3 глава
Прошло две недели с тех пор, как Мин перестал быть единственным жильцом особняка. Нун хоть и ночевала здесь по будням, но все же это был не ее дом, а отец появлялся редко, поэтому он не считал того за полноценного обитателя дома. Однако за это время он встретил отца рекордные три раза, и с ним это никак связано не было. Когда он уходил гулять, то замечал отца увлеченно беседующим со своим протеже.
Хотя стоило отдать должное: парень держал слово. Лайт действительно казался скорее призраком, чем гостем в их доме. Мин заставал того лишь утром, собираясь на учебу. В первый день Нун предложила ему подвозить Лайта, раз им в одно место, и Мин уже обдумывал, как тактично объяснить женщине, что он не собирается менять собственный уклад жизни из-за навязанного соседа, когда Лайт сам отказался. Парень сказал, что у него есть велосипед и позже он заберет его у друга, а сегодня не прочь проехаться на автобусе.
И хотя Нун недовольно поджала губы и с укором смотрела на него, своего названного сына, после того как их гость убежал, ничего больше ему не сказала. Слишком хорошо знала.
Еще иногда он встречал Лайта в коридорах по вечерам, если оставался дома, а когда возвращался поздно ночью от Мары, проходя к себе, мог расслышать шум в комнате напротив, оповещающий, что жилец еще не спит.
Лайт ограничивался с ним минимумом общения и, видимо, на самом деле был занят. Как и подозревалось, будущим докторишкам некогда было выдохнуть. Мин вовсе не следил за передвижениями нежеланного гостя и все же хотел оставаться в курсе дела, продолжая подозревать, что за присутствием того в особняке что-то стоит.
При встрече с Марой через несколько дней после происшествия с Наной, которое они обговорили, и оказалось, что девушка разбила кое-что в баре в тот вечер, прежде чем выбежать за ним и проследить, Мин также рассказал подруге об идиотской просьбе отца.
– Он подселил к вам домой какого-то типа? Серьезно? Лучше бы какую-нибудь сексуальную девицу, – она захохотала, а вот ему было не до смеха.
– После Наны мне нужен тайм-аут от любых девиц, – Мин рассеянно почесал порез, который теперь не нуждался в пластыре. Для Беста он выдумал околесицу, а отец даже не заметил, едва интересуясь присутствием сына, даже когда был дома.
– Смотри не увлекайся этим, а то еще свангуешь свое признание Нане, – ему пришлось рассказать Маре каким именно образом удалось спровадить девушку, ведь подруга не отставала.
– Иди нахер, – не сдерживаясь в выражениях, послал ее Мин.
– Какими мы нежными стали! Мне вот интересно, что этот студентик забыл у вас. Твой отец раньше не спешил становиться меценатом. Не думал, может, их связь куда глубже? – она сделала соответствующий жест рукой. – Что, если доктор Вонграт утомился от одинокой жизни и завел себе любовницу в лице его матери, или есть еще более занятный вариант – он твой брат? – Мин скривился от выдвинутых подругой перспектив, однако знал, что в высших кругах бывает и не такое. Кулаки бессознательно сжались даже от мысли, что это может оказаться правдой.
– Поэтому я хочу узнать больше об этом парне. Поможешь?
Он не просто так называл Мару «торгашкой». Она ладила со всеми, поэтому у нее имелись самые разнообразные знакомства. Своими каналами Мин не мог воспользоваться, ведь все они шли через отца, вернее через возможности того.
– Помогу. За услугу, естественно, – ну конечно, будто она могла сделать что-то безвозмездно. Он выгнул бровь, давая понять, что слушает. – У меня тут появился интересный заказик, и ты должен за него взяться.
– Я же сказал, что хочу взять паузу, – он раздраженно уставился на нее. – Тем более Нана может еще объявиться, она до сих пор в городе.
– Ты сказал, что берешь паузу от горячих, ах нет, вообще любых девиц, а у меня для тебя другое предложение, – он, нахмурившись, смотрел на свой стакан, пока его не осенило, но Мара сама добавила: – Это парень.
– Ты издеваешься? Я теперь и парней должен окучивать? Или ты специально потешаешься из-за той ситуации с Наной?
– Это совпадение. Хотя и забавное, не отрицаю. Тут особый случай, и я как раз раздумывала, кто лучше подойдет, а твои слова заставили увидеть тебя в новом свете.
