Ушлый адвокат – мужчина среднего роста и среднего возраста с хорошими манерами и интеллигентным лицом смотрел прямо в глаза своему клиенту и думал о том, что справедливости нет на белом свете, а уж у представителей правопорядка ее и в помине не найдешь! Взять хотя бы его: он умный, добрый, заботливый, а жена стерва – денег ей всегда мало, за ребенком не следит – спихнула его на няньку, занимается только собой и ничто не вытащит ее из ванны, если она, отмокая, делает маски для лица и волос, а уж если болтает с подругами по телефону, тогда лучше к ней не подходи! Разве о такой безрадостной жизни он мечтал в молодости? Где она, ваша справедливость?!
Но вслух он об этом не сказал – мало ли кто, что думает! – а постарался завоевать расположение восходящей на трон королевы – король то пал! Да здравствует королева!
– Кира Дмитриевна права – нельзя терять веру в справедливость. Правда, для ее торжества потребуется много денег, но мы с Лаврентием сделаем все, что в наших силах, чтобы ложные обвинения с тебя были сняты и как можно скорее.
– Ваши слова да Богу в уши! Ладно, через пять минут зови следователя…
Адвокат неспешно покинул кабинет, и на короткое время «молодые» остались одни. Нужные слова не находились и в комнате повисла неловкая пауза.
– Поздравляю с законным браком, – невесело пошутил Бурмистров, не зная, как разрядить напряженную обстановку. – Кстати, по обычаю жених должен подарить невесте обручальное кольцо, но поскольку мы перескочили помолвку…
Он снял с безымянного пальца массивную золотую печатку с дорожкой мелких бриллиантов на черном камне и протянул Кире.
– Возьми! Будем считать, что это мой свадебный подарок. Он особо ценен тем, что внутри кольца коды к сейфам в моей спальне и в моем кабинете в офисе банка. В офисе ничего интересного для тебя нет – отдай бумаги Лаврентию – пусть разберет, а вот в спальне…
Кира послушно взяла с большой, мужской ладони кольцо и надела его на средний палец – все равно печатка была слишком велика. Она повернула печатку камнем вниз и сжала пальцы в кулак – уж так она точно ее не потеряет.
– Покажи Лаврентию свидетельство о браке, брачный и доверительного управления договора и убери документы в сейф. Он за плазменным экраном – нажмешь кнопки со стрелочками с левой стороны на пульте или сбоку экрана: сейф и появится. Там ты найдешь кучу наличных – это на непредвиденные расходы, но все официальные траты производи с кредиток – они тоже в сейфе. Обговори с Лаврентием ваши дальнейшие планы – он мой друг и мне многим обязан. Надеюсь, он помнит добро. Хотя, если честно, я уже никому не доверяю, но ему точно не выгодно меня топить: вряд ли новые владельцы оставят его директором юридического департамента банка – уж очень внешность у него не подходящая… И не очень, то откровенничай с Борисом Яковлевичем – это так на всякий случай.
– Хорошо. А Николай? Ему я могу доверять?
– Он преданный парень, но ничего не смыслит в бизнесе. Лаврентий – вот кто направит, подскажет, прикроет в нужную минуту.
– Это он тебя прикроет – я же с ним не знакома.
– Еще познакомишься, успеешь влюбиться и голову потерять! Куда мне тогда податься, если развод попросишь…
– Ну, и шутки у тебя!
– Мне, Кира, не до шуток! Не забывай, меня обвиняют в убийстве! Кстати, как тебе быть женой убийцы? – сарказм в голосе новоявленного мужа все больше приобретал жестокие нотки. – Не противно?
Стараясь скрыть подступившую к горлу жалость, Кира посмотрела на стоящего напротив мужчину и покрутила пальцем у своего виска.
– Это, твое личное дело: быть убийцей или не быть им – брак у нас по расчету, а значит, каждый волен, делать то, что хочет. Но то, что ты виноват именно в этом преступлении, мне не верится. Если бы ты задушил кого-нибудь, заказал, избил, сбросил с балкона, отравил или, на худой конец, застрелил…
– Какие страсти ты рассказываешь!
– …тогда я бы еще засомневалась в твоей невиновности – жизнь жестока и порой, чтобы сохранить свою жизнь, приходится идти на крайние меры, но самому зарезать человека… Нет, это вряд ли.
– И на том спасибо. Но почему?
Кира обхватила рукой свой сжатый кулак – от напряжения и волнения кончики пальцев совсем заледенели.
– Я никогда не забуду, как ты падал в обморок только от одного вида повязки с капелькой крови и как объяснял эту странную особенность своего организма. Печальная история маленького мальчика вынужденного по приказанию отца зарезать для плова ягненка, которого мальчик сам вынянчил и выкормил из соски, запала мне в душу – не скоро забываешь человеческую жестокость. Так что, пусть окружающие думают и говорят, что хотят – я останусь при своем мнении.
Назовут меня пьяным – воистину так!
Нечестивым смутьяном – воистину так!
Я есть я – и болтайте себе, что хотите!
Я останусь Хайямом – воистину так!
– Ну, спасибо, женушка, утешила! В последние минуты относительно свободной жизни услышать Омара Хайяма.
