Гёкче находилась напротив меня, пока я сидела между тётей Марьям и моей мамой. Мама, которая бросала на меня строгие взгляды, потому что я пришла в той же одежде, что была в магазине, даже оставила кепку, хотя она говорила надеть красивое платье.
Но прямо сейчас слушала я исключительно слух про одну девушку с нашего района, которая опозорила свою семью, переспав с мужчиной. Теперь мама будет просить меня рассказывать о своих «секретах», чтобы избежать такой ситуации. Нет, она прям так и не спросит, а будет шутливо намекать, пока я не обижусь. Всегда так происходит, когда на свет рождается «правдивый» слух.
Она доверяет, но проверяет. Я понимаю ее, потому что мне самой сложно держать свои желания под уздой, когда вокруг столько харама. А один из них – Мерт.
Мерт, который ушел с какой-то Алисой, пока я тут сижу с его родней.
Через некоторое время пришел дядя Мехмет – отец Мерта, мы поздоровались и поздравили его, поскольку у него родился племянник.
На столе были турецкие сладости: пахлава, щербет, лукум со вкусом малины, жареные миндали, фундук и кешью. Пахлава была такой сладкой, что один кусочек требовал к себе внимания двух чашек чая. Но и чай не отставал, потому что был горьким и темным.
Наверное, Гекче даже не пробовала сладости, вероятно, всё еще на диете «сто дней без сладкого». Или втайне успела насладиться их изысканным вкусом.
После чая, мама и тетя Марьям заявили:
– Валлагьи, мы хотели бы пойти в мечеть и прибраться там, а вы можете остаться дома и поболтать, как настоящие подружки.
Потом они переглянулись, лукаво улыбаясь, затем захихикали, как маленькие дети, пока я смотрела на маму взглядом «издеваешься?».
Однако я поборола себя и (не)искренне улыбнулась и перевела взгляд на Гёкче, которая так же «искренне» улыбалась мне. Затем обе тёти ушли, и остались мы и дядя Мехмет, который смотрел в телевизор и одновременно читал газету.
Гёкче привлекла мое внимание сказав:
– Собирайся, мы идем на халяльную тусу.
– Чего? – спросила я.
– Мы идем на тусу, – просто повторила она, не разъяснив свои слова в полной мере.
Я закатила глаза и повторила вопрос:
– Чего?
– Да блин, на тусу.
– Нет, – покачала я головой. – Даже если халяльная, нет-нет.
Она долго смотрела на меня, словно не могла поверить, что кто-то может отказаться от посещения шумных вечеринок. Затем, прочистив горло и разминая шею, произнесла:
– Там будет Али.
– Что? – спросила я и резко встала, тем самым привлекая внимание дяди Мехмета. – Простите.
Рядом с ним дремала Айна, которой было пять лет. Сестра Мерта и Гёкче. Она подняла голову и непонимающе посмотрела в нашу сторону, пока я, сжав губы в тонкую линию, молчала.
– Там будет Мерт и Арда, а еще Адам.
– Али мне ничего не сказал.
– Потому что я только сейчас узнала.
Я замолчала, чтобы спокойно поразмыслить. Мне предстоит сложный выбор…
С одной стороны я хотела на вечеринку, но с другой понимала что ничего хорошего от этого не стоит ждать. Тяжело вздохнув от кружащих в голове мыслей, я мысленно согласилась, убеждая себя в том что ничего плохого не произойдет если со мной будет Али, и его друзья.
Мама ведь так хотела чтобы я с ней дружила, пусть пожимает плоды.
Эгоистично?
Да…
– У меня в комнате есть платье. Светлое. Если хочешь, могут отдать, – сказала она, уже предугадав мой ответ. – Просто ты выглядишь как… смерть в черном.
– Спасибо, конечно, за комплимент, но ко мне никто не будет липнуть.
– Ладно, – коротко ответила она и направилась в свою комнату, пока я всё так же стояла. – Ты идешь?
– В твою комнату? Нет, мне и тут хорошо вместе с дядей Мехметом и Айной, – сказала я и заслужила от нее улыбку.
