Полюс второй, Северный

Приближалось время защиты моей дипломной работы на сценарном факультете ВГИКа. На одном полюсе земли, Южном, уже побывал. Для полного осуществления мечты оставался другой – Северный.

Весной 1986 года знакомые из Института Арктики и Антарктики сообщили, что ищут подходящую льдину для новой дрейфующей станции. Что, подумал я, если попробовать сделать фильм без дикторского текста, без интервью с участниками дрейфа, с минимальным звучанием музыки – только эпизоды из жизни двух десятков людей и забавные ситуации, снятые методом кинонаблюдения. Конечно, для этого нужно стать абсолютно своим в коллективе, чтобы никто не обращал внимания на камеру, не позировал специально в кадре. Может, получится что-то новое в диапазоне между документальным кино и художественным. Что ж, сейчас как раз есть такой шанс! – полярное начальство дало добро на участие нашей группы в экспедиции.

В Северном полушарии, в отличие от Антарктиды, весна наступает в марте, а лето, как полагается, в июне. Из Ленинграда на восток, вдоль побережья Северного Ледовитого океана летят самолеты полярной авиации. В одном из них нашлось место и для нас.

Знаю, как с первого взгляда можно отличить отправляющихся в краткосрочную командировку от собирающихся зимовать год и более. Последние обычно пострижены наголо и смотрят на окружающих немного отсутствующим взглядом. Пассажиры нашего рейса представляли и тех и других. Конечная цель маршрута – остров Жохова, где находилась основная база экспедиции. Путь предстоял неблизкий, с остановками. Первая, короткая, в Ухте, затем, более продолжительная, в Хатанге.

После питерской слякоти, в Заполярье еще царила зима. Хатанга – небольшой северный поселок: несколько десятков домов, среди них – почта, отделение милиции и даже ресторан. Туда мы и направились. Когда вошли внутрь помещения и осмотрелись, оказалось, что почти все столы уже заняты пассажирами нашего рейса. Сели за свободный, стали ждать, когда официантка принесет нам меню.

– А меню у нас нет! Поесть – гуляш из оленины или котлеты из оленины. И компот.

– Что, компот тоже из оленины? – спросил я.

– Из сухофруктов! – ответила серьезная официантка. – На гарнир гречка и пюре.

– Пюре из картошки?

– Здесь картошка не растет. Из концентрата.

Перекусив гуляшом с гречкой, вернулись к самолету. Летчики готовились запускать моторы, а старший рейса пересчитывал по головам подошедших к трапу полярников.

– Стоп!!! Так и знал, одного не хватает!

– Точно! Кажись, Витька нет.

Вернулись в поселок искать потерявшегося. Когда проходили мимо отделения милиции, услышали, как кто-то пел тоненьким голосом жалостливую песню: «Что тебе снится, крейсер “Аврора”, в час, когда солнце встает над Невой…»

– О, ребята, Витек точно здесь!

В помещении за столом сидел строгий милиционер и решал кроссворд из старой газеты. За ним в закутке, за железными прутьями решетки, находился Витек.

– Отпустите его, – попросил старший рейса. – Нам дальше лететь надо. Мы не можем его здесь бросить!

– Как же я его отпущу? – удивился милиционер. – Он хулиганил, приставал к официантке, требовал добавки компота, разбил посуду!

Витек всхлипнул и обхватил голову руками:

– Дети дома думают, что их папа – герой-полярник! А папа в клетке сидит, как обезьяна!

– Отпустите его! Видите, как переживает. Мы за всё заплатим. Ему еще год на льдине куковать! Просто так не отделается, накажем по всей строгости! Каждый день с утра будет нам «Крейсер “Аврора”» исполнять!

Наконец, в полном составе мы сидели в салоне самолета. «Герой-полярник» успокоился и заснул под мерный гул винтов. К нам подсел парень лет тридцати.

– А вы кино будете снимать? Давайте знакомиться! Я сразу догадался по аппаратуре!

Мы представились в ответ. Мой взгляд упал на рюкзак с торчащей из него кислородной маской.

– О, такие видел в Антарктиде на станции «Восток». На спирту работают, подогревают воздух для дыхания! То, что спирт для них выписывают – здорово, а так полный отстой! Какой умник их только придумал!

– Это я…

– Слушай, извини, не хотел обидеть.

– Да нет, уже привык… Вот и в командировку сейчас послали, чтобы нашел спирту замену.

– Какая может быть замена, на солярку, что ли? Зачем тогда эта маска будет нужна!

– Вот и я так думаю, зачем? Начальству виднее, наверное.

Последний пункт посадки на материке – аэродром Черский. Это место, где Колыма впадает в Северный Ледовитый океан. Поселок расположен автономно и не связан дорогами с остальной частью страны. Странно, но в нем были пара десятков автомобилей.

– Зачем вам машины, ездить-то некуда? – поинтересовался я у местных.

– Как некуда? А в Зеленый мыс на рыбалку по зимнику?

– Сколько километров до вашего мыса?

– Семь! Пешком не дойдешь.



Черский – такая же Хатанга, только чуть побольше. И все же это последний оплот цивилизации, где за деньги можно купить что-нибудь в магазине или зайти на почту и заказать телефонный разговор с Москвой. Дальше перевалочная база на острове Жохова и сама льдина в районе Северного полюса.

Так получилось, что ребятам с дрейфующей станции не повезло. Взлетно-посадочная полоса постоянно покрывалась трещинами, почти девять месяцев с ними не было никакого сообщения. Ближе к Новому году подвижки льда прекратились, и мне сообщили, что готовится рейс на «Северный полюс – 28».