– Почему в последние? – Кира хитро прищурилась и поделилась внезапно возникшей у нее идеей. – Ведь я попала в кабинет вопреки полицейским запретам… Почему бы тебе не сбежать из дома таким же путем? Спрыгнуть с балкона, пробраться в гараж, спрятаться в мою машину… Ну, же, бери деньги, ценности и вперед в бой с драконами!
– Ты серьезно предлагаешь мне побег? – в голосе Бурмистрова звучала такая явная обреченность, что Кира засомневалась в успехе своего авантюрного плана – для него требовалась смелость и готовность к риску, здесь же этих качеств не было и в помине. – В этом деле задействованы такие силы, что я против них бессилен. Если они смогли подстроить такое в моем же доме, то, что уж говорить о моей выдаче правоохранительным органам: они меня из-под земли достанут – для них это пустяк.
– Но нельзя же сдаваться! Надо бороться, доказывать свою невиновность!
– Нет! – твердо заявил Вячеслав, и Кира поняла, что уже все решено, и все ее слова и безумные предложения так и останутся словами и предложениями – он сделает так, как считает нужным. – Когда они поймут, что клетка опустела, подозрения в первую очередь падут на вас – близких мне людей. Подвергать вас опасности я не стану! Лучше доверимся адвокатам – их знаниям и возможностям. И запомни Кира – это все теперь твое: ты можешь жить в этом доме, распоряжаться вещами и деньгами, продавать или покупать – ты полноправная хозяйка всего того, что у меня есть.
– Но…
– Поздно возражать! Документы подписаны – мы теперь муж и жена! Просто делай, как я сказал, и не майтесь разными сантиментами и угрызениями совести. Или ты так не можешь?
– Не могу! – честно призналась Кира – обременительная ноша ответственности за чужое имущество, взваленная на плечи, начинала давить.
– Вот горе то мое! Другая на твоем месте радовалась бы такому богатству и побыстрее запихнула бы меня в камеру…
– Я не другая! И не надо меня ни с кем сравнивать!
– Ладно… – Бурмистров посмотрел на сидящую рядом женщину, на ее опущенную голову, на сжатые коленями руки и глаза его наполнились предательской слезой – чувство благодарности переполняло его. – Раз ты у нас такая щепетильная и принципиальная… Сделаем так – считай, что ты на меня работаешь – только не секретаршей, а женой – и я плачу тебе зарплату!
– Ну, да… Змею Горынычу нужно чем-то питаться в свободное от работы время.
– Вот, вот! Двадцать пять тысяч долларов в месяц тебя устроит?
– Сколько?
– Мало?
– Я тебя убью!
– Вот этого делать не надо! Тебя посадят, а кто же будет присматривать за моими миллионами и за моей собачкой?! Недавно друзья подарили мне крохотного, элитного щенка, в доме этот террорист все портит, и я сослал его к кухарке Лидии Владленовне на перевоспитание. Значит, договоримся с тобой так: зарплата плюс проживание, питание и пользование всеми вещами. Такой вариант тебя устраивает?
– Устраивает, – понуро согласилась Кира, начиная понимать всю серьезность ситуации. – Из-за чего тебя подставили?
– Я думаю, чтобы отобрать мой бизнес – наш банк в десятке крупнейших и успешнейших в России. Если меня посадят, моя доля перейдет к компаньонам – ведь у меня ни жены, ни детей…
В коридоре послышались громкие мужские голоса.
– Иди в спальню – не надо тебе видеть, как меня уводят…
Но уйти Кира не успела. Резко встав с кресла, она вскрикнула от боли, согнулась и схватилась за вывихнутую лодыжку.
Постанывая, она снова опустилась в кресло и, взяв руку своего мужа, крепко пожала ее, прощаясь и подбадривая, а потом, повинуясь внезапному порыву, поднесла его руку к губам и поцеловала сжатые пальцы.
Мужские пальцы дрогнули, но Кира уже выпустила их из своего плена.
Бурмистров быстро повернулся и пошел к дверям.
В дверях он столкнулся с капитаном Знаменским.
– Все! Поехали! – распорядился представитель власти, не слушая возражений адвоката. – Мы и так продержали подозреваемого в доме дольше положенного времени. Ему давно пора быть в камере следственного изолятора.
Развернувшись, капитан пошел вниз по лестнице, краем уха слушая словесную перепалку подозреваемого с его доверенными лицами и одновременно прикидывая в уме, на что же он потратит полученную за временную отсрочку ареста сумму, лежащую у него во внутреннем кармане пиджака и вселяющую такие сладкие вполне осуществимые желания.
Услышав про камеру, Кира сжала кулаки и обнаружила, что печатка исчезла – где она могла ее потерять?
– Лаврентий останься и позаботься о Кире Дмитриевне. Поехали Борис. Я готов, – дрогнувшим голосом произнес Бурмистров, выходя в коридор.
Кира с надеждой смотрела в спину законного мужа, ожидая, что он обернется и попрощается, но он не обернулся – просто вышел из кабинета и закрыл за собой дверь – словно закрыл дверь в прошлую жизнь.
Вот так просто – был человек, и нет его!