Поскольку Брейн все еще чувствовал себя каким-то вареным, он решил пройтись по коридорам и заглянуть в какой-нибудь бар. На этот раз отправился на прогулку с «девяткой» и сначала очень внимательно присматривался ко всем, кого встречал в коридорах, на тот случай, если это опять какая-то не та реальность.
Однако теперь все было в порядке, и вскоре он перестал напрягаться, переходя с яруса на ярус и как должное принимая короткие поклоны персонала, которые реагировали на его «виповский» бейджик.
Вскоре Брейн нашел бар в морском стиле, который ему понравился. Большие аквариумные панели с подсвеченными воздушными пузырьками, красивые, извивающиеся в струях воды водоросли, золотые и серебряные рыбки, актинии и даже морские змеи.
Негромкая музыка на заднем плане и добродушный гоберли за стойкой – все это располагало к отдыху.
– Добрый день, сэр. Поздравляю с выходом из прыжка.
– Спасибо, дружище. Чем порадуешь?
– После прыжка рекомендую легкий мятный коктейль, который так и называется – «После прыжка».
– Годится, – согласился Брейн, усаживаясь за стойку так, чтобы видеть вход в бар и выход на кухню.
Бармен принялся смешивать коктейль, а Брейн заметил рядом с собой панельный аквариум, в котором плавало существо странного вида.
– Что это? – спросил он.
– Тазгольдер.
– Да?
Брейн принял стакан с голубоватой жидкостью и попробовал коктейль.
– А что это за животное? Из каких оно мест? – спросил он, прекрасно помня рассказ лейтенанта-ящера.
– Я не знаю, сэр, – отвел взгляд бармен.
– Да ладно, я же ВИП-пассажир, мне можно рассказывать то, что другим нельзя. К тому же я эти ваши заморочки с видениями знаю. Во время прыжка пассажирам всякая всячина мерещится.
– Ну да. Нам не разрешают говорить с пассажирами на эти темы. Но раз вы уже в курсе…
– Я в курсе. Так откуда этот зверь?
– Неизвестно. В наших аквариумах они появляются после прыжка. Бывает только один, вот как в этот раз, а иногда до трех-четырех.
– А кто же им такое название дал? – спросил Брейн, поглядывая на пришельца и потягивая коктейль.
– Мой напарник назвал, а ему пару раз это самое даже привиделось… Ну, во время прыжков. И он сказал, что там эти штуки называли именно так – тазгольдерами.
– Занятно. А что вы потом с ними делаете? Чем кормите?
– Ничем не кормим – мы же не знаем, чем надо, да они и не жрут. Просто плавают в воде, плавают, а потом – бац, и исчезают без следа.
– Без следа?
– Вот именно, сэр. Тут у нас один умник был в штате, так он называл это коллапсационным распадом.
– Мудреные словечки.
– А то! Сам бы я такое не выдумал. И еще он сказал, что этот распад… он свойственен…
– Свойственен?..
– Сейчас-сейчас, – поднял палец бармен. – Я слово вспоминаю. Ага, вот этот самый коллапсационный распад свойственен организмам синтетической структуры.
– Да у тебя в баре прямо хоть диссертацию пиши, – покачал головой Брейн, в который раз удивляясь, как много информации можно добыть в самых неожиданных местах. – А с чего понятно, что он синтетический, организм этот?
– Потому что он вроде как на батарейках. Отработал положенное, и все.
Брейн допил свой коктейль и поднялся с табурета.
– Ой, я как будто потяжелел от вашего мятного, – заметил он.
– Это не от мятного, сэр. Следующая большая станция, где сойдет половина пассажиров, – Танжер. А на нем гравитация сто семь процентов. Вот и прибавляют понемногу, чтобы через трое суток переход был незаметен.
– Умно.
– Умно, только дорого. Я раньше на разных лайнерах работал, там везде единица. А такую роскошь, как регулировка гравитации, может себе позволить только «Спейсперл» и еще пара компаний.
Брейн кивнул. Ему также предстояло сойти на Танжере.