Мин поперхнулся выпивкой.
– Мара, какого черта, серьезно?! Мне совсем не до твоих игр сейчас, – он стал вытирать салфеткой рубашку, забрызганную по вине хозяйки бара.
– Да не дергайся ты так. Там еще не ясно, может оказаться ложной тревогой. Ты же помнишь Дели, мою кузину? Она начала работать моделью на показах моей матери. Так вот, она сходит с ума по одному начинающему актеру, который вроде как был гостем на одном из шоу, где она дефилировала, но что бы Дели ни делала, он не обращает на нее внимание. Эта проныра откуда-то узнала о том, что здесь происходит и шантажирует меня. Если я не помогу, она грозиться рассказать моим родителям. Ты знаешь, мама мне ничего не сделает, а вот отец… это лишние проблемы. Сам понимаешь, – она выдохнула, перебирая рукой пряди волос. – Ей нужно знать: гей он или нет. У нее есть подозрения, поэтому чертовка хочет, чтобы его проверил парень, иначе я бы сама. И кто же, если не ты, Вонграт, справится с этим заданием в два счета? – она льстиво улыбнулась, будто это должно растопить его сердце или как-то изменить решение.
Мин был не из тех, кто поддается пустой лести, тем более в таком сомнительном контексте.
– Это все очень интересно, но в Бангкоке тонна настоящих геев, которые тебе не откажут, а за деньги так и вовсе отбоя в кандидатах не будет. Я без понятия, как соблазнять парней, и, даже если бы мне было любопытно, предложение запоздало лет на пять так точно. Свою долю опыта в этом я уже получил, – он оставался непреклонным, однако и Мара не отставала.
– Соблазнять парней почти то же самое, что и девушек: у всех людей одинаковые слабости. Ты знаешь это не хуже меня, поэтому не пытайся обмануть меня такими жалкими оправданиями. Да и как же покорение новых вершин? Не надоело одно и то же? Нана, конечно, была интереснее предыдущих, но вот тебе новый вызов. В любом случае я не заставляю тебя ни под кого ложиться, – девушка похлопала его по плечу, словно пыталась развеять ложные опасения.
– И? Меня это должно как-то переубедить?
Они сверлили друг друга взглядами. Мара недовольно цокнула языком.
– Ты разочаровываешь меня. Знаешь же, как я не люблю менять планы, если картинка уже выстроилась в голове. Например, я уже четко вижу, как через несколько дней у меня на руках будет подноготная твоего соседушки с самого его рождения, после чего я передам ее тебе по доброте душевной. Найдя компромат, ты сможешь выставить его за дверь, – он понимал, что Мара им манипулирует. Однако в данной ситуации он был крайне заинтересован в том, чтобы узнать правду о Лайте. Шуточные подозрения о возможном родстве не давали теперь покоя. – Слушай, тебе максимум нужно один раз поцеловать его. Убедиться по парням он или нет, ничего больше.
Мин задумался. Он не был ханжой или гомофобом, а на весах стоял пакет необходимой информации за один поцелуй. Проучившись не один год на экономическом, он умел ценить выгодные сделки и знал, что Мара выполнит свои условия. Он не был в восторге от того, что попадает под манипуляцию другого человека, но по итогу сможет избавиться от нелепого недоразумения под боком. Желание узнать правду перевесило личные недовольства.
– Хорошо. Так что там за актер? Дай прогуглить, – из груди вырвался шумный выдох, сразу растворявшийся в воздухе, а Мара довольно ухмыльнулась.
– Сэинт Сонгкватир. Смотри, какой милашка. Даже я начинаю чувствовать себя неуверенно рядом с ним.
Мысленно пришлось согласиться со словами подруги. В чем-то они с Марой были похожи. У обоих изысканная и хрупкая, почти что аристократическая красота, выставляющая их каких-то сказочными персонажами из прошлого. Хотя Мара, несмотря на свой внешний вид, была скорее смертельным ураганом, нежели баюкающим морем. Не зря даже выбранное самостоятельно в подростковом возрасте прозвище по одной из трактовок означало «смерть».10
Разыграть эту партию с актером Мин согласился только после того, как Мара предоставит необходимую информацию, и он разберется с тем, какие нити связывают Лайта с его отцом. Он предпочитал решать проблемы поочередно, а не хвататься за все сразу, и уж тем более никогда не шел на сделки без предварительных гарантий или предоплаты.
