Незаметно пролетело время, выросла Люська из неуклюжей девчонки в симпатичную стройную девушку с тёмными каштановыми косами до пояса и карими глазами в обрамлении густых и длинных ресниц, заставлявших не одно молодецкое сердце в Городище стучать сильнее и беспокойнее.
На выпускном от Люси в её простеньком голубом платьице, сшитым ею самой на старенькой бабушкиной машинке, было не отвести глаз. Окончив школу без единой четвёрки, Люся собиралась поступать в институт в городе. Планов было, как говориться, «громадьё», и жизнь впереди кажется такой заманчиво-радужной, когда тебе едва минуло семнадцать. И только умудрённые жизненным опытом люди говорят: «Если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах»…
Сдав в июне вступительные экзамены, довольные результатами Люся с Верой решили устроиться на работу, чтобы не терять даром времени и заработать денег. А рабочие руки в колхозе всегда нужны, и вот ранним летним утром, когда утренняя прохлада еще пахнет цветочной свежестью, принесённой с лугов, Люся с Верой шагали к месту сбора колхозников, отъезжающих на прополку.
– Эй, девчонки! – кричал им молодой тракторист Санька Болотинцев, – Давай ко мне, прокачу!
Люся и Вера рассмеялись и приветливо махнули незадачливому кавалеру, который тут же укатил совсем в другую сторону, не туда, куда им было нужно.
– Говорят, он к нашей Дашке неравнодушен, – негромко сообщила подруге Вера, – И вроде бы даже в техникум решил поступать, туда же, куда и она.
– А они подходящая пара, по-моему, – так же тихо ответила Люся, – Даша весёлая и лёгкая, и Санька такой же.
Так, за разговорами о том и сём, девчонки подошли к конторе, где уже собрались работники их бригады. Это был первый рабочий день Люси и Веры, и уже к обеду обе устало поглядывали друг на друга. Спина ныла, руки болели и жаркое солнце пекло нещадно непокрытые части тела. Теперь девчонки поняли, почему опытные женщины, не впервые работающие на прополке, все были одеты в светлые ситцевые кофты с длинным рукавом.
– Мама мне говорила, еще до своего отъезда, что нужно рукав длинный, – сказала Люся подруге, когда наступил долгожданный перерыв и подруги наконец присели на краю поля, – Пойдём, сейчас кухня уже позовёт всех, пообедаем побыстрее и хоть четверть часа полежим в теньке.
Возле кухни, расположившейся в тени густых тополей, собрался народ – и городищенские работники, и с соседнего Стародолья, чьи поля шли по ту сторону грунтовой дороги. Люди будто и не устали, подумалось Люсе – смех, шутки и песни раздавались за столами. Кто-то уже стучал ложками по мискам, нахваливая обед, который улыбающиеся поварихи шустро разносили на другие столы.
– Люся? Ты ведь Люся Ключникова, да? – обратился вдруг к Люсе загорелый чуть не до черноты парень с белозубой улыбкой и знакомым прищуром голубых глаз, – А ты меня не помнишь?
– Я… Простите, нет, не могу вспомнить, – растерялась Люся, что-то в незнакомце казалось ей знакомым, но что…
– Я Миша, Михаил Веригин! Вспомнили?
– Конечно! – вскрикнула Вера, – Это же он нас тогда из леса вывел, когда мы с малиной этой проклятущей там бродили!
– Да уж, надо сказать, малины вы тогда знатно набрали, – рассмеялся Миша и присел рядом с девчатами на скамью, – А я смотрю, такие пигалицы, одна другой меньше, а корзинки свои тащат, чуть не больше самих себя!
Смеясь, стали вспоминать ту историю, и Дашины рассказы про лешего, и красавицу Луну, добрую и покладистую лошадь. Но за разговорами обеденный перерыв пролетел так быстро, вскоре уже и пора было идти работать.
