В кабинете Бурмистрова царил полумрак – тяжелые, темные шторы были плотно задернуты, и вся обстановка погружена в искусственную полутьму: письменный стол с вращающимся креслом на колесиках, три глубоких кожаных кресла у низкого столика, большой, кожаный диван были едва различимы в полутьме.
Кире пришлось немного постоять, привыкая к сумраку кабинета, прежде чем она различила в кресле у письменного стола неподвижный, человеческий силуэт.
Откинувшись в кресле, Вячеслав Львович покорно ждал своего последнего часа – потому, что все то, что произойдет сегодня с ним дальше, за пределами этого кабинета, нельзя уже будет назвать жизнью. Это будет что угодно: выживание, борьба, отчаяние, но только не жизнь! По крайней мере, для него его настоящая жизнь сейчас утекала безвозвратно, и он всем телом ощущал этот уход, но не пытался остановить его и как-то бороться…
– Вячеслав Львович, – тихо позвала Кира.
Человек в кресле не пошевелился.
Нет! Она не собирается прятаться от проблем за темными шторами!
Положив сумочку на кожаный диван Кира, прихрамывая, подошла к окну и раздернула тяжелые занавеси – солнце ярким потоком залило комнату.
– Да будет свет!
Мужчина вздрогнул от хлынувшего в кабинет света и человеческого голоса и медленно открыл глаза.
Черные мысли Вячеслава Львовича, испугавшись солнечного света, оползли в темный уголок его души и до поры до времени затаились там.
«– Ничего, – успокоили они себя, – придет и наше время!»
– Вы все-таки пришли… – голос мужчины был тихим и печальным.
Волна скорбной отрешенности и покорного уныния обрушилась на Киру из черных, бездонных глаз «преступника». Черна,я тонкая бородка с усами резко выделялась на бледном, круглом лице банкира и казалась нарисованной углем на безжизненном гипсе – а еще совсем недавно Кира завидовала ровному, коричневому загару, покрывавшему холеное, тренированное тело Бурмистрова.
– Меня не хотели пускать, но… разве меня может удержать какая-то там полиция.
Стараясь не смотреть в глаза Вячеславу Львовичу, Кира подошла к креслу, оперлась руками на стол и, как лошадка, согнула ногу, освобождая от нагрузки вывихнутую лодыжку – с каждой минутой нога болела все больше и больше, изнутри, будто кувалдой, били по суставу и боль отдавалась во всеем теле.
– Это правда, полиция против вас бессильна! – горько усмехнувшись, банкир потер лицо руками и немного взбодрился. – А я уже начал забывать, какая вы есть на самом деле… Ну, что ж, не будем терять времени! – Вячеслав Львович осторожно взял Киру за руку и притянул к себе, вынуждая встать на больную ногу. Кира поморщилась, но стерпела. – Кира Дмитриевна! Я официально прошу у вас руки… – он вздохнул и после короткой паузы продолжил: – Нет, я не могу просить у вас еще и сердце, потому что, у нас будет чисто деловое соглашение – брак по расчету.
– У нас с вами? – уточнила Кира, пытаясь быстренько обдумать возникшую ситуацию и понять, куда же может завести ее столь странное предложение, в общем-то, мало знакомого мужчины.
Да, однажды она помогла ему избежать опасности, но все это вышло совершенно случайно, и заслуги ее в этом никакой нет – так сложились обстоятельства – она просто подвернулась ему под руку в нужный момент! И сейчас, откликнувшись на его зов, она поехала среди ночи через всю Москву не потому, что питала любовь или дружеские чувства к Вячеславу Львовичу Бурмистрову, а потому, что до сих пор испытывала чувства неловкости и обязанности оттого, что приняла подаренный им «Ягуар» в знак благодарности за его спасение, и считала себя должницей этого человека.
Ведь такая дорогая иномарка это тебе не флакон французских духов ко дню рождения, не колечко с бриллиантиком в знак благодарности, а очень крупная, денежная трата, за которую когда-нибудь придется расплачиваться.
По крайней мере, Кира считала именно так – за все в жизни надо платить!
Вот теперь настало ее время платить по счетам!
– Именно за этим вы разбудили меня в три часа утра и попросили приехать, чтобы предложить брак по расчету?
