«Открытие Антарктиды»
Антарктида – шестой континент, который не принадлежит никому. Любая страна может построить там полярную станцию и вести научные наблюдения. В середине пятидесятых годов двадцатого века Советский Союз решил заняться освоением Южного полюса. Первую антарктическую экспедицию возглавил известный полярник Михаил Сомов. В руководстве посчитали, что подвиг первопроходцев должен быть обязательно запечатлен на кинопленку.
Так в Антарктиде оказался мой отец – Александр Кочетков, молодой кинооператор Центральной студии документальных фильмов. На долгую, продлившуюся больше года зимовку остались девяносто два человека. Вечерами полярники собирались в кают-компании. Особых развлечений не было. В углу стоял проектор и не больше двух десятков жестяных коробок с копиями кинокартин.
Особым успехом пользовались комедии и фильмы про любовь. В одном из них главную роль играла актриса Валентина Ушакова. С ней отец учился в одно время на параллельных курсах в Институте кинематографии. Однажды он решился и отправил в Москву телеграмму: «Валя! Сегодня наш кинотеатр “Пингвин” был полон. В сотый раз смотрели “Запасного игрока”»… Актриса ответила, завязалась переписка.
По возвращении в Москву они встретились и поженились. Так на свет появился я, потом мой брат. Маме дали квартиру в кооперативе «Артисты кино и драмы» у метро «Аэропорт».
Нашими соседями стали актеры и режиссеры: Леонид Гайдай, Михаил Глузский, Майя Булгакова, Надежда Румянцева, Любовь Соколова, Татьяна Пельтцер, Михаил Козаков, Сергей Бондарчук с Ириной Скобцевой, Георгий Юматов, Всеволод Санаев… всех перечислить невозможно.
Наша квартира была на пятом этаже. На шестом жила семья Добродеевых. С Олегом, будущим руководителем российского телевидения, я ходил в одну группу детского сада. На четвертом, под нами, обитал поэт Михаил Матусовский. Часто, разыгравшись с братом, мы шумели и бегали, стуча голыми пятками по паркету. Мама тогда говорила: «Тише! Мешаете Матусовскому писать “Подмосковные вечера”!»
Какое-то время в доме жил и Евгений Евтушенко. Возвращаясь ночью после дружеской вечеринки, он любил, остановившись посреди двора, прокричать: «Ну что, кто лучший поэт России?!» В ответ открывались несколько окон, и разбуженные жильцы объясняли ему, кто он есть на самом деле.
Отец часто уезжал в командировки, маму вызывали на очередные съемки. Когда не с кем было оставить, она брала меня с собой. Как-то мне даже довелось сыграть небольшую роль ее сына в одном из фильмов. В общем, сомнений в выборе будущей профессии у меня не было. Конечно, кино, только какое?
Что интереснее? Павильоны «Мосфильма» или путешествия с кинокамерой по всему миру? После учебы в Институте кинематографии я пришел на Центральную студию документальных фильмов, где работал мой отец.
Однажды он поделился со мной творческими планами:
– Есть одна идея! Было бы здорово вместе отправиться в Антарктиду, чтобы посмотреть как бы глазами двух поколений на хронику, что я снимал почти тридцать лет назад в первой экспедиции, и на то, что происходит сейчас. А фильм назовем «Открытие Антарктиды»!
– Здорово! Двумя руками «за»! Всегда мечтал побывать на всех континентах и полюсах!
И вот мы с отцом на борту «Михаила Сомова», готового отправиться в тот злополучный рейс.
Поздняя осень 1984 года. Эта экспедиция уже тридцатая по счету, поэтому нет торжественных речей с трибуны и духового оркестра, как обычно принято показывать проводы и встречи полярников в кино. На причале Ленинградского грузового порта лишь малочисленные родственники отъезжающих и сотрудник местной молодежной газеты, который, кажется, больше всех переживает об отсутствии у момента нужной торжественности.
– Молодой человек! Что вы стоите!? Обнимите и поцелуйте свою жену на прощание! – Фотограф все еще пытается выполнить задание редакции и сделать достойный кадр для завтрашнего номера.
– Извините, но это не моя жена!
– Ну какая вам разница? Вам что, трудно? Поцелуйте ее, пожалуйста!
– Эй, да что вы себе позволяете?
Капитан дал прощальный гудок. Легкая вибрация передалась на корпус судна и перила палубы. Внутри, в машинном отделении, заработали двигатели. Судно отошло от причала и развернулось носом в сторону Финского залива. Через полчаса за кормой пропали последние огоньки Большой земли.
Теперь на ближайшие два месяца «Михаил Сомов» будет нашим домом. Примерно столько занимает дорога через весь земной шар до ледяного континента.
Экспедиционная жизнь – отдельный мир. Твой круг общения – несколько десятков человек экипажа и полярники самых разных профессий: летчики и ученые, механики и повара. Никого другого не будет, все, к чему ты привык, осталось далеко позади. И нельзя сказать: «Знаете, я так больше не играю! Мне надоело! Хочу вернуться домой!» Что бы ни случилось, корабль движется только вперед.
Миновали экватор. Теперь с каждым днем температура воздуха будет снижаться. Навстречу стали попадаться обломки ледяных полей и айсберги, первые предвестники Антарктики.