– Давайте после работы к нам, – позвал Миша, у нас молодёжь устроила, так сказать, полевой театр, и вечером у нас всегда что-то интересное. Сегодня обещали дядьку Прохора с гармошкой и частушками, а уж после и наши песни можно попеть, современные! У нас Боря Картаков на гитаре хорошо играет. Приходите, договорились?
– Хорошо, придём, – обещали девчонки Мише, который уже бежал догонять свою бригаду, чтобы не отстать.
– А ты Мише нравишься, – хитро прищурилась Вера на подругу.
– С чего это ты взяла такое, откуда такой вывод, – густо покраснела Люся, – Мы с ним и виделись всего один раз, и то давным-давно! А ты уж сразу так и определила?
– Да, вот так сразу определила, – рассмеялась Вера, – Да он на тебя так смотрел всё время, разве такой взгляд с чем спутаешь? И не спорь, Люська, мне со стороны виднее!
– Ну и не буду спорить с тобой, раз ты такая всезнайка, – Люся шутливо кинула в подружку сорванной травинкой, – Поли давай, да меньше разговаривай, а то вечером тебе ещё частушки петь! И не думай скромничать, я сразу всем объявлю, какая ты у нас певунья, не скроешься!
– Ой, Люська, что ты, не надо! – испуганно вскрикнула Вера, которая и вправду частенько распевала дома частушки, какие пела её бабушка, – Я перед людьми не смогу и рта раскрыть, да и вообще – разве это пение! Не говори никому, прошу тебя! Друг ты мне или нет?!
– Вер, ну ты что, – примирительно ответила Люся, – Разве я тебя когда подводила? Конечно, я никому не скажу, если ты сама не хочешь. Но ты зря стесняешься, у вас с бабушкой очень ладно всегда выходило, мы с Дашей очень вас любим слушать!
– То дома, с бабушкой, да с вами, а здесь… вон сколько людей, и молодёжь не только наша, вон, Стрельникова Поля сказала, что даже городские студенты здесь есть, прислали их колхозу на помощь!
За разговорами и в предвкушении интересного вечера время до конца рабочего дня пролетело как-то не в пример быстрее, чем до обеда. И вот уже усталые бригады собрались на ужин, который проходил не как обед – тихие усталые голоса звучали по-иному в летних сумерках, наползавших сизой дымкой из-под леса. От реки пахнуло свежестью, и вскоре послышались из-за прибрежных кустов звонкие голоса купальщиков, добравшихся до прохладной воды после жаркого дня.
– Ох, я тоже купаться хочу, давай сходим? – вздохнула Люся, – Только нужно сейчас идти, мне кажется ночью как-бы не было грозы, чуешь, как воздух пахнет?
– Ничего, навесы же сделали специально, – ответила Вера, – Может быть, еще и стороной обойдёт. А искупаться нужно сходить, ты права. Мне тоже очень хочется!
Те, кто жил поблизости или имел возможность отправиться домой на ночь, так и делали, но большинство работников приезжали и оставались в поле на несколько дней. Для этого правление колхозов – и Городищенского, и Стародольского, обустроило и временные навесы, и полевую столовую с длинными столами и лавками. Вера и Люся уезжать домой каждый день не планировали, только на выходные, потому что трястись после тяжёлого рабочего дня в кузове тихоходного трактора им вовсе не хотелось. Да и вообще, по рассказам подруг было здесь, на полевых, нет так и скучно.
Достав из собранных с собою вещей чистое, и прихватив мыло, подружки выбрали себе укромное местечко за кустами у реки, где можно было искупаться. За рекой, где по пологому берегу далеко-далеко простиралось пшеничное поле, и в самом деле собирались густые тучи, чуть подсвечиваемые недавно опустившимся за горизонт солнцем. Воздух словно загустел, ветер стих, будто ушёл туда, где шумел густой лес, растревоженный наступавшей грозой.
