Вместо того чтобы готовиться к Дню Джихуна, я сижу на балконе, разглядывая верхушки деревьев и эгоистично размышляя, что бы мне хотелось запланировать на День Ари. Пеший туризм? Охоту за сокровищами? Пляж? Я беру паузу. Разве мне когда-либо нравилось плавать или я только думала, что это должно мне нравиться? На самом деле большинство моих мыслей бумерангом возвращается к одному вопросу: по душе ли мне то, что значится в моем списке любимых занятий?
Скажем, моя работа.
Я хватаю дорожный блокнот и перелистываю страницы. В Стамбуле я могла бы поторговаться за шафран на базаре специй. В Белизе пройти или проплыть по пещере майя на месте археологических раскопок. В Танзании – подняться на Килиманджаро. Мир предлагает столько интересных вариантов, а я лишь заношу их в блокнот, сидя здесь, в Торонто, под гнетом стресса и работы, которой отдаюсь годами ради того, чтобы занять новый офис и почувствовать себя хотя бы наполовину тем, кем хотела бы стать.
Правда, я пока не знаю, что собой представляет та другая половина меня.
Движение в квартире привлекает мое внимание. Джихун видит меня, машет рукой и выходит поздороваться.
– Ты опоздаешь на работу. – Он перегибается через перила балкона, уткнувшись лицом в предплечья и выпячивая непревзойденную задницу, когда растягивает подколенные сухожилия. Он в шортах и пахнет синтетическим кокосом солнцезащитного крема – верный признак того, что собирается совершить свою обычную восьмидесятикилометровую пробежку или что-то в этом роде, как и положено приверженцу здорового образа жизни.
Я проверяю время. Джихун прав: я опоздаю на работу. Я неохотно выбираюсь из кресла.
– Долг зовет. Какие у тебя планы на сегодня?
Он не отвечает, и я не давлю на него. По всей квартире разбросаны открытые блокноты, заполненные перечеркнутыми строками и каракулями, и я подозреваю, что у него период творческого кризиса, если такое бывает у музыкальных продюсеров.
Хм, творческий кризис. У меня зарождается идея о том, чем заняться в День познания Джихуна.
Когда наконец наступает утро субботы, я первым делом звоню родителям. Папа уже дома, и мы с Фиби по очереди навещаем его. Мама ясно дала понять, что мне не будут рады в этот уик-энд, потому что у нее и так достаточно забот, связанных с попытками заставить его отдохнуть, а не заниматься обычными делами выходного дня.
Неудивительно, что Фиби не потрудилась позвонить мне.
– Ты готов? – взываю я к Джихуну. Я сублимировала свой дискомфорт от срыва привычного субботнего распорядка в полезное русло, организуя наше мероприятие с точностью военной кампании. – Сегодня мы поможем тебе найти себя.
– Если только я смогу провести день с тобой, Ари. Это все, что мне нужно. – Он поднимает взгляд, пока я поправляю прическу. – Может, оставишь волосы распущенными?
Я смотрю на него краем глаза, не отнимая рук от головы.
– Зачем?
– Они развеваются, когда ты двигаешься. Это красиво.
Я прячу раскрасневшееся лицо в сгибе локтя. Мне приятно выглядеть красивой, и я невольно чувствую себя своего рода антифеминисткой.
– Обычно я убираю их в пучок, когда работаю.
Он одаривает меня милой улыбкой.
– Делай, как тебе удобно.
Я на всякий случай засовываю заколку в карман, но встряхиваю волосами, так что они струятся до самой талии. Я как будто становлюсь похожей на саму себя, когда чувствую успокаивающую тяжесть волос на спине, а не постоянную стянутость на затылке.
Джихун протягивает руку, словно хочет дотронуться до них, но тут же спохватывается и отступает в сторону.
– С чего начнем? – спрашивает он.
Я смотрю на его длинные пальцы, гадая, каково это – если они запутаются в моих волосах.
– Что?
– Наш день. С чего начнем?
Я очнулась от транса. Не время фантазировать о Джихуне, хотя, учитывая его личную драму, проживание в Корее и нынешний статус моего соседа по квартире, я не уверена, что вообще наступит подходящее время.
Ладно, вернемся к делу.
Я проверяю составленный маршрут. Я попросила Юко помочь мне с некоторыми деталями, и она неистово хвалила мой план.
– Черт возьми, как же здорово у тебя получается. Могу я воспользоваться этим? – спросила она, просматривая некоторые из моих отвергнутых идей. – Это подошло бы нашим клиентам, когда им нужно развлечь людей.
– Да ради бога, – сказала я. В любом случае это всего лишь глупые затеи.