* * * *
Несколько дней прошло в ожидании новостей от подруги, и пока он не наведывался к ней, в кои-то веки мог сконцентрироваться на университетских делах. Он даже позволил Бесту завлечь себя в какую-то внеклассную деятельность, хотя считал, что выпускникам это уже ни к чему – пускай младшие курсы занимаются фестивалями. Но Бест настаивал, что это их последняя возможность поучаствовать в подобном, поэтому вместо того, чтобы ходить в клубы и бары, Мин после пар оставался в университете.
Теперь во время передвижений по общей территории кампуса он бросал более заинтересованные взгляды на проходящих мимо студентов, чем обычно.
– Кого ты постоянно высматриваешь? – полюбопытствовал Бест, когда они сидели во дворе. Они решили организовать перерыв на еду и сбежали от остального студенческого комитета, который пытался разобраться с денежными вопросами предстоящего фестиваля. Была своя прелесть быть старшим среди младших курсов: никто не мог тебе перечить или остановить.
– Никого, – наблюдательность друга бесила.
– Обычно ты утыкаешься в телефон, а теперь постоянно таращишься по сторонам, – не унимался Бест.
– Слушай, может тебе в детективы пойти после университета? Так и вижу объявление по поиску работы: «Лезущий в чужие дела выпускник экономического раскроет все ваши секреты». – Бест изобразил приступ безмолвного смеха и шуточно толкнул его в плечо.
Вот поэтому он и ценил дружбу с этим парнем. С ним он становился каким-то более нормальным. Обычным. Одногруппник пробуждал в нем светлые стороны, о которых Мин не раз и не два забывал в окружении, в котором родился.
Внезапно взгляд зацепился за фигуру с розовыми волосами. Лайт медленно шел с другими студентами. Постепенно тот приближался к месту, где сидели они с Бестом. Мин, совсем не стесняясь, как коршун, следил за докторишкой. Он не боялся быть пойманным: они расположились в тени, чуть поодаль от основной дороги, по которой шли студенты.
Однако либо его взгляд был таким тяжелым, что его невозможно не почувствовать, либо по простой случайности, но Лайт поднял взгляд и посмотрел ему прямо в глаза, несмотря на якобы плохое зрение. Или же на учебу тот надевал линзы?
Выражение лица не дрогнуло, Мин лишь придал себе еще более скучающий вид, будто Лайт случайно попал в поле зрения. И по большому счету, так оно и было. Розововолосый докторишка почему-то отошел от других студентов, которые продолжили свой путь, и направился в их сторону, остановившись напротив лавочки.
– Привет, – именно так Лайт каждое утро и здоровался дома, будто его ничто не смущало, ничто не волновало, ничто не тревожило. – Наконец пересеклись с тобой в универе.
– Ага, – ему больше нечего было сказать.
– Участвуете в фестивале? – на лавочке лежали атрибуты предстоящего мероприятия, которые дали всем, кто вносил лепту в организацию. – Я бы тоже хотел, но времени совсем не остается. Было бы круто напоследок вспомнить, как все начиналось, – парень переводил взгляд с него на Беста, как будто был знаком с ними обоими.
– Я то же самое сказал Мину, когда уговорил его, – беззаботно заметил Бест.
– Что ж, до встречи. У меня всего полчаса на перекус, а после нужно ехать в больницу, – так же беззаботно, как появился, Лайт отбежал от них и догнал друзей.
– И кто это? Не думал, что кто-то еще имеет честь общаться с Мином Вонгратом, – начал одногруппник, не успел Лайт отойти.
– Просто кое-кто, с кем мне неволей пришлось познакомиться. Это нельзя назвать общением, – пробурчал он.
– Он с медицинского? Ты же не выносишь этот факультет из-за отца, – за проведенные вместе студенческие годы Бест вкратце знал о его напряженных отношениях с родителем, хотя и без лишних подробностей.
– Ничего не изменилось. Я же сказал: мне навязали. Слушай, ты хуже любой ревнивой девушки, – он поднял голову, облокачиваясь и смотря на Беста, который сидел на спинке лавочки.
