Человек никогда не бежит от любви.
Но если не чувствует взаимности, если в один момент вдруг понимает, что его не любят или любят не его…
Боже…
Тогда он уносит ноги на другой край земли, оставляя следы из слез и осколков.
Осколков разбитого вдребезги сердца…
Таисия Соболева (Валеева)
– Ты ж моя девочка, – с нежностью смотрю на дочь.
– Ма-ма, ма-ма, ма-ма, – лепечет Алиса безостановочно. Бьет ладошками по столику на детском стульчике, выкидывает с него поильник, вслед за которым на пол с грохотом летит разноцветная игрушка-повторюшка.
Малышка удивленно хлопает длинными ресницами и разводит руки, делая расстроенное лицо. Материнское сердце замирает от умиления.
Самая настоящая шкода! Хитрая, как лиса Алиса, и всегда добивается своего, как…
– Элли, детка, – смеюсь, возвращая вещи обратно и целуя пухлую щечку. – Ты тоже считаешь, что маме нужно похудеть, да? Зарядку мне с утра устраиваешь?
– Ма-ма, ма-ма.
Каждый звук ее звонкого голоса бьет током в сердце и распускает по телу мерцающие вибрации. Никогда бы не подумала, что это настолько приятно. Знать, что тебя любят просто так… Да и вообще. Любят.
В моей душе ощущение безграничного поклонения к дочери. На светлой, просторной, недавно отремонтированной кухне нашей с сестрой квартиры вкусно пахнет завтраком, а за окном – самое начало теплой осени.
Несмотря на все это, казалось бы, благополучие, я чувствую себя беспокойно. И всему виной утреннее сообщение от Максима.
Соболев все же принял решение сотрудничать с нами.
Почему-то в том, что это была его инициатива, я не сомневаюсь. Мир еще вчера был настроен позитивно. Сегодня же наберусь смелости и свяжусь с Мией. В последнее время мы совсем редко созваниваемся.
Моя белокурая, пахнущая карамельками тайна, которую я прячу как самый настоящий клад, многое в моей жизни изменила. В первую очередь пришлось отдалиться от близких.
– Ма-ма…
– Боже, да сколько можно? – пропевает Адель, заходя на кухню. – Ребенок, ты меня с ума сведешь. Мама-мама, мама-мама…
– Не завидуй, – смеюсь, убирая кашу с плиты.
Сестра зажмуривается и зевает, потягиваясь. Усевшись на стул, дуется.
– Просто «тетя» говорится труднее. А «Адель» она вообще только к пяти годам выучит. Дал Бог имечко.
– Ну скажешь тоже. Алиса умная девочка, даже невролог на последнем приеме похвалила. Развивается правильно, – прищуриваюсь. – И вообще, ты почему дома? Разве пар в колледже с утра нет?
– О боже, ты как надзиратель, Тайка. Мне молоко должны выдавать за вредность. Сегодня же день первокурсника, со второй смены учимся. А где наша Мэри Поппинс?
– Ярослава придет через полчаса, – сообщаю.
Найти хорошую няню в Москве – задача не из легких. Та, которую отыскала я, в буквальном смысле нарасхват, поэтому пришлось довольствоваться малым – плавающим графиком и почти неподъемной стоимостью за час. Правда, приобрела я тоже много: профессионализм, пунктуальность и отличное отношение к самому дорогому, что у меня есть.
Телефон моргает вспышкой, и я проверяю мессенджер.
– Бабушка приезжает, Алиса, – улыбаюсь. – На следующей неделе будет в командировке. Какая отличная новость с утра.
Радуюсь за себя и за ничего не понимающую дочь, но тут же вспоминаю про вчерашнюю встречу века.
– Ты какая-то расстроенная, – замечает внимательная Адель.
Я сосредоточенно кормлю Алису, отвлекая игрушкой.
– Вчера с Ваней случайно встретилась, – коротко смотрю на сестру.
– Твою мать! Тая! – кричит она на всю квартиру.
Алиса вздрагивает и отшатывается, испуганно прижимая ладошки к груди. Серо-зеленые глаза округляются от страха, взгляд растерянно мечется по кухне в поиске опасного источника.