Нужно было привыкать, что в Южном полушарии многое происходит наоборот. Ветер с севера несет тепло океана, а с юга – холод ледяного континента. Над головой появляются новые, незнакомые созвездия. Чем ближе к полюсу, тем больше длительность светового дня. Поэтому июль здесь – это середина зимы, а декабрь – самый разгар лета. И солнце светит круглые сутки, не опускаясь за горизонт.
Новый год всё равно ждали и к нему готовились. Достали из морозильной камеры настоящую зеленую елку и установили в кают-компании, развесили на стенах гирлянды. Повар приготовил праздничный ужин, а радисты завели на судовые динамики бой курантов Спасской башни.
Утром «Михаил Сомов» вошел во льды. Ко всеобщему удовольствию, качка прекратилась. Я решил спуститься в трюм за новой партией кинопленки и заодно отнести на хранение снятый материал. Внизу звук ломающихся льдин был слышен гораздо сильнее. Прикоснувшись рукой к корпусу, почувствовал его дрожь и вибрацию. «Интересно, а какая толщина металла?» – не успел подумать, как сильнейший удар сбил меня с ног и отбросил в угол. Где-то рядом раздался жуткий скрежет, замигала лампа дежурного света, послышались звуки сирены и топот ног.
– Что случилось? – выбравшись наверх, спросил у первого встречного.
– Не знаю! Вроде наскочили на что-то.
В нашей каюте никого не было, на полу валялись упавшие с полок вещи. В конце коридора произошедшее событие обсуждала группа моряков.
– Как раз был на мостике, – рассказывал один из очевидцев. – Капитан пришел совсем никакой.
– Что, после вчерашнего?
– В хлам просто! Ребята его обратно в каюту пытались отправить…
– А он за штурвал, порулить захотел! Вот и порулил. С полного хода на камни! Здесь же на подходе к станции гряда скальных пород близко к поверхности, разве не знал, не первый же раз тут?
– А с корпусом что?
– Неизвестно, разбираются еще…
Через час отец пришел с совещания.
– Капитана отстранили совсем, решение начальника экспедиции. Серьезное повреждение корпуса, водолазы обследовали, угрозы потери плавучести нет, но и двигаться дальше нельзя!
– И как теперь быть?
– На месте задержимся, будем думать, чем залатать дыру. В конце января ожидают самолет из Москвы, капитана отправят домой, пришлют нового.
Вечером за ужином в кают-компании обнаружилось еще одно неприятное обстоятельство. Чай в кружках оказался соленым. Видимо, пробоина пришлась на отсек с запасами пресной воды, которая перемешавшись с морской, стала непригодной для питья. Недели, потраченные на ремонт, окончательно сорвали запланированный график, что и стало причиной всех дальнейших бед.
Ну, а нам пришла пора прощаться с «Михаилом Сомовым». Погрузив на вертолет всю аппаратуру и личные вещи, мы вылетели в направлении станции «Мирный». Представляю, насколько волнительно для отца было снова увидеть места, которым он отдал полтора года своей жизни.
За прошедшие тридцать лет от старого поселка мало что осталось. Мне так хотелось увидеть кают-компанию, где, может, найдется кинопроектор и железная коробка с копией «Запасного игрока»… Но нет, все оказалось скрыто под многометровым слоем льда.
Новый «Мирный» представлял собой несколько зданий на железных сваях, укрепленных на выходах горных пород. В январе население станции достигло максимальной численности: в разгаре сезонные работы, уже начали прибывать зимовщики новой смены. Нам нашлось место только на раскладушках в библиотеке.
Книги сюда привезли еще с первой экспедицией. На верхних полках стояли полные собрания сочинений классиков марксизма-ленинизма. Встав на стул, я вытащил несколько томов. Многие страницы оказались склеенными, за тридцать лет их никто даже не листал. Видимо, раньше такую литературу обязательно полагалось иметь в каждом книжном собрании.
Отец рассказал еще одну интересную историю: с первой экспедицией тридцать лет назад в Антарктиду привезли несколько бюстов Ленина и Сталина. Их выгрузили на берег и собирались установить на центральной улице поселка, а также у входа в кают-компанию. Но налетевшая пурга все засыпала снегом, так их и не смогли отыскать. Уцелел только самый маленький, который поставили на полку. «Ну всё! Теперь домой лучше не возвращаться! Останемся здесь навсегда!» – загрустили полярники.
13 февраля 1956 года состоялось открытие станции «Мирный». Как раз в эти дни в Москве проходил ХХ съезд Коммунистической партии, на котором разоблачили культ личности Иосифа Сталина. Все с облегчением вздохнули и больше не вспоминали про потерю «ценного груза».
Мое спальное место располагалось вплотную к стеллажу с книгами. После тяжелого трудового дня хотелось почитать что-нибудь легкое и веселое, детектив на крайний случай. Но большинство было из обязательной школьной программы плюс «шедевры» иностранных авторов. Перед сном я мог протянуть руку и взять наугад любой том. Почему-то всегда попадался роман Томаса Манна «Доктор Фаустус». Должен сказать, что более скучного и бессмысленного чтива я не помню, но для крепкого сна достаточно было всего пары страниц. По иронии судьбы, позже, когда сдавал экзамен по зарубежной литературе на сценарном факультете ВГИКа, мне достался билет с этим произведением. Я получил «отлично», так как преподаватель признался: «Первый раз встречаю студента, который реально читал “Доктора Фаустуса”!»