– Только этого нам не хватало! – взмахнула руками Катя. – Теперь даже воду не погреть: ни чая тебе, ни ванны!
– Ну почему же? В огороде – колодец, в доме – печка, им электричество не нужно!
– И все же, Леш, – не унималась Катя, – как ты оказался здесь? Вот такой вот ты, которого мы столько лет знаем, но, похоже, совсем не знаем?
– Да, Леш, – поддержала подругу Ева, – ты сказал про братьев, и что дом от родителей. Но мы хотим знать всю историю, все равно заняться нечем.
– Нет в этой истории ничего интересного. – Леша сник.
– Тогда расскажи неинтересную. – Катя с жадностью уплетала второй кусок десерта.
– Да что рассказывать! Мы жили здесь с родителями и двумя братьями, это вы уже знаете. Потом, когда мне было двадцать, умер папа – я был поздним ребенком. А за ним через полгода ушла и мама, еще бы – они всю жизнь, с восемнадцати лет, были вместе. Старший брат в тот момент уже служил на ледоколе в Мурманске, а средний продолжал жить здесь, но работал в Москве в метеорологической службе, потом женился и переехал в город окончательно. Вот и все, я остался здесь один.
– И ты все это время каждый день ездил в Москву? – удивилась Ева, жившая в двадцати минутах ходьбы от офиса.
– Ну да, а что было делать. Подмосковье ближнее, общежитие в институте мне не дали, а тратить деньги на съем квартиры я тогда не мог. Сейчас, конечно, стоило бы уже продать этот дом, купить что-нибудь посущественнее в Москве. Но я так привык быть здесь, что, каждый раз задумываясь о переезде, изобретаю сотню причин, почему его надо отложить еще хотя бы на полгода. – Леша замолчал и со вздохом продолжил: – Вот сказал, и аж легче стало! Никогда еще не озвучивал эту мысль другим людям.
– Леш, скажи честно, – Катя хитро взглянула на друга, – и ты в этот дом приводишь людей?
– Да я никого особо сюда не приводил, сегодня просто экстренная ситуация приключилась, и вот вы тут.
– Что, даже своего партнера? – Катя сверкала глазами.
– Да о каком партнере ты все время говоришь? – не мог взять в толк Леша.
– О парне твоем, о ком же еще! – не выдержала намеков подруги Ева.
– О каком еще парне? – Леша непонимающе крутил головой, переводя взгляд с одной девушки на другую.
– Как минимум о том парне с работы, с третьего этажа, с которым вы кофе пьете. – Ева закатила глаза. Ее начинало раздражать Лешино притворство.
– О Костике? Так он – мой одногруппник, мы еще в институте начали увлекаться модой, показами всякими, я ему и предложил в нашем офисе место поискать, чтобы чаще видеться. – Леша неожиданно резко замолчал и вкрадчиво, понизив голос, продолжил: – Стоп. Вы что, думаете, что я – гей?
– Ну наконец-то признался! Полегчало? – Катя сделала усталый вид.
– Вы серьезно? – Леша начинал не на шутку заводиться. – Ева, и ты?
– Да все знают, ты чего! – Она отпрянула от разъяренного парня.
– Только есть нюанс! – Разгневанный, с бешеными глазами, он перешел на срывающийся фальцет, вскочил из-за стола и принялся расхаживать по комнате семимильными шагами. – Я – не гей! У меня даже в мыслях парней никогда не было! Я уже семь лет люблю одну-единственную девушку, с первого дня, как пришел на работу!
– Не может быть… – протянули подруги, вытаращив глаза.
– Да, Ева, да! Я тебя люблю все это время! Я все надеялся, что ты это заметишь, что не зря мы вместе обедаем, не просто так я тебе кофе покупаю по утрам! И в театры я тебя не как подружку гея зову… У меня просто нет слов!
В покрытой полумраком комнате повисла неловкая тишина, и только Еве казалось, что Леша даже в темноте видит, как ярко горят от стыда ее уши. Она уже собиралась искать слова оправдания, как вдруг у него в кармане раздался звонок, и он пулей вылетел в прихожую.