– Тебе нужно поправить стрелку, а то она летит куда-то вдаль.
Я сдержала колкости и возмущенный вздох и поплелась за ней.
Их дом был небольшим, но уютным. Теплый цвет лампочек дополнял эту атмосферу. Окна были широко распахнуты, впуская звуки с улицы, особенно шум машин, проезжающих мимо. И снова начавшийся ветер трепал дорогие итальянские шторы, которые были прозрачными, как вода.
В нашем районе это новая мода. Если итальянское, значит, дорогое.
Кстати, наш дом находится в тридцати минутах ходьбы. Смогу сбежать, если мне надоест.
Гёкче потянула меня за руку, когда я зависла, глядя на шторы.
– Ты не будешь краситься на вечеринку? То есть всё лицо? – спросила она.
– Не так вульгарно, – сказала я вкинув бровь и мысленно передернув себя, потому что «намекнула».
– Всё нормально. Теперь я знаю, что ты думаешь о моем макияже.
Мы прошли по коридору и наконец добрались до комнаты Гёкче, где было повешено табличка. «НЕ ВХОДИТЬ МЕРТАМ (Айне можно)». Я улыбнулась, увидев это, и спросила:
– Он тоже надоедливый как Али?
– Я думаю что хуже чем Али.
Я улыбнулась и бросила взгляд на дальний угол коридора, где находилась комната Мерта. Я знала это, потому что много раз бывала здесь. В особенности, когда их старшая сестра выходила замуж. Мы с мамой приходили помогать им с готовкой и так далее. Но тогда мне было четырнадцать, Мерт и правда считал меня своей сестрой, и я была не против. Но когда мне исполнилось семнадцать, всё изменилось, именно после этого он перестал называть меня сестрой. До сегодняшнего дня…
Гёкче вошла в комнату и сразу направилась к шкафу. Открыв его, она выбрала платье. Я зашла следом и начала оглядываться, изучая помещение, а именно насколько изменилась ее комната.
В комнате стоял стеллаж, наполненный разнообразными книгами. В моей же комнате есть настенная полка, но она не так забита, потому что я предпочитаю читать электронные книги. Голубые шторы были такими же, как и раньше, комната оформлена в голубовато-минималистичном стиле.
Одноместная кровать и тумбочки возле неё украшены орнаментальными рисунками. В другой части комнаты можно увидеть прикроватное зеркало и трюмо, на котором удобно сидеть и наносить макияж.
Я даже не успела заметить, как Гёкче включила песню и стала крутиться по комнате, напевая мелодию. Я лишь непонимающе уставилась на нее и сказала:
– По крайней мере, ты танцуешь лучше Али, – Она, остановившись, и начала смеяться.
– Ладно, не смеши меня, пошли поправим твою стрелку, которая летит уже в космос.
Снова кивнув, я приблизилась к трюмо, на котором лежали все оборудования для шпаклевки. Ладно, шучу, не все.
Гёкче взяла черный лайнер и приблизилась, дабы поправить мою стрелку. Однако я хотела сделать это сама, поэтому вежливо сказала:
– Я могу сама.
– Давай я.
– Ты не хочешь отдавать карандаш? Он тоже итальянский?
– А ты всегда такая прямолинейная?
– Ладно, поправляй уже, – закатила я глаза.
Она схватила мой подбородок. Да, именно схватила, тем самым показав что злится из за моего упрямого характера. Но всё равно начала рисовать мне новую стрелку. Не прошло и пяти секунд, как она закончила.
– И всё? – спросила я и непонимающе уставилась на нее.
– А ты посмотри в зеркало.
Обернувшись, я нашла свое отражение в зеркале и стала разглядывать. Идеальная стрелка. Я удивлена, что ей хватило несколько секунд для такого шедевра.
– Я приду к тебе, чтобы накраситься к свадьбе дочери тети Зехре.
– Ты тоже думаешь что хорошо получается? Я подумываю пойти на визажиста.
– Повезет твоим клиентам, – сказала я, всё ещё разглядывая ровную стрелку, которая создавала на моих веках лисий эффект.