Через пять минут мы готовы отправиться в путь. Джихун наблюдает, как я натягиваю ботинки, с видом вежливого неодобрения, и я бросаю взгляд на его обувь. На ногах у него безупречно чистые кроссовки.
– Еще одна пара от Prada?
Он смотрит на меня в ужасе.
– Это Balenciaga. Balenciaga!
Его так легко дразнить, поэтому я замолкаю и отворачиваюсь, чтобы он не заметил моего смеха.
– Ах, Ари. – Он закатывает глаза. – Когда-нибудь я куплю тебе пару такой красивой обуви, что ты не сможешь сдержать восхищения.
Я никогда не испытывала особой симпатии к своему имени, но, когда его произносит Джихун, оно подобно ласке. Я засовываю бумажник в сумку.
– Мне не нужна обувь.
– У тебя могут быть как желания, так и потребности. – Я уже готова растаять от его мягкого мурлыкающего голоса, когда он устремляется к выходу. – Погнали.
Мы спускаемся в подземку, и Джихун наблюдает за людьми из-под низких полей шляпы, как будто долго томился в космосе и изголодался по человеческому общению. Тем временем я наблюдаю за ним. Его лицо или, вернее, глаза, которые только и видны поверх маски, настолько выразительны, что я могу прочитать почти каждую мысль, что отражается в них.
Я уверена на сто процентов, что если когда-либо и жил на земле человек, неспособный на откровенную ложь, так это Джихун. Приятно быть рядом с таким, как он.
Я откидываюсь на спинку сиденья и расслабляюсь под грохот метро.
Первая остановка – книжный магазин, и Джихун с любопытством заглядывает в витрину.
– Подержанные книги? – спрашивает он.
– Не просто какие-то подержанные книги, – поправляю я. – Здесь самый эклектичный ассортимент, который я когда-либо видела. – Перед нами ряды книг, которые визуально унифицированы и тематически хаотичны. Рукописный путеводитель по грибам Северной Америки соседствует со стратегией фехтования. Над ними возвышается трактат о том, как стать компетентным секретарем.
Я провожу Джихуна внутрь и позволяю ему осмотреться, с любопытством подбирая книги, и спустя несколько минут подхожу к нему.
– Сегодня мы сыграем в игру. В каждом пункте остановки победитель зарабатывает очко.
Джихун оживляется.
– Я азартен, – предупреждает он.
– Однажды я объявила Хане бойкот, потому что она получила посылку по почте раньше меня.
Джихун кивает, понимая, насколько все серьезно:
– Я готов.
Театральным жестом я достаю блокнот из сумки. Это скорее для пущего драматизма, потому что игра довольно проста.
– Первый раунд. Идеальная книга. – Я поднимаю глаза. Кассирша занята своим телефоном и не проявляет к нам никакого интереса, поэтому я продолжаю:
– У нас две минуты, чтобы найти самую вдохновляющую книгу.
Он оглядывается по сторонам, упершись руками в бока:
– По дизайну обложки или тематике?
– Полный пакет, и вдохновляющий – это широкое определение. Победитель определяется по обоюдному согласию.
– Самая вдохновляющая книга. – Он смотрит на меня сверху вниз. – Почему именно такой выбор?
– Ты, похоже, разочарован своей текущей работой. – Я листаю свои записи, не желая встречаться с ним глазами, потому что, как обычно, то, что поначалу казалось хорошей идеей, теперь как будто пронизано потенциальной драмой.
– Я не читала ни одной из твоих заметок, – добавляю я.
– Ты и не можешь их прочесть, – подмечает он. – Они на корейском языке. Ты же не знаешь корейского.
– И это тоже причина. – Я убираю блокнот в сумку. – Я подумала, что было бы неплохо найти книгу, которая мотивировала бы тебя.
Я избегаю смотреть на него, и тишина затягивается. Я недооценила его, и моя душа проваливается в черную дыру стыда. Полагаю, поиск любимого дела – тот еще квест.
Я никогда с ним не сталкивалась. Составление маршрутов для воображаемых путешествий, в которые я никогда не отправлюсь, не в счет, потому что это несерьезно. Я уже собираюсь пойти на попятную и предложить покинуть это место, когда он нарушает молчание:
– Ты наблюдательна, Ари. И абсолютно права. У меня проблемы. Раньше музыка лилась рекой, а теперь нет ничего, кроме водянистой скуки. Не за что ухватиться. – Он наклоняет голову набок и потирает затылок, рассматривая полки, а потом улыбается: – Мне стало легче с тех пор, как я появился здесь, но не насколько, как хотелось бы. Мне нравится твоя идея.
