Год 1989-й. Вояж в Латинскую Америку

Как-то раз в вестибюле студии ко мне подошел директор объединения с многообещающим названием «Риск».

– Как раз тебя ищу! Тут такое дело… – Он в задумчивости почесал затылок. – Из Госкино звонили, к ним обратились из Никарагуа, хотят сделать совместный фильм к десятилетию революции. Ну, типа, группа и аппаратура наша, а все условия они обеспечат на месте. Для начала просят прислать сценариста, вроде даже суточные в валюте обещают заплатить!

– А о чем конкретно фильм?

– Да не знаю! Надо слетать туда, разобраться! Может, возьмешься, а?

Думал я недолго, до вечера. Набрал телефон директора:

– Хорошо! Согласен!

– Не сомневался в этом. Билет тебе уже взял, вылет через два дня!

Я еще учился в школе, когда отец уехал на полгода в Латинскую Америку, где они вместе с известным документалистом Романом Карменом снимали фильм «Пылающий континент». Для нашей семьи день возвращения из командировки всегда был самым большим праздником. Особенно ждали момента, когда открывался чемодан и всем вручались подарки, игрушки, редкие зарубежные сувениры. Вечером слушали рассказы отца, и в наше еще детское сознание входили имена Че Гевары, Сальвадора Альенде, Фиделя Кастро, обрывки фраз и революционные лозунги «Патрия о муэрте!», «Но пасаран!» Для меня в испанском языке всегда было что-то завораживающее: мелодия гитары, солнце, море, свобода…



Самолет «Аэрофлота» летел по маршруту Москва – Шеннон (Ирландия) – Гавана (Куба) – Манагуа (Никарагуа). По прибытии меня встречал Женя Малютин, представитель «Совэкспортфильма», были раньше такие организации за рубежом. Пока ехали на машине из аэропорта, он вводил меня в курс дела: «Краткую историю Никарагуа ты знаешь. Была революция десять лет назад, свергли диктатора Сомосу, к власти пришли так называемые сандинисты. На континенте теперь наши лучшие друзья – Фидель Кастро и Даниэль Ортега. В следующем году зимой, в феврале, будут выборы, вот к ним и нужно сделать документальный фильм. На местную студию тебя отвезу завтра, а сейчас в гостиницу».

Мы остановились у небольшого здания в стороне от трассы, окруженного апельсиновой рощей и несколькими высокими деревьями, с ветвей которых свисали плоды манго. Во внутреннем дворике отеля был бассейн, вокруг него лежаки для загара и столики из ресторана. «Все, отдыхай! Проголодаешься, здесь тебя накормят. Платить не надо, все за счет принимающей стороны. Держи на всякий случай мой номер телефона! Пока!»

Местное время отличалось от московского на восемь часов. Не разобравшись толком, утро сейчас или вечер, и повертевшись с боку на бок на кровати в безуспешной попытке задремать, решил спуститься вниз.

Присев за столик, смотрел, как ловкие официантки разносили заказы посетителям. Блюда выглядели очень аппетитно. Наконец одна из них подошла ко мне и что-то быстро сказала по-испански. Я знаками попробовал показать, чтобы мне принесли что-нибудь поесть. Но официантка покачала сочувственно головой и удалилась.

На рецепции набрал телефонный номер Жени:

– Что за ерунда! Спустился поесть, ко мне подходят, говорят что-то и ничего не приносят!

– Старичок! Так ты же не сказал, что тебе приготовить. Рыбу, мясо, курицу? Вот они ничего и не приготовили!

– А как я скажу? Русский и английский не понимают.

– А, ну да! Сейчас тебе испанский разговорник закину.

Сон застал меня за изучением фразы для завтрака: «Яичницу и кофе, пожалуйста!» – «Дос уевос фритос и уно кафе пор фавор!»

На следующий день на киностудии начались переговоры о создании первого совместного фильма. Женя Малютин выступал в качестве переводчика. Никарагуанская сторона предлагала предоставить любые архивные материалы, но, не имея необходимой производственной базы, рассчитывала на приезд нашей съемочной группы с кинотехникой и последующий монтаж и озвучание в Москве.

– Женя, спроси, а какие условия могут предложить?

– Они подтвердили, что обеспечат гостиницу и питание. Но у них нет американских долларов на суточные. Могут выделить примерную сумму в местной валюте – кордобах. И еще дать машину с водителем и журналиста для помощи в написании сценария.

Я передал все в Москву. Ответного звонка долго ждать не пришлось.

– Пиши сценарий! Будем готовить к вылету съемочную группу. Два оператора, звукооператор и администратор, окей? Сколько тебе надо времени? Пары недель хватит?

Мой будущий соавтор, девушка по имени Роза, слава богу, говорила по-английски.

– Когда приступим? – спросил я.

– Так пока ты ничего не знаешь, – справедливо заметила Роза, – посмотри архив, побеседуй с людьми, возьми машину с водителем, поезди хоть несколько дней по стране.

– Ок! Сегодня и завтра архивы, послезавтра буду ждать водителя в гостинице к 9 утра.

Позавтракав, в полной готовности я стоял возле гостиницы на улице и ждал появления автомобиля. Прошел час, набрал телефон Жени:

– Можешь узнать, где водитель?

– А как вы договаривались?

– Договаривались к 9 утра!

– О-о-о! Так ты в Латинской Америке! Ключевое слово здесь – «утро». Знаешь, как будет по-испански утро?

– Как?

– «Маньяна!» Тут всё «маньяна»!