Быстро и эффективно она уговорила меня нарисовать вторую стрелку, которая стала близнецом моей первой.
Кивнув ей чтобы она переоделась, я вышла из комнаты. Взгляд мгновенно приклеился к комнате Мерта. Она словно звала меня на безрассудные действия.
Валлагьи я хотела зайти и узнать, чем он занимается, от чего фанатеет, какие книги у него в полках, какими духами пользуется. Кажется это перебор…
Но если меня поймают с поличным…
Будет по крайней мере неловко.
Выбросив из головы все ненужные мысли, я направилась в гостиную, где обстановка была такой же, как до нашего ухода. Здесь царило спокойствие с еле заметными звуками из телевизора, в котором шел какой-то турецкий научный телесериал.
Сев на свободный стул, стала ждать. И через минут пятнадцать она вышла.
«Я быстро», – хотела я повторить ее же ложь ей прямо в лицо. Но мы только начали ладить, поэтому я осилила свое желание.
Она надела бирюзовое платье, которое покрывало ее руки до кистей и почти всю шею. Хоть она не одевает платок, но все же носит скромную одежду.
– Пошли? – спросила она. – Прости что так долго.
– Ничего, – улыбнулась я услышав оправдания.
Потом она уговорила своего отца, убедив, что мы выйдем в магазин буквально на час. Он быстро согласился. Мы вышли на улицу и начали идти в противоположную сторону от нашего района. Поправив свою кепку от нервов, я глубоко вздохнула и попыталась найти такое же равнодушие к происходящему, как сегодня вечером после слова «сестра» от Мерта. Но всё равно каждый раз, вспоминая, я чувствую, как меня душит безысходность.
Безысходность, потому что я не могу напрямую спросить его, как он относится ко мне. Ведь его взгляды и прикосновения говорят совсем другое в отличии от него самого.
– Ты когда-нибудь хотела иметь суперсилу – читать мысли других? – спросила я у нее.
– Не знаю, не думала об этом, но, наверное, да. Это же дает человеку больше возможностей и помогает ему в жизни, – ответила она и, сев на корточки, стала завязывать шнурки на белых кедах.
– В особенности избегать ужасных людей. И я не имею в виду тебя, – сразу заявила я.
– Да я поняла, – усмехнулась она.
Я замолчала и стала наблюдать за звездами и машинами, которых становилось все больше по мере того, как мы приближались к «халяльной тусовке». Пройдя еще, наверное, десять минут самыми широкими шагами, мы добрались до многоэтажки.
Я посмотрела на Гёкче и спросила:
– Это там?
– Ага, нужно подняться на десятый этаж.
Мы продолжили наше «путешествие», пока не вышли из лифта и не услышали громкую музыку.
Мне это не нравилось, совсем не нравилось. Но я думаю только о том, почему Али здесь? Родители не будут рады, если узнают, какие вечеринки он посещает.
– Ты ведь сказала, что эта халяльная вечеринка, – обратилась я к Гёкче, которая выглядела так, словно была готова прыгать от счастья.
По мере того как мы подходили к квартире, музыка все усиливалась, пока я не подумала, что все находящиеся там люди оглохли.
Дверь квартиры была распахнута, и по обе стороны стояли люди. Девушки и парни.
ПО моему здесь были все кому не лень было прийти.
– Ну да, здесь нет алкоголя.
– Ты издеваешься? Здесь музыка, а еще полуголые девушки и парни, – ответила я, привлекая внимание тех, кто стоит у двери.
– Самия, прошу тебя, не делай вид, что ты у нас такая святая.
– Я не сказала тебе, что я святая. Я сказала, что мне здесь не нравится.
– Ты явно намекаешь и ведешь себя так, словно тебе некомфортно, но я уверена, что это не так. Ты боишься разочаровать свою маму? Но здесь ведь Али.
Я говорила о том как она меня бесит? Если нет, то повторюсь: она меня бесит.
– К черту тебя, я ухожу, – коротко ответила я, проигнорировав ее оскорбления. Но она схватила меня за локоть и остановила.
