По окнам машины, рассекающей тонкую водную гладь шоссе, струились слезы дождя, оплакивающего привычную и комфортную жизнь. Многоэтажки, музеи, выставки, парки, фитнес-клубы, рестораны, общественный транспорт – все это можно было любить или презирать, регулярно включать в свою жизнь или игнорировать, но теперь все осталось позади. В городе, окруженном блокпостами, затопленном вышедшими из берегов реками и ливневыми канализациями, погибающем под обломками стекла и бетона. В городе, где люди обречены.
Машина уносила прочь двух молчаливых путников, глядящих вдаль. Каждому было, что терять, чего бояться, на что надеяться. И у обоих был только один шанс на миллион добраться живыми до северного города в полутора тысячах километров от столицы. Лишь бы машина не подвела, дороги не смыло окончательно, озверевшие от паники люди не напали, военные не остановили… Столько всего может случиться, и ни за что не знаешь, получится ли, стоит ли вообще пытаться!
Путь отступления пролегал через красивейшие города Золотого Кольца: Ярославль, Ростов, Переславль-Залесский, с их расписными церквями, набережными, реками и озерами – обязательными спутниками любого исторического города России, уютными купеческими улочками. Как бы хотелось остановиться, погулять напоследок, вдохнуть дух старины, подняться на Кремлевские стены и оглядеть города сверху. В последний раз перед тем, как они окажутся на дне бескрайнего беспощадного океана. Но надо ехать, ехать как можно быстрее, не глядя по сторонам, не обращая внимания на утопающие деревни – спасаться, скорее спасаться! Дальше путь пролегал на север сквозь непроходимые сосновые леса и безмолвные скалы Карелии, вдоль бурного Онежского озера, уже затопившего дорогу, и раскинувшихся на сотни километров топких болот. Все севернее и севернее, придерживаясь границы с Финляндией, прямо в объятья к суровому круглый год Баренцеву морю.
Машин на трассе почти не было – мало кто успел сбежать из Москвы так вовремя, а города поменьше просто ничего не знали – да, дождь, и набережные уже скрылись под водой, но ведь не первый раз. Телевизоры отказывали, интернет еле теплился, да и перебои с электричеством повсеместно обрекли людей достать свои запасы свечей и керосинок. Что удивительно – почти в каждом доме они действительно были припрятаны «на черный день», и вот он настал.
Почти пять часов ехали молча – Леша сосредоточенно вглядывался вдаль сквозь бегущие струи и маячащие перед глазами дворники, а Ева изучала подтопленные домишки вдоль дорог, любовалась золотыми куполами, которым было суждено вот-вот исчезнуть навсегда Придерживаясь подтопленных дорог, где-то по щиколотку в воде, а где и почти по пояс, брели люди, выгнанные из своих домов стихией. Многие, завидев издалека машину, принимались махать руками, кричать, просить подвезти, но Леша был неумолим. Можно ли назвать это трусостью? Скорее жгучим желанием выбраться из западни любой ценой.
Ближе к Ярославлю поток машин значительно увеличился и, рассекая колесами воду и пуская волны, колонна плавно выползала из города, который Волга превращала в еще одно свое водохранилище.
– Вот черт! – впервые за всю дорогу вскрикнул Леша.
– Что случилось? – В голове у Евы пробежала целая вереница мыслей, и ни одна не показалась ей обнадеживающей.
– Бензина осталось совсем чуть-чуть, дотянуть бы до заправки! А там еще и канистры налью, потом уже только в Карелии бензоколонку искать.