– Именно за этим. Криминальной стороной возникшей ситуации уже занимается мой адвокат – он купил для меня лишних два часа свободы, в течении которых мне необходимо решить все свои возникшие затруднения. Имущественной стороной моего затруднения сейчас занимается нотариус, но без вашего согласия у нас ничего не получится. Я очень прошу вас, Кира, помочь нам выйти из критического тупика.
– Что я должна сделать?
– Выйти за меня замуж! Вы получите гораздо больше, чем можете себе представить…
Кира тут же вспомнила строчку из стихотворения Лопе де Вега, ставшую в последнее время для нее пророческой: «Когда мужчина обещает счастье – несчастье нависает над тобой!», и серьезно задумалась над полученным предложением.
«– Берегись! – испуганно вскрикнул ее внутренний голос. – Не поддавайся на уговоры – тебе и без мужчин хорошо. «Не делай добра – не получишь зла в ответ!»»
Но Кира, как всегда, его не послушалась. И все же она попыталась ускользнуть от ненужных обязательств.
– А если я замужем?
– Правда? – притворно удивился претендент на ее руку. – А разведка в лице Николая доложила обратное… Я понимаю, Кира, что мое предложение вас шокирует, но, поверьте, другого выхода из данной ситуации я не вижу: мне придется сидеть очень долго, а терять все свое состояние из-за ложного обвинения, ох как не хочется. При заключении нашего брака есть надежда, что кое-что к моему освобождению вы все-таки сохраните.
Резкие, жизненные повороты всегда немного пугали Киру – она до последней минуты «спускала ситуацию на тормозах» пока обстоятельства не вынуждали ее к решительным действиям – тогда женщина-воительница брала в руки копье, садилась на боевого коня и мчалась вперед, в бой с драконами. Драконов было много, но она справлялась – ведь в ее сердце кроме доброты и обостренного чувства ответственности за дорогих ее сердцу людей жила еще и отвага.
Вот и теперь ей пришлось отважно ринуться в бой, принимая важное для себя решение.
– Как я понимаю, на время вашей «отсидки» вы предлагаете мне стать Змеем Горынычем, охраняющим ваши несметные сокровища? – прикрываясь щитом иронии от удручающей реальности, Кира старалась не думать о совершенном за стеной этого кабинета убийстве. – Змею Горынычу свои несметные сокровища вы доверяете, поскольку ему, как чешуйчатому пресмыкающемуся, кроме еды ничего из вашего богатства не надо, а вот окружающим вас людям вы доверять не можете: им кроме еды нужно многое… и хорошо бы за ваш счет.
Бледные, пухлые губы Вячеслава Бурмистрова скривились улыбкой.
– Образно, но верно! Я знал, Кира, что вы все правильно поймете и постараетесь помочь мне, но хотелось бы, чтобы все у нас было официально: предложение и согласие. Так вы согласны?
Сердце Киры болезненно сжалось – ну, почему замужество ей предлагают совершенно не те мужчины!
– А разве вы оставили мне выбор? – Кира нервно дернула головой и положила свою ладонь сверху руки банкира, все еще держащего ее за руку. – Я согласна. Только сразу предупреждаю, что оставлю свою фамилию – иначе ищите себе другого Змея Горыныча.
«Жених» внимательно посмотрел на свою будущую супругу и засомневался: правильно ли он делает, втягивая в свои неприятности эту, в общем-то, малознакомую женщину, если, конечно, двадцать лет тюремного заключения, как грозовая туча маячившие на его горизонте, можно назвать простыми неприятностями.
А что ему остается делать в его положении?
Отдать все, что он имеет и такой ценой купить себе свободу?
Но где гарантия, что после того, как он подпишет документы и переведет все свои активы на чужие счета, его не посадят в тюрьму и сохранят жизнь?
Нет! Он не может никому доверять!
Никому, кроме нее!
Один раз она уже спасла ему жизнь, вырвала из рук бандитов, возможно, спасет и в этот раз…
Ну, а если у них ничего не получится – значит, такова его Судьба! Он не обвинит ее ни в чем, ни на минуту не усомниться, что для его спасения она сделала все возможное, что в человеческих силах!
– На это я согласен – фамилия – это, такой пустяк… Через пять минуту мы будем официальными мужем и женой.
– Шутите?