– Я обещала Али, что приведу тебя. Если не хочешь находится здесь, иди и предупреди его. Мне не нужны проблему если ты потеряешься.
Я с усилием вырвала свой локоть и ответила:
– Я позвоню ему, можешь идти и веселиться на «халяльной» вечеринке, – сказала я, подчеркнув последние слова.
Она покачала головой словно я капризный ребенок и направилась на вечеринки.
Вот и всё.
День и впрада испорчен.
Как же я ненавижу всё это.
Как же ненавижу людей, которые портят мне не только день, но и жизнь.
Я достала телефон, привлекая внимание парней и девушек, которые курили у входа. Ненавижу запах сигарет.
– Я думала, такие, как ты, не посещают подобные места, – с усмешкой произнесла одна из девушек, одетая в топ и шорты, которые подчеркивали все изгибы ее тела.
Я проигнорировала их, хотя и закатила глаза, и раздражённо вздохнула. Затем я снова попыталась дозвониться до брата, но он не отвечал на звонки. Я бы очень удивилась, если бы он взял трубку, учитывая оглушительный шум вокруг. Казалось, даже полы вибрировали от него.
А соседей это не смущает?
Я убрала телефон в карман и решительно шагнула к открытой двери, ведущей на вечеринку. Не знаю, что я собиралась делать, но надеялась встретить Адама или Арду и спросить у них, где находится мой надоедливый брат. А может быть, я даже встречу его самого.
Как только я вошла, меня окутал яркий неоново-зеленый свет. В его лучах люди вокруг словно обрели зелёный оттенок. Но это было не отталкивающее, а скорее прекрасное зрелище. Они не напоминали танцующих человечков, а словно были покрыты блестками. Их глаза, одежда и даже мебель – всё словно светилось зелёным сиянием.
А на фоне оглушительно играла песня Kouz1 – Love. Заткните мне уши, а то я действительно могу оглохнуть.
Находясь в самом центре, я стала оглядываться, но, в итоге ничего не добившись, решила выйти из этого водоворота людей и искать брата в более тихих местах.
Музыка изменилась на «Lie to me» в исполнении Tate McRae & Ali Gatie, а неоновое освещение стало синим. Я огляделась вокруг и, наконец, заметила знакомое лицо.
Лицо Алисы. Чертовой Алисы, перед которой Мерт назвал меня сестрой.
Я направилась прямо к ней и увидела, что она была в компании друзей. Мое сердце бешено колотилось, когда я подумала, что среди них может быть Мерт. Но достаточно приблизившись я не разглядела его.
– Самия? – спросила Алиса, увидев меня. Я удивлена, что она запомнила мое имя… – Что ты здесь делаешь? Я думала, ты не ходишь по таким местам.
Она словно насмехалась надо мной. Как будто я клоун, который решил всех рассмешить. Может, я и правда смешила, потому что ее друзья начали тихо фыркать на ее слова.
– Где Мерт? – спросила я, проигнорировав ее предыдущий комментарий.
– Он должен быть неподалеку. Я видела его минуту назад.
– Спасибо… – сказала я, затем наигранно нахмурилась пытаясь вспомнить что то. – Прости, имени не запомнила.
Не дожидаясь от нее ответа, я развернулась и направилась к выходу, но перед этим столкнулась с каким-то парнем, который странно посмотрел на меня.
Все странно смотрели на меня, поэтому мне было так некомфортно, что хотелось спрятаться под свое любимое одеяло со своим плющевым осьминожком и никогда не выходить. Это было похоже на то, что я предавала всех покрытых девушек, просто находясь здесь. Предавала, поскольку люди будут думать, что покрытые ходят на такие «мероприятия», хотя это не так.
Извинившись перед ним, я остановилась и глубоко вдохнула, чтобы избавиться от унижения, которое чувствовала здесь. Однако мои мысли прервал полушепот возле моего уха.
– Рад снова видеть тебя, Сами́.