– Он кажется приятным парнем. И да, совсем тебе не подходит.
– И что это значит?
– Потому что ты невыносимый и сложный. Иногда не понимаю, что я такого сделал плохого в прошлой жизни, что мне угораздило сесть рядом с тобой в первый учебный день. Но у меня ведь большое сердце, вот и пожалел, понимая, что такой замкнутый грубиян, как ты, без меня не справится, – это была последняя капля. Мин схватил друга за икру и сильно сжал, вызывая у того крик, после чего Бест спрыгнул.
– Я не замкнутый, – ощетинился он.
– Не замкнутый с друзьями, но сколько их у тебя? Я и та подруга детства из бара, где ты играешь на барабанах? С остальными ты при первой возможности превращаешься в стену, которую невозможно пробить. Не даешь никому и шанса, а сам ведешь себя как настоящий мудак.
– Это не замкнутость, а разборчивость. Не вижу в этом проблемы. Ты сегодня куда невыносимее меня, поверь, – Мин усмехнулся и сам поднялся с лавочки. – Пошли, Шерлок. И предупреждаю: еще одного расспроса я не вытерплю, поэтому прекращай. Давай закончим с тем, во что ты меня втянул.
Но тут телефон разразился звуком, и он увидел сообщение от Мары.
«Информация у меня. Пришлю тебе сейчас файл».
– Ты идешь? – спросил Бест, когда Мин остановился на полпути, читая сообщение.
– Мне нужно отойти. Кое-что важное, – он не стал дожидаться возмущений друга и, развернувшись, зашагал на парковку.
В салоне машины он открыл вложение с текстовым документом. Мин просмотрел основные данные о Лайте: полное имя, дата рождения (тот и в самом деле оказался старше его почти на год), место жительства, место учебы и т.д. Все это было не так интересно, как следующее: его отец действительно был другом молодости отца Лайта, те учились в одном университете. Пиват Хонгсаван погиб, когда Лайт заканчивал первую ступень средней школы.11 А еще нашлась запись о том, что парень лежал в основном филиале их больницы в первый год учебы в университете, где раньше практиковал отец. Так вот как они встретились? Все сводилось к тому, что именно тогда Вонграт-старший узнал, что Лайт – сын друга молодости, которого уже не было в живых.
Данные также сообщали, что изначально Лайт поступил на факультет музыкальных искусств, но, проучившись буквально несколько месяцев, попал в аварию, после чего взял академ, хотя чуть позже окончательно отчислился, а в следующем году поступил на медицинский в то же учебное заведение. Это было странно… Он мог просто заново начать год, если пропустил слишком много по состоянию здоровья. Зачем менять специальность?
Даже внешний вид Лайта говорил о том, что парень мог быть скорее музыкантом, нежели доктором. Мин понимал, что люди либо с детства мечтают быть врачами, либо, как в его случае, идут по семейным стопам (хотя сам он отверг эту возможность). Семья Лайта не имела никакой связи с медициной: отец был инженером, мать работала флористом. И все награды в школьное время были связаны с музыкальными фестивалями – Лайт этим жил и хотел дальше заниматься. Так что должно было случиться, чтобы настолько поменялись приоритеты? Жажда денег? Перспектив? Желание что-то доказать родным?
Мин откинулся на сидение, выдыхая воздух на челку, заставляя ту приподняться от потока воздуха.
Мара попросила знакомых также пробить вероятность любовной связи между Вонгратом-старшим и матерью Лайта в настоящем или далеком прошлом, но обе теории подруги не подтвердились. Уже это радовало. Во всяком случае его положению наследника никто не угрожает. Хотя от собственных мыслей стало тошно. Разве он изо дня в день не сгорал от ненависти к этому бремени? А теперь лицемерно чувствовал облегчение.
Нужно было взять себя в руки. Он узнал главное: Лайт действительно познакомился с его отцом случайно – как пациент и врач – и, возможно, общение с доктором повлияло на парня, подтолкнув к смене будущей профессии. Отец все-таки пользовался большим авторитетом. Видимо, эти года они поддерживали связь, и родитель помогал Лайту, когда тот решил стать врачом. В целом ему было все равно, чем и с кем занимается отец, пока тот оставляет его в покое. Но такая нехарактерная забота о ком-то другом для владельца больниц и хладнокровного врача, который даже для сына не находил времени, вызывала вопросы. Ведь Мин знал: отец предпочитает практический метод работы и не допускает слишком тесных контактов с пациентами и их семьями, поэтому хотелось разобраться.