– Вон, смотри, я же говорила – стороной пройдёт, – указала Вера, – На берестянских пойдёт, нас может только краем зацепит! Так что успеем сбегать к стародольским, глянуть, что у них там за самодеятельность!
Ах, молодость, чем ты и хороша, так это незнанием усталости! После купания Вера и Люся, посвежевшие и довольные, словно бы и не работали на прополке весь день, быстро шагали к берёзовой роще, откуда слышались голоса, разливы гармошки и громки смех, сопровождавший выступление частушечника деда Прохора.
Люся и Вера скромно притулились с самого края собравшейся вокруг костра компании, в центре которой на большом чурбаке сидел моложавый седой мужичок и выводил весёлые переборы. Приметной чертой мужичка был его весёлый искристый взгляд из-под седых совершенно бровей. А ещё Люся приметила, что сидит он, опираясь на одну ногу, вторая штанина у деда Прохора была до колена закатана…
– С войны такой вернулся, – вдруг обернувшись, сказала Люсе незнакомая женщина, сидящая рядом на бревне, – Жена и дочка от тифа в городе умерли, вот он к матери в Стародольское… а куда ещё, как не в родной дом ворочаться? Председатель не хотел его брать, дескать, заслужил ты, Прохор, отдых, вот и отдыхай. А тот замучил просьбами, вот и взяли его воду на полевые возить! А я считаю – и правильно, что взяли! Всё же на людях и пользу приносит, самому же такая жизнь веселее! Правда, девчата?
Вера и Люся согласно закивали, и вдруг другими глазами им погляделось на играющего смешные частушки седого мужичка. И поняли, что седина его вовсе и не от старости, да и сам он далеко ещё не дед…
– Вот вы где, а я думал, уже не придёте, – из накрывшей поле темноты неожиданно вынырнул Миша, – Хотите компот? Мы с ребятами сегодня ведро ягод обеспечили, поварихи наши на всех наварили, много! Пойдёмте, я вас со всеми познакомлю.
Вечер пролетел быстро, усталые работники, кто постарше, укладывались под навесом на ночёвку, зная, что завтра будет снова трудный рабочий день. Песни стихли, только кое-где переговаривалась ещё кучками молодёжь.
Вера с Люсей отправились к своей бригаде, расположившейся у самого леса, и Миша не позволил им возвращаться одним, вызвался провожать. Гроза шумела за речкой, и хоть здесь на полях и не было ещё дождя, но ветер гнул и трепал нещадно высокие макушки тополей.
– Ой, смотрите, как страшно полыхает молния, – испуганно говорила Вера, указывая на пронзавшие ночную мглу всполохи, – Совсем уже над нами, скоро и к нам придёт!
– Нет, только краем зацепит, – ответил Миша, – Сильного дождя не будет, а вот ветер побушует! Ну, вот и пришли – ваши там. Пока, девчата, спокойной ночи! Завтра увидимся!
Девчонки помахали руками вслед своему провожатому, и пошли по краю дороги до своего навеса, испуганно вздрагивая на каждый всполох.
– Зря мы пошли, надо было со всеми сидеть, – со страхом глядя на небо, говорила Вера, – Страшно тут, в поле-то! А если шаровая молния какая?
– Если шаровая, то везде страшно, – кивнула Люся, но её голос утонул в страшном раскате, грохнуло совсем близко, казалось, что прямо у них над головами.
Девчонки взвизгнули и побежали по дороге. Впереди уже показался и навес, и люди из их бригады, которые что-то кричали им и указывали куда-то в сторону от дороги.
Люся обернулась, услышав сквозь шум ветра и раскаты грома какой-то звук, испугавший её. Сверху, из грозовой мглы, на них надвигалось что-то большое и непонятное. Вера вскрикнула, Люся хотела было обернуться, но что-то тяжёлое придавило её, больно впиваясь в кожу… Дальше Люся уже ничего не видела и не слышала, тьма накрыла её с головой.