На минуту я застыла, поняв, кому принадлежит этот голос. Во-первых, я боялась обернуться и увидеть Мерта. Во-вторых, я хотела повернуться и встретиться лицом к лицу с Мертом.
Я медленно повернулась, и первое, что увидела: его глаза. Они были темными и чуть прищуренными. Сначала он смотрел мне прямо в глаза, а затем стал изучать моё лицо, вызывая во мне смесь противоречивых эмоций.
Я тяжело сглотнула и попыталась найти способ избавиться от этого необъяснимого чувства, которое словно разрывало мой живот, хотя это было приятное ощущение.
– Привет… снова, – поприветствовала я, глубоко вздохнув, пытаясь набрать воздуха в легкие.
Он выглядел так же, как несколько часов назад, но только теперь волосы были беспорядочно уложены.
Пристально наблюдая за мной, он что-то сказал мне, но из-за музыки я не расслышала, поэтому нахмурилась, вопросительно посмотрев на него. Тогда он наклонился ко мне и, прикасаясь к моему уху, конечно, закрытому платком, повторил:
– Тебе здесь не нравится?
Поразмыслив над словами, я поднялась на цыпочки, чтобы ответить ему. Поняв намек, он сам склонился ко мне, подставив ухо.
– Мне не нравится, что на меня так смотрят.
– Кто именно? – серьезно спросил он, находясь так близко ко мне, что у меня начала кружиться голова. Словно я была во сне. В самом странном и одновременно прекрасном сне.
Его запах так ударил в голову, что я судорожно вздохнула, прогнав все ужасные мысли, что были до него. Он пахнет так, как пахнет воздух после заката в бескрайнем поле. Чистый и освежающий воздух, с частицами зелени и непохожий на что-либо другой запах.
Прямо сейчас я хочу покружиться в такт музыке и обнять руками его шею и глубоко вздохнуть его прекрасный запах.
Но я отогнала все эти харамные мысли из головы и только сейчас поняла, что стою слишком близко к нему, пока он ждет, что я что-нибудь скажу.
Знаю, было бы логично, если бы мы просто нашли тихое место и там поговорили, но тогда это не было бы так прекрасно. Настолько прекрасно, что это будет сниться мне до конца моих дней.
Однако странно, почему он не отодвигается от меня, прекрасно понимая, что я ничего ему не отвечу.
Всё это было неправильно.
Неправильно что я здесь нахожусь.
Вокруг было столько запрещенного, что я еле держалась. Я бы даже не поняла, если бы обняла Мерта. Что я вообще здесь делаю?
Я быстро отодвинулась от него, получив его хмурый взгляд. Чтобы больше не приближаться к нему, я буквально прокричала вопрос:
– Где Али?
Он пожал плечами и, вероятно, понял мой намек больше не подходить. Когда говорил, он не кричал, поэтому я поняла его только по движению губ.
– Был здесь. Сказал, что сам найдет тебя.
Я огляделась в поиске брата, но меня снова привлек Мерт:
– Сами…
– Что? – прокричала я.
Мерт снова склонился надо мной, словно защищая от надоедливых взглядов. Касаясь щекой моего платка, он с сожалением в голосе проговорил прямо в ухо:
– Прости… Что назвал тебя сестрой.
– Почему? – нахмурилась я.
Он замолчал и повернулся ко мне, чтобы посмотреть в глаза и изучить мою реакцию. Обычно его глаза всегда темные, а сейчас из-за освещения в них играл синий свет.
– Я должна быть счастлива, что ты настолько меня ценишь.
Не успела я проговорить, как он с нотками раздражения прервал меня:
– Не делай вид, что между нами ничего не происходит.
– Что? – только для себя шепотом спросила я.
– Адам и Арда за тобой присмотрят, пока я не найду твоего брата, – последний раз посмотрев на меня, он ушел, ничего не сказав, даже не обернулся. Не объяснил, что значили его слова, которые заставили мое сердце стучаться, стараясь найти подвох.
Я осталась стоять посреди толпы и шума, которые теперь стали для меня незначительными, потому что мое сердце уже билось по совершенно другой причине.
Не может быть что он…