Очнулась Софи в лаборатории Дэна. Перед глазами было темно. «Надо снять шлем», – подумала она, все еще холодея от ужаса. В комнате пахло шампанским и электричеством Странное сочетание, но ей понравился этот запах. Любой запах был лучше смеси свежего ветра и тяжелого дыхания Уилла. За стулом, положив голову на серебристый стол, мирно спал Дэн. «Снотворное подействовало. Наверное, ему снится Нобелевская премия», – отстраненно подумала Софи.
Бокал с шампанским в его руках почти пуст. Внезапно девушке захотелось выпить смесь алкоголя и снотворного, чтобы забыться и не вспоминать о том, что произошло совсем недавно.
«Нет, – подумала Софи, – этого еще не было, это МОЖЕТ ПРОИЗОЙТИ в будущем, если ничего не изменится». Внезапно она представила Шона из своего недавнего сна:
– Я здесь, потому что ничего не закончилось. Ты просто сбежала.
«Да,– с горечью подумала Софи,– ты прав. Ты всегда был прав. Я просто сбегала всю свою чертову жизнь. Сначала от тебя, потом из Твин-Лейкс, а теперь куда мне бежать? Не знаю».
Перед ее глазами возникло лицо Уилла, волосы развевались на ветру, они падали с крыши небоскреба. В последнее мгновение муж прикоснулся к ее щеке и тихо произнес:
– Так будет лучше для нас обоих.
– Не лучше! Нет ничего хуже смерти, Уилл, – Софи громко ударила рукой по столу. Дэн тихо заворчал во сне.
Вдруг девушка поняла, что ничего не знает об Уилле. Вся их жизнь проходила под светом камер в сопровождении фальшивых улыбок журналистов и дорогого алкоголя. О чем он думал на самом деле?
«Кто из нас виноват больше: мой муж или я? Хотя какое теперь это имеет значение. Все это началось в прошлом. Моя жизнь съехала с катушек именно в тот момент, когда Шон погиб».
– Это твоя вина, Шон, – тихо произнесла она , слова были тяжелыми и безапелляционными словно приговор судьи.
Несколько мгновений Софи молча смотрела на белый экран плазмы, как будто пыталась принять очень важное решение. Со стороны казалась, что девушка зачарована бесконечным рядом цифр бегущих по светлому экрану.
Все очень просто, Софи взяла со стола листок бумаги и написала короткую записку:
Прости меня Дэн, я обязательно все исправлю..
Твоя С.Б.
«Эта штука меня спасла, – она взяла в руки пульт управления, – я не пойду на день рождения Уилла, и все будут живы. Никакой драмы, мне просто нужно вернуться в прошлое, понять, с чего все началось и, если получится, изменить те события в Твин-Лейкс. Никто не умрет и все будут счастливы. Happy End».
Она дрожащей рукой поставила таймер на 1 апреля 2013 года (опять цифра тринадцать). Именно тогда Шон вернулся из Нью Йорка в богом забытый город чтобы умереть ровно через два месяца.
Ей было очень страшно и все же, решение принято. Девушка в последний раз посмотрела на спящего друга:
– Дэн прости меня,– тихим шепотом произнесла она, – интересно, что будет с моим телом, когда сознание переместиться в прошлое? Хотя, это не имеет значения, потому что будущее изменится. Я отправляюсь в Твин-Лейкс, – Софи улыбнулась и надела шлем. Ощущения были такие, словно сейчас она лежит на операционном столе, и через минуту хирургический нож разрежет ее на части. Девушка выдохнула и нажала кнопку «Старт»
Софи казалось, что она падает в темную дыру бесконечно долго, словно Алиса в стране чудес. Темнота сжималась и расширялась, бескрайняя, давящая, пугающая, а затем внезапно девушка увидела вспышку света и все померкло.
