о времени молитвы.
Я успела, и папа тоже был дома.
Но я услышала другое – смех Али и его друзей. Я уверена, что и Мерт был у нас.
Но самое главное сейчас – то, что отец дома. Я быстро сняла свои кроссовки и почти бегом направилась на кухню. Но по пути заметила, что дверь, ведущая в коридор, закрыта, а у кухни немного приоткрыта.
Но я с полной решимостью распахнула дверь и вошла. Мой взгляд сразу же нашел отца, который сидел на диване и разговаривал с мамой. Я радостно улыбнулась и побежала к нему. А он, увидев меня, встал и с нетерпением ждал моих объятий. Я обвила свои руки вокруг него, а он нежно поцеловал меня в лоб, пока его борода слегка щекотала меня.
– Радость моя, ты только сейчас возвращаешься из школы?
– Я задержалась, потому что были дополнительные внеурочные занятия.
Он снова поцеловал в лоб и, отстранившись, обратился к матери с улыбкой на лице.
– А ты говорила, что скучаешь больше, но не обняла меня так же, как Самия.
Я улыбнулась и, бросив рюкзак под пристальный взгляд мамы, села на диван.
– Если хочешь, чтобы я тоже задушила тебя, то я готова, – пошутила мама, на что папа фыркнул.
– Ты и так меня душишь, – ответил он.
Она резко повернулась к папе. В её взгляде было нечто такое, что заставило папу шутливо разъяснить:
– Ты душишь меня своей любовью, цветочек мой.
Как я себя помню, папа всегда называл маму цветком. Он говорил, что она такая же красивая и нежная, как цветок. Потом он рассказал нам с Али, что имел в виду цветок аконит. А аконит – один из самых ядовитых цветов.
Конечно, он шутил.
– Мы пойдем к тете Марьям и дяде Мехмеду. А ты помолись, а то уже опаздываешь.
После этого папочка закатил глаза на мамочку, на что та покачала головой. Но потом они ушли, и я поднялась наверх. А молитву я не стала делать, потому что, как я упоминала, у меня красные дни. То есть в эти дни нам разрешено не молиться и не дополнять пропущенные за это время молитвы.
Но нас не выгоняют из дома из-за этого, и мы все еще можем готовить. Несмотря на существующие стереотипы, согласно которым, когда у женщины эти дни, она считается грязной и не должна готовить еду. Нет, в исламе мы по прежнему являемся раем для детей. Ведь рай находится под ногами матерей. И рай можно заслужить отцу, правильно воспитав одну дочь. Поэтому у нас более ценны дочери.
Я надела простое черное свободное платье и завязала на голову светлый шарф. Глубоко вздохнув, я спустилась вниз.
Приблизившись к двери кухни и прислушавшись, я поняла, что Али и его друзья все еще в гостиной.
Наконец, успокоив себя, я открыла дверь и увидела Мерта.
––
*Как на луну – смотреть влюбленными глазами.