– Виктория Олеговна?
Чёрт… Сначала послышался голос, и только после тонированное окно опустилось полностью, являя хозяина этого сверкающего дорогого танка. И вдруг по коже словно лезвием прошлись… Острый, быстрый взгляд, от которого по телу побежал морозец…
Очевидно, я слишком долго молчала, потому что мужчина перестал улыбаться и вышел из машины.
– Константин Каратицкий. Временно исполняющий обязанности мэра вашего замечательном городке. Вы ещё облили меня в клубе…
– Да помню я, зачем вы напоминаете? И так стыдно, – я даже как-то выдохнула, ощущение опасности отступило, возвращая апатию и досаду.
Из-под капота до сих вяло тянулся белый дымок, рассеивающийся между высокими соснами, а ещё потянуло горелым маслом.
Зажмурилась, прекрасно понимая, что никуда я уже сегодня не уеду. Внутри кипели злость и непроходящая обида. Этот мир будто ополчился против меня, подбрасывая всё новые и новые испытания.
А может, мне и не нужно ехать? Вдруг это знак?
Ну какой толк, что я проведу очередную бессонную ночь под окнами СИЗО? Только внутреннее спокойствие, что Олька здесь, совсем рядом, что чувствует мою поддержку.
Легкие сдавливает каждый раз, когда представляю, как ей там страшно! И это отрезвляет. Ей явно хуже, чем мне, поэтому хватит скулить и пора действовать.
Внезапно поднявшийся ветер пробирал до костей. Игнорируя пристальный взгляд, продефилировала к водительскому сиденью и наивно попыталась завести машину. Но та лишь крякнула, моргнула значком ошибки и окончательно потухла. В этот раз даже вырубились габаритные огни, погружая салон в густую пелену темноты.
– Помощь нужна? – раздалось прямо над ухом, я вовремя сжала челюсть, чтобы не вскрикнуть.
– Вы меня преследуете? – выпалила первое, что пришло в голову. Перегнулась на заднее сиденье, но, как назло, там не оказалось куртки. По коже бегали мураши холода, а зубы застучали в ритме чечетки.
– А мне кажется, наоборот… Слишком часто мы с вами стали встречаться. Случайно ли? – Константин хмыкнул и, щелкнув зажигалкой, на миг озарил свое лицо.
Прищур у него был странный, немного напряженный, взгляд тяжелый. Он будто сканировал, медленно водил ярко-зелёными глазами по моему лицу, с силой сжимая в зубах сигарету… Он что, всерьез подозревает меня, что я всё это подстроила?
– Скажите, а мудачество вам с мандатом выдают? Вот как мужики в козлов превращаются? Это встроенная функция?
– Да. И кнопку по её активации знают только женщины, – он вдруг улыбнулся, да так искренне. Взгляд потеплел, и даже тяжесть его энергетики превратилась в легкую дымку тумана.
Перемены были такими явными, пугающими… Он напомнил мима, что с невероятной ловкостью сменял эмоции на своём лице. Да и не лицо это… А маска.
Довольно красивая, холеная, но всё же маска.
Какие у него могут быть проблемы? Мало черной икры сожрал утром? Или, может, неудачные фото вышли с презентации детского досугового центра?
Ааааа…. Наверное, бабы в нашем городишке не под стать этому мажору?
– Капот открой… те! – поправил себя Константин и обошел машину.
Дернула за рычаг скорее машинально, а он уверенным жестом распахнул крышку, поставил подпорку и нырнул чуть ли не всем телом.
– Ну всё… Приехали, – мой то ли спаситель, то ли просто случайный знакомый достал телефон, отвернулся и что-то быстро проговорил в трубку, после чего снова затянулся сигаретой.
– Всё плохо? – эти слова ударом хлыста прошлись по позвоночнику. Выскочила из машины, не желая верить в услышанное.
– Радиатор под замену, а ещё у вас подтекает масло. Нужно заменить крышку, если вы, конечно, не хотите, чтобы всё стало действительно плохо.
– Вы меня удивляете… Разбираетесь в машинах?
– А корочки автослесаря выдают сразу после мудачества, – он рассмеялся и вдруг снял с себя кожаную куртку, а после уверенным жестом накинул её мне на плечи. – Идём, Виктория Олеговна.
И я только сейчас заметила, что Каратицкий выглядел как-то странно. Не было на нем ни строгого костюма, ни лакированных туфель, а горло не сжимал узел галстука. Простое худи, широкие, чуть потертые джинсы, кеды.
– Куда вы меня ведёте? – я отбивалась по инерции. Злость и досада во мне сейчас говорили, а не ощущение опасности. Напротив… Его касание было крепким, уверенным, дающим какое-то странное спокойствие.
Константин открыл пассажирскую дверь, настроил печку и ловко усадил меня в кресло, закрыв дверь, а сам снова направился к моей машине.
Наблюдала за ним, будто фильм смотрела. Выдернул из скважины замка зажигания ключи, закрыл двери, а после захлопнул капот. Его действия означали лишь одно – он готовился к эвакуации. Но не моей «японочки», а бедной и языкастой училки.
