Позже я очнулась от крика. Распахнула глаза, но осталась в темноте.
Где я?
Лежу в кровати?
Поверхность подо мной была холодной и твердой. Кости лица ныли. Я приподняла голову, и вдруг женский голос крикнул:
– Этого больше не повторится!
Я с трудом села, и датчик света отреагировал на мое движение. Я по-прежнему была в ванной. У ног валялась табличка для звездочек вместе с деревянным карандашом.
Я поползла прочь, поближе к лазу, послушать. Девушка снова закричала – ее жуткий, исполненный страха вой эхом отдался в моей груди. Провалился в живот. Сотряс всю комнату.
Я толкнула панель. В коридоре в пределах досягаемости стоял поднос. Но я не обратила на него внимания, ведь девушка снова закричала, еще громче. Мое сердце заколотилось. Я попыталась высунуться, но увидела лишь площадь примерно в пять футов по обе стороны двери.
– Пожалуйста, – выла несчастная, – я больше не буду. Обещаю.
Ее голос кромсал меня на куски, точно нож.
Хотелось позвать ее, пробиться сквозь стену, сказать: ты не одна, я тоже здесь.
Где-то хлопнула дверь. Голос девушки стал звучать придушенно. Теперь казалось, что она дальше от меня, возможно на другом этаже.
Слезы покатились по моему лицу, но я осталась лежать там, скрюченная, испуганная, измученная.
Стало.
До жути.
Тихо.
Лишь голос мисс Ромер звучал в моей голове:
– Если вам все же не повезло и вас увозят, постарайтесь оставить следы. Они для следователя словно дорожка из хлебных крошек, которые отлично дополняют основное блюдо ДНК. – Она рассмеялась.
Мне было не до смеха: я ничего не оставила – ни мятной конфеты из кармана, ни резинки из волос.
Кто-нибудь вообще видел, как я заходила в магазин Нормы?
Установила ли она камеры? Как-то раз речь о них заходила, когда ограбили магазин дальше по улице. Но не помню, чтобы дошло до дела.
Или все же дошло?
А магазин с игрушками напротив? Или канцтовары по соседству? У них камеры установлены?
Что было после того, как я отключилась? Где парень оставлял свою машину? Рядом с моей, на парковке Нормы? Он меня нес (и оставил следы из своих ДНК)? Или я могла идти сама?
– Эй? – позвала я примерно вечность спустя и сама удивилась, услышав свой голос. Так это не я оглохла? Просто стало так тихо?
Что произошло? Почему та девушка больше не кричит?
– Эй! – снова попыталась я, но буквально выкашляла звук. Горло словно расщепилось. Нужна вода.
Я снова выглянула в лаз. На подносе стояла бутыль и стопка чашек. Я пододвинула его к себе и налила в чашку воды, только та расплескалась.
Тогда я сняла с бутыли крышку и стала пить прямо из горлышка. Голова кружилась, мысли лихорадочно метались. Все казалось быстрым, быстрым, быстрым – и в то же время медленным.
Медленным.
Медленным.
Вода на вкус была сладковатой. Почему у меня влажная шея?
Где мой телефон? Сможет ли полиция его отследить?
Я вновь посмотрела на поднос. Там лежало нечто, завернутое в фольгу, пачка чипсов, упаковка яблочного пюре и побитое яблоко. Я развернула фольгу и почуяла запах – горелое мясо, плохо пропеченная булочка. Бургер уже успел остыть. Сверху примостился оплавившийся и превратившийся в жир ломтик оранжевого сыра и толстый кружок помидора.
Желудок заурчал. Во рту скопилась слюна. Я запихала в себя бургер, не в состоянии достаточно быстро его прожевать и едва не давясь в процессе. Затем обшарила поднос в поисках ложки, чем вычерпать пюре. Ее не нашлось, и я воспользовалась пальцами, желая выудить все до последней капельки.
И уже почти расправилась с едой, как свет погас. Я топнула, надеясь, что датчик среагирует так же, как в ванной. Но ничего не произошло. Я осталась в полной темноте.
Тогда я встала и пошарила по обе стороны от двери – влево-вправо, вверх-вниз, – пытаясь нащупать выключатель. Почему я раньше не обратила внимание, есть ли он там?
Я продолжила шарить по стене, продвигаясь шаг за шагом, пока не почувствовала деревянный угол шкафа. Ничего.
Двинулась в обратном направлении – пока не наткнулась ногой на кровать. Тут что, вообще нет выключателя? Или он в коридоре? Может, прямо за дверью?
Я затряслась всем телом и прижала ухо к панели.
– Эй? – позвала я таким же трясущимся голосом.
Даже если похититель и отозвался, вряд ли я бы его услышала. В ушах оглушительно шумело – грохот сердца, стук крови, всплеск адреналина.
Он за мной наблюдает? Решает, когда мне спать? Играет с моим мозгом?
Я отвернулась от двери, по-прежнему стараясь уловить хоть какой-то звук – щелчок замка, шорох шагов. На ощупь двинулась через комнату и наконец обнаружила вход в ванную. Мое появление там запустило датчик. Свет над раковиной вспыхнул.
Я облегченно выдохнула; здесь можно оставаться сколько угодно. Однако я все же предпочла темноту. Схватила расческу и легла у дверцы – так я оказывалась ближе к той девушке. Знание, что в любой момент можно вернуться в ванную за светом, не особо успокаивало.
Вооружившись расческой, я закрыла веки, представляя, как ручкой выкалываю похитителю глаза.
Льется кровь.
Он воет от боли.
Стиснув зубы, скрючившись на полу, я сотню раз проиграла сцену в голове, ожидая крика бедняжки. Я не обрету покоя, пока вновь его не услышу.