Он понял, что не сможет вернуться в университет, голова была забита полученной информацией. Пришла мысль поехать домой и заглянуть в комнату к Лайту, пока того нет. Хотя мысль об этом ему была противна.
Всю дорогу домой он спорил сам с собой, должен ли переходить эту грань. Неужели он собирается нарушить собственные принципы из-за какого-то жалкого будущего докторишки? И что он собирается найти: кучу конспектов и учебников по медицине, порнушку, грязные носки? Этот парень выглядел совсем обычным, не имевшим страшных секретов, особенно тех, что хоть как-то касались его.
Ему хотелось быть обычным, влиться в середину, в частности именно потому, что у таких людей, как правило, не бывает секретов, которые разрушают жизни.
Поэтому, оказавшись в холле, Мин твердо решил, что сходит с ума, и нужно, как и до этого, просто игнорировать парня. Он выяснил главное, теперь можно успокоиться. Но когда он проходил по первому этажу, из кабинета отца донесся голос – тот разговаривал по телефону.
Мин пересилил себя, понимая, что пока рядом нет их нового жильца, а экономка где-то бродит, можно детально расспросить, как долго Лайт пробудет у них. Когда он зашел, отец как раз закончил разговор.
– Ты вернулся? Неужели все это время был в университете? – удивленно спросил мужчина, увидев его в студенческой униформе. Форма в их стране была обязательной не только для школьников, но и для студентов. Даже старшие курсы должны были придерживаться традиций. Студенты носили официальные белые рубашки с черным галстуком и классические черные брюки, а студентки – белые блузы и простые плиссированные юбки (уже не такие длинные, как школьницы). Когда Мин собирался гулять, всегда перед этим заезжал домой, чтобы переодеться.
– Участвую в организации фестиваля. Последняя студенческая возможность, – скупо прокомментировал он.
– Я думал, тебе не нравится самодеятельность.
– Куда больше мне не нравится, когда ко мне подселяют незнакомца и не говорят о настоящих причинах, – на услышанное отец нахмурился, но не разозлился.
– Мне казалось, ты успокоился, но ты все такой же упрямый, как в детстве, – отец выдавил подобие улыбки, будто упоминание прошлого как-то сближало их. Словно у них разные воспоминания о его детстве.
– Я хочу понять причины твоего решения, и почему это должно вносить в мою жизнь неудобства. Ты был другом отца Лайта в студенческую пору?
– Мне не хотелось распространяться на тему, которая прямо нас не касается. Не знаю, почему для тебя это так важно, но ладно. Дело в том, что у семьи Лайта долги, особенно после смерти Пивата, отца Лайта. Их дом изымают в качестве погашения задолженности. Его мать и сестра на время переехали к родственникам в другую провинцию, но Лайт не мог из-за учебы. У него прекрасные навыки, и он хочет и может быть успешным нейрохирургом. Было бы глупо лишаться диплома у финишной прямой. Он отказался принимать любую финансовую помощь и даже не сразу согласился пожить у нас, – Мин внимательно слушал и где-то внутри почувствовал нечто странное, что-то схожее на сожаление.
– Следовало предупредить и объяснить, а не ставить меня перед фактом, – он не мог не сердиться на отца, который заставил его копаться в чужом белье. Он унизил его. В который раз.
– Прости, я потерялся в днях. Хотел поговорить с тобой раньше, но у меня была конференция после собрания, и я вспомнил, что сам сказал Лайту о том, что он может переехать в тот день, и поэтому так внезапно сообщил тебе в последний момент.
– Сколько именно он здесь пробудет?
– До вашего выпуска, может чуть дольше. У тебя нет причин быть против. Я не замечал, чтобы между вами были проблемы за эти две недели. Я спрашивал Нун, она сказала, что мальчик проводит тут не больше времени, чем я, – мужчина усмехнулся, довольный этим сравнением. Наверное, мечтал, чтобы Лайт был его сыном, а не он.
Этой мечте не суждено было сбыться. Даже подселив идеального претендента в свой дом.