Софи лежала на чем-то мягком. Голова невыносимо болела и кружилась одновременно. Она со второй попытки приподнялась на локти и взглянула на свою ладонь. Обычная рука, только быть может немного меньше чем раньше. Софи окинула взглядом комнату. На стенах были синие обои в цветочек. Она всегда их ненавидела, потому что этот цвет выбрала мать. Над кроватью висела черно-белая картина с кораблем. Эту картину подарил Шон на день рождения. Парусник плыл по мягкой водной глади. На стуле висела аккуратно сложенная школьная форма.
Софи с трудом поднялась с кровати и попыталась дойти до зеркала. Голова невыносимо кружилась. В отражении на нее смотрела худая девушка с большими голубыми глазами. Длинные черные волосы слегка спутались и висели неряшливыми прядями. «Господи, видели бы меня сейчас стилисты Уилла», – с улыбкой подумала она. Из носа текла струйка крови. Софи попыталась запрокинуть голову и, потеряв равновесие, рухнула на мягкий ковер.
В дверь постучались. «Это отец», – в панике подумала она и дрожащим голосом произнесла:
– Войдите.
Перед ней появился Адам Нортон. Точнее Адам Нортон, каким он был девять лет назад. Подтянутый, в костюме с идеально белой рубашкой и его любимыми серебряными часами на руке. Софи с горечью посмотрел на отца, ей казалось, будто старые фотографии ожили, и теперь она оказалась в мире непроявленной пленки.
– Папа! – выдавила девушка, проглатывая слезы.
– Господи, Софи у тебя кровь! – он помог ей подняться,– запрокинь голову. С тобой что-то случилось?
«Случилось, папа, – с горечью подумала девушка, – я уехала из Твин-Лейкс и вышла замуж. Вот только все пошло не так, как я хотела. Недавно мой муж чуть не спрыгнул с крыши небоскреба, прихватив меня с собой. Мама умерла, а Хана оказалась предательницей. Что же мне теперь делать?»
– Софи, тебе приснился плохой сон?
– Да, а какое сегодня число, папа? – девушка посмотрела на озабоченное лицо отца.
– Первое апреля, – с улыбкой сказал он, – если хочешь, можешь не ходить в школу.
– Нет, я пойду, – Софи отвела взгляд.
– Ну, тогда собирайся, я вижу тебе уже лучше, – Адам Нортон потрепал ее по голове, – увидимся вечером
Она поплелась в ванную, услышав мимоходом, как мать целует отца в щеку:
– Хорошего дня, дорогой.
Девушка обернулась и увидела её. Сердце сжалось от боли. В прихожей стояла высокая, красивая женщина с аккуратными светлыми кудрями и длинными ресницами. Она напоминала на актрису из голливудских фильмов, вот только образ портил синий фартук в кровавых подтеках и огромный нож в руках.
– Я резала мясо, Софи, – сказала она, пристально глядя на дочь, – не стоит на меня так пялиться. Софи Нортон ненавидела этот взгляд, как будто холодные как январская ночь глаза матери беззвучно говорили: «Ты же знаешь, что сейчас будет, когда я закрою дверь за твоим любимым папочкой, поверну два раза ключ в замке и потом…»
Софи быстро зашла в ванную и закрыла дверь. От страха у нее затуманилось в глазах. Она ненавидела мать всей душой, и все же, какой-то частью сознания девушка испытала грусть, словно увидев живого призрака. Вода из крана шла холодной струей.
Софи тихо прошептала:
– Мне так жаль, если что-то можно изменить, то я обязательно…
В этот момент раздался стук в дверь, точнее грохот, так можно было описать звук, который разрывал тишину и монотонное капанье воды.
– Открывай, дрянь! – знакомый голос продолжал сыпать проклятия, – прекрати тратить воду! Опять мне платить за счета!
Девушка с тихим вздохом открыла дверь. Отношенияе с матерью были таким с самого начала. Воспоминания возникли в голове сами собой: вот она, надев в первый раз школьную форму старательно прячет синяки за манжетами блузки. Вечером отец ,склонившись над ней в образе доброго великана спрашивает:
– Софи, где ты так ударилась?
Она отводит взгляд и тихо произносит заранее заготовленную ложь:
– Упала с лестницы.