– Нет, такими вещами я никогда не шучу. Где ваш паспорт? – Кира кивнула головой на сумку, лежащую на кожаном диване. Взяв со стола мобильный телефон, Бурмистров набрал нужный номер и спросил: – Борис Яковлевич, у вас все готово?
– Да, брачный договор готов. Лаврентий Павлович только что приехал с представителем ЗАГСа.
– Тогда поднимайтесь, а Лаврентий пусть до конца церемонии отвлекает следователей – добавь еще пару тысяч за задержку, думаю, сторгуетесь.
– А Кира Дмитриевна… За ней зайти?
– Она уже в кабинете.
– Тогда мы идем.
Через минуту в дверь громко постучали и в кабинет вошли три человека – высокая, полноватая женщина в нелепом голубом платье и двое мужчин в темных костюмах с иголочки. Хотя по внешности мужчины отличались друг от друга, но на их лицах проступало одинаковое выражение озабоченного недовольства, слегка прикрытого налетом тревожной любезности.
Это выражение Кира заметила и сразу же успокоилась – все будет хорошо! Всемогущие деньги, заставили этих людей в столь неурочный час покинуть свои кровати и приехать сюда, вопреки их воле совершать какие-то дела в угоду почти свергнутому королю, а представителей власти закрыть глаза на все происходящее в доме – так неужели же она подведет, не оправдает доверие, рассчитывающего на ее помощь мужчины.
– Церемонии знакомства отложим на завтра – у нас слишком мало времени. Начинайте! – привычно распорядился Вячеслав Львович и, потянув Киру за руку, усадил на ручку своего кожаного кресла. – И как можно короче…
Обиженно поджав губы, представитель ЗАГСа подошла к письменному столу, водрузила на него объемный портфель и стала доставать из него кучу необходимых предметов: «амбарную» книгу, парадную бело-сине-красную ленту с гербом, пластмассовую коробку с печатью и штампами, бланки заявлений, корочки свидетельств о браке.
– Ваши паспорта, – хорошо поставленным торжественным голосом произнесла она и, получив нужные документы, не меняя тона, продолжила: – Является ли ваше решение вступить в законный брак добровольным и обдуманным?
– Да! – не колеблясь, ответил Бурмистров.
– Да-а… – в голосе Киры было столько сомнения и покорности обстоятельствам, что под взглядом собравшихся в кабинете людей ей стало неловко, и она повторила уже тверже: – Да, – а про себя подумала: «– Добровольным – «да», но не обдуманным…».
– Прошу расписаться… – представитель ЗАГСа раскрыла «амбарную» книгу, ткнула пальцем в последнюю запись, сделанную ей по дороге к «чокнутым», новым русским, желающим зарегистрировать свои отношения среди ночи, и, открыв паспорта, «шлепнула» в них штамп ЗАГСа.
Взяв из открытого футляра ручку на своем столе, «жених» прочитал запись в книге и, расписавшись, протянул ручку новобрачной.
Осторожно вздыхая, Кира взяла из его рук черную с золотом ручку, повертела ее немного перед глазами, любуясь и рассматривая открытое, золотое перо с вензелями, и, не читая, поставила свою подпись рядом с подписью Бурмистрова.
– Новобрачная будет менять фамилию? – буднично поинтересовалась женщина, заполняя какие-то бланки.
– Нет! – теперь тон избранницы Вячеслава Львовича порадовал нотариуса – иметь дело с нерешительными, во всем сомневающимися людьми очень хлопотно и обременительно, а дел впереди у них очень много.
Представительница ЗАГСа подсунула им бланки, и они снова расписались.
– Объявляю вас мужем и женой! Поздравляю! – торжественно произнесла она и, вручив Бурмистрову паспорта и свидетельство о браке, начала собирать в портфель разложенные на столе предметы.
Кира смотрела на женщину, ожидая, что вот сейчас она достанет изо рта коробочку с торжественным голосом и тоже спрячет его в свой портфель – казалось, что этот официальный голос, предназначенный для особых случаев, существует отдельно от живого человека. Но ничего подобного не произошло: женщина закрыла портфель, сняла его со стола и отошла в сторону, уступая место невысокому, строгому нотариусу с высоким лбом и большими залысинами, тут же разложившему на столе свои документы.
– Поздравляю, – бесцветным голосом произнес нотариус и дал в руки каждому из супругов экземпляр брачного договора и договора доверительного управления. – Прочитайте и подпишите.