Водитель приехал к двенадцати и никак не мог понять, что не так. Но завтра обещал не опаздывать. На следующий день я уже не спускался вниз, а глядел на дорогу из окна отеля. К назначенному часу машины не было. Еще через сутки не стал ставить будильник и спал сладким сном, пока кто-то не начал трясти меня за плечо.

– Сеньор! Буэнос диас!

– Буэнос диас! Доброе утро! – ответил я. – А! Это ты? Подожди в машине, позавтракаю и поедем!

Лицо водителя светилось радостью, наконец-то поймали общий ритм и все идет так, как полагается. Мы поехали на север страны. Дорога петляла через джунгли. По пути преодолевали вброд ручьи, в которых купались целые стаи попугаев. Остановились на кофейной плантации. Впервые увидел, что кофе, оказывается, растет на деревьях и красные ягоды на ветках – это оно или, как правильно говорить, он. Внутри плода была твердая сердцевина характерной формы. Миллионы зерен сушились под солнцем на расстеленных на земле брезентовых покрытиях. На прощание нам засунули мешок зеленого, еще не обжаренного кофе в багажник в качестве подарка.

Мы двигались дальше, пока путь не преградили несколько человек в камуфляже с автоматами Калашникова в руках. Это был отряд с расположенной неподалеку пограничной заставы. Из их разговора с водителем понял, что дальше нас не пропустят, потому что в джунглях все еще скрываются «контрас» – вооруженные противники нынешнего сандинистского правительства.

Сценарий фильма мы с Розой написали достаточно быстро, за пару дней. Очень помогли знакомые журналисты из «Известий», «Комсомольской правды» и с телевидения, корреспондентские пункты которых были аккредитованы здесь, в Манагуа.



Наконец настал день, когда можно было ехать в аэропорт встречать прилетевшую из Москвы хорошо знакомую мне группу. В гостинице мы останавливаться не стали, а приняли любезное приглашение оператора Останкино Валеры Борисова разместиться на пустующей фазенде уехавшего в отпуск корреспондента. Местная студия подтвердила свои обязательства и сообщила, что приглашает начинать каждый день командировки с получения полагающихся нам суточных. Никто против этого не возражал.

Утром в кассе каждому из нас выдали по увесистому целлофановому пакету.

– Это что? – не понял я, увидев стопки разноцветных пачек, перетянутых резинками.

– Как что? Суточные в национальной валюте, в кордобах, по двадцать баксов каждому, по курсу на сегодняшнее утро, как договаривались. Можете пойти поменять в банке на доллары.

– Спасибо! Ну что, ребята, поехали сначала на съемку! После обеда зайдем в банк, поменяем.

Наша машина выехала на улицы Манагуа. На перекрестках перед светофорами движение тормозилось. Между рядами сновали торговцы фруктами, продавцы газет и выпрашивающие милостыню дети. Пожалев одного мальчика, наш звукооператор запустил руку в пакет, вытащил тысячную купюру из пачки и протянул ее через открытое окно. Малец выругался, бросил бумажку на асфальт и плюнул, хорошо, что Петя успел поднять стекло.

Мы поняли его реакцию в конце дня, когда, закончив съемки, сунули свои пачки денег в окно обменного пункта. Оказалось, с утра курс доллара к кордобе вырос в несколько раз и теперь на целый пакет бумажек можно купить только пару бутылок пепси-колы.

– Здесь зевать нельзя, – просвещал нас Валера, – получил кордобы – и немедленно в обменник. Пепси-колу вам тоже так просто не продадут.

– Почему?

– Нужно сдать пустую бутылку из-под нее в обмен.

– А где взять тогда эту самую первую? – удивился я.

Задача действительно была на уровне главного философского вопроса, что было сначала: курица или яйцо.



– Ладно, стеклянную тару я одолжу вам, – успокоил он.

Вообще, что бы мы делали без помощи Валеры, не знаю. Он щедро делился своими знаниями и опытом: где лучшие точки съемки, куда поехать, чтобы найти нужных для фильма персонажей, где лучшие рестораны и самые низкие цены. Например, открыл для нас курортное местечко Косарес на берегу Тихого океана, где мы большой компанией, вместе со знакомыми пограничниками, целый день купались, стреляли из автоматов по консервным банкам, ели черепашьи яйца и морских гадов, запивая все это ромом, – в итоге заплатили за всех около двадцати долларов. Цены в Никарагуа были на удивление низкие, за 50 центов можно было взять ведро мандаринов или картошки.

На стоянках для автомобилей возле рынков в Манагуа процветал особый вид «бизнеса». Подъезжавших встречала стайка детей, какой-нибудь мальчик обязательно бежал перед машиной, жестами приглашая занять лучшее место для парковки, где под его наблюдением можно было не беспокоиться за сохранность имущества.

Возвращаясь, полагалось отблагодарить юного сторожа мелочью. Кто этого не делал, вполне мог обнаружить у себя спущенное колесо. Особым вниманием пользовались машины с дипломатическими номерами, причем «бизнесмены» знали, кто из какой страны, и старались приветствовать подъезжающих на их родном языке.



– Слушай, мне показалось или этот мальчик на самом деле выругался матом по-русски? – спросил я Валеру.

– Ну да, это мы научили, не подумав, просто для прикола, – признался он. – Тут недавно жену посла поприветствовали по полной, так целый скандал был, в посольстве собрание устроили, выясняли, кто научил никарагуанских детей ругаться нехорошими словами.