– Тш-ш, тише, моя девочка, – глажу ее по голове и шикаю на сестру.
– Прости, Эл, – извиняется Делька и шепотом продолжает: – Надеюсь, ты вдарила этому козлу за меня?
– Никому я не вдарила и вовсе не собираюсь, – закатываю глаза.
Прячу взгляд в тарелке с кашей.
– А надо было, Тая. Ну… хотя бы ты не растеклась при виде него тряпкой?
– А-дель! – повышаю на нее голос.
Сестра вскакивает и упирает руки в бока.
– Ты снова его простишь, тут и на «Битву экстрасенсов» ходить не надо, – злится она.
– Мне не за что его прощать, – тихо признаюсь. – Невозможно заставить человека любить, даже если сам его любишь.
– А ты любишь? Все еще его любишь? После всего, что мы тут пережили?
Сжав зубы, мягко толкаю еще одну ложку каши в ротик дочке и слабо мотаю головой.
– Нет, – тихо отвечаю. – Я Ваню больше не люблю. Все прошло.
– Ну сла-ава Богу.
Оставив Алису играть с Адель, принимаю душ и по просторному коридору иду в свою спальню, чтобы собраться.
Когда папа оставил наследство, по завещанию поделенное пополам, между нами, мы с Адель решили вложить свои деньги в недвижимость в столице. Мама хотела оспорить волю отца через суд, поэтому ее долю, как супруги, я отдала собственной квартирой в родном городе. По-моему, мать осталась довольной.
Эти решения были очень важными. С сестрой мы познакомились сразу после смерти отца. До этого даже не представляли о существовании друг друга. Не знаю, родная кровь или сильное желание обрести близкого человека, но что-то из этого позволило нам действительно стать сестрами. Самыми настоящими.
Дождавшись Ярославу и попрощавшись у порога с моей Элли, я заезжаю на заправку и по утренним пробкам добираюсь на первой скорости до работы.
Офис «Формулы строительства» крутой. Мне не нужно пребывать в слепой иллюзии, чтобы понять: устроиться на работу в такое место без протекции Макса я бы не смогла. С ним мы познакомились на отдыхе. Я тогда была полностью поглощена завязывающимися отношениями с Ваней, поэтому на Янковского не особо обращала внимание, но мы успели обменяться контактами.
Максим периодически поздравлял с праздниками. Несколько сообщений за год. Не больше. Я вежливо откликалась, благодарила и отвечала ему тем же. Как-то переписка затянулась, он узнал, что я в Москве, и предложил встретиться. Я спросила, не будет ли он против, если мы погуляем в парке с коляской?
Так я обрела хорошего друга и руководителя в одном лице.
В моей жизни, наполненной тоской, сожалениями и мамскими буднями, наконец-то началась светлая полоса, которая, как я понимаю, сегодня… закончилась.
Потому что в ультрасовременном, разграниченном стеклянными перегородками помещении, отведенном для отдела дизайна, меня дожидается Соболев.
Мой муж собственной персоной стоит, отвернувшись к окну и разглядывая утреннюю Москву. Одна лишь мысль, что мы ночевали в одном городе, но в разных местах, бьет мне под дых. Больно и безжалостно. Все, от чего я бежала, все равно меня настигло.
Горько усмехаюсь. Хоть что-то у нас с Ваней осталось общее.
Мы оба спим… с Алисами.
Вихрем залетев в свой закуток, роняю сумку на стул и прикрываю полароидную фотографию дочки кейсом для хранения канцелярии. Бросив взгляд на стену, замечаю время.
Десять минут одиннадцатого. Просто прекрасно.
– Доброе утро, – здороваюсь первая с широкой спиной, снова запечатанной в классический пиджак. Сегодня серый, как и чуть помятые брюки.
Ваня оборачивается и резко вскидывает руку, чтобы рассмотреть циферблат на запястье. Затем смотрит на меня и, делая шаг навстречу, строго спрашивает:
– Доброе. Я так понимаю, королевы не опаздывают, королевы задерживаются?..