Лешин деревенский снаружи дом оказался не менее деревенским внутри. Аккуратный и ухоженный, он все равно производил впечатление места обитания чистоплотной бабушки, но никак не модного хипстера с идеальной укладкой. Стены кругом, как и потолок, были обиты вагонкой золотистого оттенка, мебель, ровесница революции, сохранилась почти идеально, но новее от этого не стала. Напротив входа царственно расположилось трюмо, уставленное, вероятно, Лешиной косметикой, рядом примостился резной гардероб из цельного массива дерева, а крашеную в белый дверь комнаты венчали оленьи рога.
Дом состоял из просторной прихожей, крохотной спальни, кухни, совмещенной с гостиной, являющейся центром притяжения всего дома, а заодно и кабинетом, и закутка, отведенного под ванную комнату. Основным атрибутом единственной большой комнаты, которую Леша упорно называл «залом», была печь, классическая такая, беленая русская печь, к которой очень нелепо примыкал современный кухонный гарнитур в кофейных тонах. Здесь же вальяжно привалился к стене низкий диван в турецком стиле с журнальным столиком и огромным плазменным телевизором напротив. Довершалась вопиющая абсурдность помещения все той же вагонкой, давящей со всех сторон.
– Офигеть, – только и смогла произнести Катя. – Ты действительно здесь живешь?
– Как видишь. – Леша наполнял чайник тонкой струйкой воды, нехотя текущей из крана.
– И давно? – Девушки с нескрываемым удивлением рассматривали все вокруг.
– Всю жизнь, сказал же – от родителей дом остался, – ответил Леша, одновременно гася свет и включая электрический чайник.
– А это еще зачем? – вылупила глаза Катя.
– Чтобы пробки не выбило, – пояснила Ева.
– А ты-то откуда знаешь?
– У родителей на даче так же было. – Ева улыбнулась, вспоминая теплые летние вечера и морской бриз, свежо обдувавший лицо. – Леш, скажи, что хотя бы туалет в доме!
– Так, я проведу экскурсию, а вы слушайте и запоминайте, хорошо? – Леша щелкнул выключателем – люстра с жужжанием разгорелась, и принялся заливать кипятком чай из свежей мяты и лимона, добавив затем в напиток имбирь тонкими колечками. – Давайте за мной, как раз чай заварится.
Троица вышла из «зала» в коморку размером всего пару квадратных метров, куда поместились миниатюрная раковина и такая же душевая кабина. Если на секунду забыть, что все это находилось в покосившемся деревенском доме, то плитка нежно-молочного оттенка с зелеными вставками, сочетаясь с новой сантехникой, делала помещение очень даже современным.
– Водонагреватель за стенкой, но он накопительный и маленького объема, так что долго не бултыхаться, чтобы всем хватило. Вода, как вы уже догадались, в доме есть, – пояснил Леша. – Только один нюанс – туалет на улице. Я планировал перестроить тут немного в конце лета, сделать септик, расширить ванную, но пока так. Спать будете в зале на диване, на двоих как раз хватит места, ну а я – в своей спальне.
– А может, я хочу в спальне! – взбунтовалась Катя.
– Не думаю, – откликнулся Леша, как раз подводя экскурсию к собственной комнате.
В тесном помещении с окошком под самым потолком помещалась всего одна узкая кровать, занимая все пространство от стены до стены. С трудом впихнутый в комнатушку стол был завален модными журналами, поверх груды которых возвышался макбук последний модели. На стенах, оббитых все той же вагонкой, красовались картины, написанные по номерам неумелой рукой, помещенные в резные багетные рамы.
– Кто рисовал? – поинтересовалась Ева, третьей утрамбовываясь в крошечное помещение.
– Я, конечно. Кто еще? – с гордостью в голосе ответил Леша.
– Господи, Леш! Ты кто вообще такой? – Катя запустила руки в копну рыжих волос. Парень только улыбнулся в ответ и жестом пригласил девушек на кухню.
К ароматному чаю из деревенской мяты Леша поставил на стол домашний, почти не тронутый, тирамису.
– Тоже ты готовил? – уточнила Катя.
– А то! – Леша игриво подмигнул.
Дождь упорно барабанил по крыше, все усиливаясь и заглушая голоса. Неожиданный раскат грома, от которого содрогнулись стены, и вздрогнули все обитатели избушки, захватил с собой и молнию, угодившую прямо в электрический столб, одиноко торчащий возле дома. Свет заморгал, хватаясь за жизнь, и погас, погрузив избушку в сумерки. И хотя на улице не было еще и трех часов дня, плотные облака, надежно укутавшие небо на сотни километров вокруг, не пропускали ни лучика.