Осмелев, я поднимаю брови:
– Так ты принимаешь вызов?
– А у меня есть выбор?
– Конечно, если хочешь быть лузером.
Его глаза предупреждающе сужаются:
– Запускай таймер, Ари.
Начинается обратный отсчет, и мы расходимся, удаляясь каждый в свою часть магазина. Я просматриваю том 1970-х годов о мариновании, прежде чем перейти к руководству по ремонту дорог. Ни то ни другое не кажется особенно вдохновляющим для автора песен, и я продолжаю поиски. Мое внимание привлекает книга «Скульптуры из хлеба для забавы и прибыли». Среди иллюстраций – фотография поджаристой золотисто-коричневой русалки на ракушке. Изюм украшает ее шею съедобным ожерельем, а миндаль покрывает груди, как бюстгальтер.
Я мысленно откладываю книгу в стопку «может быть».
В другом конце магазина Джихун изучает названия книг на полках. Я чувствую укол вины. Предположив, что он читает по-английски так же хорошо, как и говорит, я надеюсь, что не поставила его в неловкое положение. Наверное, следовало сначала спросить; Хана всегда советует мне не экономить на словах.
Он ловит мой взгляд, и у меня слабеют колени. По мере того как мы лучше узнаем друг друга, Джихун кажется мне все более и более привлекательным. Например, когда он наклоняется ближе во время разговора, чаще прикасается ко мне, хотя, возможно, я всего лишь принимаю желаемое за действительное. Порой, когда он смеется или смотрит на меня как-то по-особенному, мне любопытно, что бы он сделал, если бы я прижала его к стенке и поцеловала. Вот и теперь меня одолевают подобные мысли, и они как будто транслируются по всему магазину, потому что глаза Джихуна широко распахиваются.
Его взгляд скользит к моим губам. Или, по крайней мере, мне так кажется.
Определенно я бы этого хотела.
Мой телефон тихо издает саундтрек к «Пиратам Карибского моря», который Хана установила в шутку, и мы оба отходим от полок. Поскольку все это время я занималась мысленным раздеванием Джихуна, вместо того чтобы сосредоточиться на выполнении задания, приходится схватить первую попавшуюся книгу, полагаясь на удачу.
Джихун подходит, торжествующе размахивая своей находкой.
– Я победил, – заявляет он.
– Не так быстро. – Я опускаю взгляд на книгу в своей руке. «Театральные интерьеры для вас!». – Арки авансцены очень стимулируют.
– Серьезно, Ари?
Я готова отстаивать свой ужасный выбор до самого конца.
– Театры подразумевают пьесы, а пьесы – это искусство. – Тут никакого обмана. Перед отъездом Ханы мы посмотрели «Операцию Обливион» с Сэмом Яо и Вэй Фанли. Впечатление потрясающее, даже для такого обывателя, как я. Химия между их персонажами просто зашкаливает.
– Это не имеет значения. Я уверен в себе. – Он показывает мне свою книгу, которая, кто бы мог подумать, называется «Вдохновляющие упражнения для умственной и физической силы».
Я даже не могу злиться на то, как он меня уделал.
– Невероятно.
– Я знаю. – Он листает страницы. – Здесь говорится, что я должен диктовать свои идеи добровольному помощнику, делая стойку на руках, чтобы воспользоваться приливом крови к голове.
– Добровольному помощнику?
– Ты готова выступить в этой роли? – Джихун прикасается пальцем к моему голому предплечью, и, к моему ужасу, по коже тут же бегут мурашки.
Я делаю все возможное, чтобы незаметно отодвинуться в сторону.
– Я подумаю. – Довольная тем, насколько ровно звучит мой голос, я увлекаю Джихуна в дальний угол магазина, где установлен ярко-бирюзовый торговый автомат, и вручаю ему монету в два доллара: – Опускай.
– Автомат по продаже книг?
– Считай это генератором идей.
Озадаченный, он вставляет монету в прорезь и наклоняется, когда приз с тихим стуком падает в лоток.
Мы разворачиваем коричневую бумагу и смотрим на книгу, которая называется «Ханна: История одной девочки».
Мои глаза округляются.
– Ты все подстроил.
– Ты не зря затеяла эту игру, Ари. – Он щурится, когда улыбается. – Я покупаю это для Ханы.
Он платит, и я беру обе книги и укладываю их в свою сумку.
– Я выиграл, – повторяет он, пожалуй, излишне самодовольно.
Я стараюсь не обижаться. Этот день посвящен Джихуну.
– На данный момент.
Он ухмыляется.
– Посмотрим.