Внимательно прочитав документы, Бурмистров подписал брачный договор и договор доверительного управления и воззрился на Киру.
– Что-то не так? – спросил он и, заглянув в ее экземпляры – может там написано что-то другое?! – быстро пробежал их глазами. Написано было все тоже самое, но новобрачная почему-то колебалась. – Тебя что-то не устраивает?
Нотариус возвел глаза к потолку – мало того, что его разбудили среди ночи, переполошив его семью, привезли на окраину Москвы, а теперь еще придется переделывать брачный договор или договор доверительного управления, а то и оба договора, которые он составлял всю дорогу до Бутово, консультируясь с клиентом. Зачем? Он предусмотрел все его желания: по брачному – режим совместной собственности включал в себя добрачное имущество каждого из супругов – на этом особо настаивал клиент – и будущее имущество, нажитое в браке; условия развода и раздел имущества, и по доверительному управлению – передача всего его имущества в ее управление, включая акции банка «Контененталь» . Что еще нужно?..
А Кира колебалась не потому, что получала в управление все имущество Бурмистрова, перечисление которого составляло больше десятка печатных строчек, а потому, что по брачному договору приходилось вносить «в общий, семейный котел» пусть не сравнимо меньшее, но свое нажитое имущество – свое оно всегда ближе и слаще и приходится отрывать его от себя с кровью, а при разводе придется делить его…
– Значит, все в один общий котел, перемешать и поделить поровну? – уточнила она, глядя в лицо крупного, холеного супруга – почему она стала называть его про себя татаро-монгольским ханом? – из-за тонких усов и аккуратной бородки или из-за черных волос и черных глаз, спрятанных под нахмуренными бровями. Нет, не вспомнить, но сравнение с ханом было достаточно точным. – А можно, в мою половину после развода будет входить мое добрачное имущество? Мне не хочется, чтобы ты вмешивался в дела моей конюшни – я со своей компаньонкой едва справляюсь, а если вас будет двое… А я не буду вмешиваться в твои банковские дела. Обещаю!
– Согласен, – уголками губ, улыбнулся банкир, его умиляла ее способность столь образно и просто определять и разрешать неразрешимые проблемы – другая на ее месте мертвой хваткой вцепилась бы в акции его банка, поделила бы их и вошла в совет директоров, а Кира… – Ты, обговори все это с Иннокентием Аркадьевичем, и мы подпишем дополнительное соглашение – для твоего спокойствия.
Они сами не заметили, как перешли на «ты».
– Тогда и я согласна.
И Кира подписала все документы.
Вздохнув с облегчением, Иннокентий Аркадьевич убрал свои экземпляры договоров в кожаную папочку и отошел в сторону.
– Спасибо вам, что приехали и исполнили мою просьбу, – поблагодарил Вячеслав Львович Бурмистров нотариуса и представителя ЗАГСа. – Водитель отвезет вас домой… А мы с Борисом Яковлевичем, займемся нашими делами, Лаврентию приходится туго, сдерживая натиск служителей закона.
Услышав про служителей закона, высокая, полноватая женщина заспешила к выходу, а нотариус задержался в дверях кабинета.
– Разрешите напомнить вам, Вячеслав Львович, что вы всегда можете на меня рассчитывать – вы и ваша супруга. – Кивок головы в сторону новоявленной супруги был подчеркнуто почтительным. – Смею надеяться, что все ваши проблемы в скорости разрешаться для вас положительно.
Бурмистров склонил голову в знак благодарности.
– Будем надеяться, Иннокентий Аркадьевич. До свидания. Сердечные извинения вашей супруги за причиненное беспокойство.
Когда нотариус вышел, Бурмистров поднялся с кресла и усадил в него свою законную супругу.
– Теперь это твое место, Кира. Лаврентий введет тебя в курс дела и будет твоей правой рукой, а левой рукой будет Борис Яковлевич. Через него будем поддерживать связь…
– Что раньше времени себя хоронить? – Кире были чужды упаднические настроения. – Должны же следователи разобраться, что к чему?!
– А если не разберутся?
– Тогда разберется кто-нибудь другой – главное, не терять веры в справедливость.
– Ты идеалистка. – Банкир снисходительно поцеловал жену в волосы и обратился к адвокату: – А как думаешь, ты, Борис Яковлевич, есть на свете справедливость?