Таким было правило их бойцовского клуба. Жертва всегда молчит, иначе будет еще хуже.
В проеме двери появился силуэт матери. Первый удар пришелся по щеке. От неожиданности у девушки посыпались искры из глаз.
– Сколько раз тебе говорить, трать меньше воды! – её лицо было перекошено от злости.
Лиза Нортон схватила дочь за руку и потащила в комнату. Внезапно на девушку нахлынула злость: «Мне двадцать пять лет, – подумала она, сжимая кулаки, – я больше не та слабая девочка над которой ты издевалась. Она произнесла ровным спокойным голосом:
– Мама, я ведь просто умывалась. Зачем ты меня постоянно наказываешь, когда отца нет дома?
Софи кое-как уклонилась от следующего удара, схватив мать за руку. Они тяжело дышали и смотрели друг на друга, словно бойцы готовые выйти снова на ринг.
Тишину прервали слова Софи:
–Прекрати.
– Заткнись! – женщина резким движением кинула в нее ножницы. Лезвие пролетело над глазом девушки, прибив к стене прядь волос.
– Мама,– от обиды у Софи выступили слезы, – ты чуть не убила меня сейчас. Еще пару сантиметров и ножницы проткнули бы мой глаз.
На мгновение наступила тишина. В воздухе словно летали электрические разряды. Они смотрели друг на друга: мать и дочь. Два человека, которые должны были любить друг друга, но почему-то оказались врагами. Софи не помнила, когда это началось. Ее мать была такой всегда. Строила идеальную жену, когда муж приходил с работы, и раскрывала настоящую себя, когда они с дочерью оставались наедине. В чем причина этой злости? Софи никогда не могла понять. Мать с самого детства была жутким кошмаром, черным человеком, духом заброшенного дома, злой феей, которая ест детей. Все отвратительные образы из страшных историй соединялись в ней одной. Если детство других детей можно сравнить со сборником добрых сказок, то для Софи это было собранием сочинений Стивена Кинга.
Всю свою жизнь она не понимала мать и ненавидела ее в равной степени.
– Убирайся , -тихо произнесла Лиза Нортон, обхватив себя руками, – не хочу тебя больше видеть.
В этот момент она напоминала героиню Шекспировских трагедий
Занавес. Софи молча вышла из дома, прикрыв дверь. Внезапно она протянула руку к сумке и начала искать то, что было сейчас необходимо как воздух.
Нащупав гладкую поверхность пульта управления машиной времени, девушка немного успокоилась.
«Интересно, почему у меня пошла кровь из носа? Это как-то связано с перемещением во времени? – Софи судорожно сглотнула, – если я сейчас нажму кнопку «Возврат» и установлю дату, попаду в то самое будущее, где Дэн спит в лаборатории? Или теперь все изменилось?» Эти мысли тяжёлым шлейфом окутали ее разум. Она вздохнула и пошла вперед по до боли знакомой дороге.
Вот кривое дерево на обочине и заросли зеленой травы. Здесь они с Ханой фотографировались, когда были школьницами. Хана в белом платье позировала с букетом нарциссов солнечного цвета. «Желтый – цвет разлуки»,– внезапно в ее памяти возникли слова продавщицы из часового магазина и Софи с грустью произнесла:
– Хана.
Они были подругами, и вот теперь стали чуть ли не врагами. «Почему Хана так поступила? Кто знает, – подумала Софи, – вещи не такие как кажутся. Маленькие города и их жители хранят свои тайны».
Она с грустью пнула банку из-под колы, и та укатилась прочь по неровному асфальту, издавая непонятные квакающие звуки. Здесь было так тихо, не сравнимо тихо в отличии от шумного Нью-Йорка, где улицы заполнены толпами жителей и туристов, а воздух имеет свой неповторимый аромат мегаполиса.
Софи всегда любила ходить в школу одна, словно это чувство одиночества дарило ей свободу от дурных мыслей. В зарослях травы тихо стрекотали сверчки. Солнце поднималось над городом.
Впереди возникло неказистое здание муниципальной школы.