– Так значит, до выпуска. Отлично, – с сарказмом произнес он, злясь на самом деле на то, что отец, как и всегда, не замечал и не думал о его чувствах.
– Надеюсь, за это время вы научитесь чему-то друг у друга. Лайт очень ответственный юноша, несмотря на его внешний вид. Вы, молодежь, любите ярко выражать себя, поэтому, знаю, он может вызвать предвзятое первое впечатление, однако он мудр и рассудителен не по годам, – отец не хотел замечать, что своими словами еще больше провоцирует его.
– Я не заказывал себе пример для подражания.
– Если бы ты так же трудился ради поставленной цели, тогда мне не пришлось искать этот пример в другом месте, – последние слова были сказаны в редкое мгновение потери самоконтроля, и сам мужчина сразу же пожалел об этом. – Прости, это не то, что я имел в виду.
– О нет, мы оба знаем, что именно это ты и имел в виду. Думаешь, я не осознаю, что ты подсунул мне его под нос, чтобы я увидел, от чего отказался? Что не стал идеальным наследником твоей империи? А как же мои ожидания? Может, мне тоже привести кого-то с улицы, чтобы тебя поучили быть лучшим отцом? – он презирал себя за то, что позволил обиде проникнуть под кожу и выплеснуться наружу, показывая, что ему не все равно.
– Мин, я…
Однако откровений на сегодня было достаточно. Он и так наговорился с отцом на месяц вперед, свою дозу презрения и оскорблений выслушал. Он не позволил отцу договорить.
– Я сделаю, как ты хочешь: уживусь с ним, буду вежлив, но дай мне спокойно дышать и дальше. Это единственное, чего я хочу от тебя, – не дожидаясь ответа, он вышел из кабинета и почти что столкнулся с Нун.
Какая банальщина – прислуга их подслушивает.
– Сынок, твой отец не хотел тебя обидеть.
Ему не нужна была жалость. Да, эта женщина растила его, но она не была его матерью. Его мать умерла. И ничто не даст забыть об этом. Эти стены всегда будут шептать, разнося отравляющие и разрушающие воспоминания по каждому сантиметру этого огромного, но одинокого дома.
– Не сейчас, – он отстранился, когда она попыталась прикоснуться к нему и, обойдя женскую фигуру, последовал на второй этаж в свою комнату.
Со злости хлопнув дверью, он повалился на кровать. Мин не узнал ничего нового. Не было смысла зря растрачивать нервы. Он не хотел быть переполненным негодованием и желчью. Ему бы хотелось смеяться и улыбаться, когда он приходит сюда, а не искать эти ощущения в других местах, хотя это давно превратилось в еще одну несбыточную мечту. Пора было уже открывать личное кладбище, где почили бы все мечты, погребенные обстоятельствами его жизни.
Мин пролежал минут пятнадцать и, очистив голову от бесполезных мыслей, а тело от ненужных эмоций, решил выбраться из дома куда подальше. Быстро принял душ, переоделся и, захватив телефон и ключи от машины, вновь оказался в коридоре.
Из соседней комнаты поделал шум. Значит, Лайт уже дома. Хорошо, что парень не вернулся раньше и не стал свидетелем их с отцом очередной ссоры. Мин уже почти прошел мимо, но дверь оказалась приоткрытой. Не понимая, что творит, он приблизился и прислушался к звукам, исходящим изнутри. Никогда раньше он не подслушивал в собственном доме, для этого не было никаких причин. Он смог различить хорошо знакомые звуки игровой приставки, которая была и у него. Правда, он не знал, что отец отдал указание поставить еще одну такую же для их гостя.
Он ни разу не заходил в эту комнату с тех пор, как туда заехал Лайт. И хотя сегодня чуть ли не решил обыскать ее, теперь все равно стоял под дверью и подслушивал. Мин тяжело вздохнул, задаваясь вопросом, что он, черт возьми, делает, когда дверь неожиданно распахнулась шире, и в него почти что врезался жилец комнаты.
– Ох, – послышался испуганный возглас, когда Лайт в последнюю секунду отскочил от него, избежав столкновения. – Что… что ты здесь делаешь?
Его поймали на месте преступления, как бы глупо это ни звучало. Но он решил сохранить лицо и притвориться невозмутимым, будто ничего не произошло. Лучшая защита – нападение.