Черт… Ну какого черта я опять на него собак спустила?
Кажется, ещё не прошло ни одной встречи, чтобы я не нахамила. А ведь я не такая… Только вот это его уверенное выражение лица вызывало злость.
Он явно знает, что его ждет завтра, знает, где его родные, не нуждается в деньгах. А что я знаю о себе? Что в очередной раз проснусь с мыслями о сестре?
Мне даже теперь не продать машину, чтобы залатать брешь в своем бюджете. И снова резкая боль в глазах заставила зажмуриться. Неужели придётся продавать квартиру? И где нам жить?
Мне нужен адвокат! Не те жалкие выскочки, а настоящий, способный если не помочь, то хотя бы проконсультировать!
– У вас что-то случилось? – я так была погружена в свои мысли, что не заметила, как Константин вернулся в машину.
– Нет, с чего вы взяли?
– Виктория, у вас на лице сейчас такой винегрет эмоций, что даже жутко. То ярость во взгляде полыхает, то накатывают слёзы… Если это ваше нормальное состояние, то мне искренне жаль детей, не выучивших наизусть «Бородино». Если что, я помню только начало, – Костя включил музыку, явно пытаясь заполнить тишину, а после чуть опустил сиденье, откинулся и закрыл глаза, словно собирался вздремнуть.
– Что… Что вы делаете?
– Сплю. У меня был очень сложный день. Эвакуатор приедете через полчаса, и я буду вам благодарен, если вы помолчите…
Эвакуатор? И сколько это будет стоить? В кармане лежали жалкие тринадцать тысяч, на которые нужно как-то протянуть до зарплаты.
А с другой стороны, у меня все равно нет выхода. Ну не бросать же машину здесь? Уже утром её разберут по болтикам, оставив лишь ёлочку с ароматом ванили.
Возмущение прокатилось по всему телу, в висках забили колокола гнева, но вот только ни единого слова так и не вырвалось из моего рта. Язык будто прирос к нёбу, а я все никак не могла оторвать глаз от выразительного мужского профиля.
Про таких принято говорить – красавчик.
Черты лица крупные, яркие, правильные: зеленые глаза, густые темные ресницы, широкие скулы и чуть тяжеловатая челюсть, буквально кричащая о характере её владельца. Ненавидела небритых мужчин, а вот ему щетина шла. Она завершала портрет, чуть приглушая такую порочную мужскую притягательность.
Но ещё ярче выделялись харизма и энергетика. Мимо таких не проходят… За таких бьются до последней капли крови, а если и проигрывают, то воздвигают на пьедестал эталонных бывших, до которых уже больше ни одному следующему просто не дотянуться.
– Виктория Олеговна, вы даже думаете шумно. А давайте на ты? А то мне кажется, что в любой момент вы достанете указку, – Константин приоткрыл один глаз и повел бровью, явно поняв, что все это время я тупо пялилась на него.
– Чёрт, сочинения! – чертыхнулась и вытащила из рюкзака стопку тетрадей.
– Вы что, серьезно будете здесь проверять сочинения? А как же любование моей мудаческой персоной?
– А всё, что хотела, я уже увидела, – бегло пробежалась по пока ровному строю слов, машинально выхватывая суть, читая по диагонали.
– И что же вы увидели?
– Молодой, амбициозный… Скорее всего, сюда вас посадил отец, чтобы набрались опыта перед должностью посерьёзней. Хотите казаться добряком, душой компании, вот только взгляд грустный, обреченный, словно не своё место занимаете, а найти нужное не можете. Ну, тут твёрдая пятёрка, – поставила оценку и перешла к следующей тетради. – Вы, наверное, скажете, что ошиблась по всем фронтам? Эх… Не быть мне Вангой.
– А хотите, я тоже поделюсь своими дилетантскими наблюдениями?
– О… Натальная карта от самого мэра. От этого нельзя отказываться! Жгите, Константин Михайлович, – я назло отчеканила его имя-отчество. На ты он хотел перейти… Ага! Думает, нашел провинциальную дурочку?
– Вы не замужем…
– Это ещё почему?
– Тогда почему вы сидите со мной, вместо того чтобы, хлюпая носом, звонить супругу? Одинока, красива, образованна… А глаза грустные, будто котёнка потеряли. Взгляд тяжелый, оценивающий, но это отпечаток профдеформации. Привыкли играть роль сильной бабы, аккумулируетесь, когда кажется, что выхода уже совсем нет. Не доверяете людям, презираете богатых, но тут не классовая ненависть… Нет… Что-то другое. Итак? У вас что-то случилось? – Каратицкий чуть приподнялся, перекатываясь на правый бок, демонстрируя живой интерес.
Я продолжала молчать. Казалось, если произнесу хоть слово, то рассыплюсь…
– Не отвечайте. И так всё понятно, – Костя сложил на мощной груди руки, снова откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. – Порой самое верное решение перед носом, но страх и гордость мешают принять его. Вот и познакомились, Виктория Олеговна…