– Вообще-то, я здесь живу, – целью было сделать так, чтобы не он, а Лайт чувствовал себя неудобно. Он не собирался ощущать себя преступником в собственном доме. – Я спускался и заметил, что у тебя приоткрыта дверь. Собирался закрыть ее, пока ты едва не сбил меня… уже во второй раз, – судя по выражению чужого лица, ему удавалось скрыть свое позорное положение и скинуть вину на Лайта. Парень неловко почесал покрашенные волосы.
– Я не заметил, что не закрыл ее до конца. Я мешал тебе? Прости, решил сделать перерыв и поиграть в FIFA. Иногда мозг просто отключается, а игры помогают снять стресс, – объяснил Лайт, неуклюже посмеиваясь.
– Любишь футбол? – почему-то спросил он.
– Да, я большой фанат. И сам гонял бы, но, увы, пришлось прервать отношения со спортом. Спасибо человеку, который придумал видеоигры, – Лайт облокотился на дверной косяк и продолжал улыбаться ему. – А ты играешь?
– Да, но не часто, – почему он продолжает отвечать на вопросы этого парня?
– Может, сыграем? Давно не играл ни с кем в приставку вместе, только через сеть. Дьявольски сложный последний курс, – Лайт стал каким-то подавленным, а потом опять поднял на него взгляд, но в этот раз задержался на его одежде. – О, ты куда-то собираешься? Если так, не буду тебя отвлекать, – при этом продолжал стоять на месте и смотреть с какой-то глупой надеждой, будто действительно хотел, чтобы он остался.
Мин еще не думал, куда именно собирается, знал лишь, что ему нужно занять руки и очистить голову. В этом доме обычно нельзя было ни расслабиться, ни тем более утешиться.
Отец считал этого мальчишку тем, кем бы хотел, чтобы был Мин. Что же в Лайте такого? Помимо нелепого цвета волос и милого личика? Он помнил учения великих мыслителей – «держи друзей близко, а врагов еще ближе» или «знай противника и знай себя, и ты будешь непобедим».12 Именно поэтому он сказал:
– Нет, я просто собирался захватить кое-что из машины, – от его слов на лице Лайта расцвела счастливая улыбка.
– Значит сыграем?
– Какая у тебя версия?
Лайт переступил порог, возвращаясь в комнату и давая ему пройти за ним следом. Это было странное чувство: зайти в давно знакомую комнату и при этом ощущать себя так, будто забрел на чужую территорию.
– FIFA 19.
– Ты же в курсе, что вышла уже 20 версия?
– Я был слишком занят в последнее время, чтобы обновить. Ты за кого болеешь? Я дикий фанат Манчестера. Вот бы однажды вживую оказаться на их матче, – Лайт продолжал задавать вопросы, когда они уселись у изножья кровати посреди разбросанных конспектов и одежды.
Мин уже завидовал этому парню, хоть и не хотел этого признавать. Лайту удавалось так непринужденно вести беседу, казаться таким довольным, невзирая на царивший вокруг хаос. Этот парень за две недели сумел превратить безжизненное помещение в «дом». Пусть парень и был гостем в этом особняке, однако комната казалась полностью под властью Лайта, и в ней было куда больше жизни, чем в его собственной комнате. И дело не в разбросанных по всем поверхностям предметах одежды или хаотично разбросанных книгах и тетрадях (а в углу Мин заметил чехол с гитарой), просто было видно: здесь не существуют, не отсиживают срок в заключении, а проживают дни с целью.
– Слушай, а ты смотрел последний матч? Я чуть зачет не провалил, всю ночь смотрел трансляцию и… – казалось, этот парень мог говорить о том, что ему нравится бесконечно и с искренним интересом, что действовало успокаивающе. Мин сам не заметил, когда расслабился, находясь на вражеской территории.
Может это случилось, когда он выяснил, что у них есть что-то общее, даже без попыток специально подобрать какую-то тему, как обычно происходило при встречах с другими людьми; или когда невольно улыбнулся на очередное восклицание парня, который пропустил гол; или когда понял, что розовая макушка перестала раздражать.
Каким-то образом Лайт помог с тем, в чем он больше всего нуждался – забыться.
_____________________________
Здесь так тихо, и мне так холодно
Это место больше не ощущается как дом 13
(Ben Cocks – So Сold)