Тарквиний Гордый

До того как захватить власть, Тарквиний часто называл своего предшественника Сервия узурпатором, поскольку того не выбрало народное собрание. Теперь же он сам объявил себя царем, даже не собрав граждан Рима на всеобщее собрание. Тому было две причины. Во-первых, простой народ любил убитого им Сервия Туллия, и поэтому новый царь опасался, что если у квиритов будет выбор, то они не захотят видеть Тарквиния своим повелителем. Во-вторых, он был человеком гордым и презирал мнение простолюдинов, перед которыми не считал нужным отчитываться в своих действиях.

Если Сервий правил городом, стремясь заслужить уважение квиритов, то Тарквиний считал, что достаточно посеять в людях страх перед царем и тогда они будут повиноваться беспрекословно.

Так что, едва заняв трон, Тарквиний начал править, словно восточный деспот, не советуясь ни с сенаторами, ни с уважаемыми горожанами. Первым делом новый царь укрепил свою власть террором, казнив друзей прошлого царя и часть сенаторов, в лояльности которых сомневался. Опасаясь сопротивления, Тарквиний не поскупился на найм множества хороших бойцов, которые стали его личной охраной и выполняли для него различные деликатные поручения.

Также он самостоятельно стал расследовать уголовные преступления, и часто выяснялось, что по странному стечению обстоятельств преступниками оказывались враги царя, которых Тарквиний незамедлительно судил и приговаривал к смерти или изгнанию. Кроме политических противников, царь обрушил свои репрессии и на многих богачей, чьи деньги под тем или иным предлогом были конфискованы в пользу казны.

Очень скоро выяснилось, что знатные сенаторы, которые были недовольны реформами Сервия Туллия и поэтому поддержали переворот Тарквиния, фатально ошиблись, сделав ставку на этого амбициозного юношу. Он не только не вернул патрициям былые полномочия, но и вообще постарался отстранить сенат от реальной власти. Все важные решения отныне принимались советом царских приближенных, а поредевший из-за репрессий сенат собирался все реже и реже.

Убедившись, что город в его полной власти, Тарквиний занялся внешней политикой. Он укрепил связи Рима с латинскими городами, установив дружеские отношения со старой латинской элитой, ведущей свое происхождение от божественных героев седой древности или Энея и его спутников. Для укрепления этого союза дочка Тарквиния была выдана замуж за Октавия Мамилия, царя города Тускула и признанного лидера Латинского союза.

Конечно, в этих действиях царя была личная заинтересованность, ведь в случае восстания против него в Риме он мог бы получить помощь от латинян, но и высокая политика присутствовала. Лаций – область населенная племенем латинян, была в то время разделена на много маленьких государств, объединенных в Латинский союз. Общее происхождение, культура и вера не мешали различным латинским городам, одним из которых был и Рим, регулярно воевать между собой. Если бы кому-то удалось объединить всех латинян в одно государство, то в Италии возникла бы держава, превосходящее по мощи всех соседей. Прошлые римские цари силой оружия заставили другие латинские города признать главенство квиритов, но не объединили их в единое государство. Теперь же Тарквиний путем интриг, подкупа, заключения союзов и династических браков стал множеством невидимых нитей связывать Лаций воедино, чтобы со временем превратить рыхлый Латинский союз в единую монолитную силу.

Венцом его усилий на этом направлении стало объединение римского и латинского войск в одну армию. Для этого ему пришлось применить все свое коварство и обманом погубить соперника.

Это произошло так. Однажды Тарквиний созвал латинских представителей на совет в священной роще богини Ферентины, расположенной у Альбанской горы недалеко от руин Альба Лонги. Среди собравшихся был Турн Гердоний из города Ариции, который также пытался возглавить латинян. Собрание в роще Ферентины этот вождь использовал для того, чтобы обвинить Тарквиния в желании подчинить латинян Риму, и предлагал свою кандидатуру в правители. Уж он-то будет куда лучшим царем, чем потомок чужестранца Тарквиний…

Римский царь не стал вступать в спор, он просто подкупил одного из рабов Турна, и тот тайно ночью принес в шатер к своему господину много мечей.

В полночь Тарквиний собрал у себя самых сильных латинских вождей и начал воплощать в жизнь свой замысел.

– Собратья, мои разведчики принесли новости, касающиеся всех нас, – обратился римлянин к гостям. – Если верить лазутчикам, то Турн Гердоний организовал заговор и готовит убийство всех собравшихся на этот совет царей, чтобы захватить власть и править Латинским союзом единолично.

Собравшиеся тревожно переглянулись и стали судорожно вспоминать. сколько воинов привел каждый из них с собой, и думать, кто из их приближенных обижен достаточно, чтобы переметнуться к Турну…

Таркивиний между тем продолжал:

– Ни для кого не секрет, что Турн ненавидит меня, и навернякапервым в его списке предстоящих убийств значится мое имя. Так что никто не упрекнул бы меня, если бы, спасая свою жизнь, я атаковал бы арицийский лагерь.

Латиняне согласно закивали головами. Они легкоповерили в заговор Турна и были бы рады, если бы римский царь взял на себя грязную работу поистреблению заговорщиков. Только вот Тарквиний не для того начал эту интригу, чтобыдействовать в одиночку.

– Однако, – продолжил говорить Тарквиний, – если я убью Турна, то многие посчитают, что я просто расправился с досаждавшим мне вождем. Его соплеменники решат мстить, к ним присоединятся горячие головы из других городов Латинского союза, и начнется никому ненужная война. К тому же, – словно колеблясь, царь немного подождал в молчании, а потом продолжил, – даже самые лучшие разведчики могут ошибаться. Мне сообщили, что у себя в шатре Турн сделал запасы оружия, а на заре, когда начнется совет, сюда подойдут его сторонники. Они прибудут без оружия как простые богомольцы, поэтому внешний круг наших стражей и наблюдателей не заподозрит в них воинов. Они спокойно войдут в священную рощу, потом возьмут в шатре Турна мечи и перебьют всех нас. Давайте все вместе проверим, правда ли это?

– Да, да! Нужно проверить! – разом загомонили цари. – Если в шатре Турна есть оружие – то Тарквиний прав!

Все цари и вожди со своими приближенными и телохранителями направились к обвиняемому. Слуги Турна попытались оказать сопротивление, но их быстро избили и обезоружили. Сам Турн в это время спал и не сразу понял, что происходит, а когда пришел в себя его, уже вязали. При колеблющемся свете факелов латиняне стали обыскивать просторный шатер и вскоре обнаружили оружие.

Два десятка мечей, вынесенных на всеобщее обозрение стали приговором Турну. Не затрудняя себя дальнейшим разбирательством, вожди латинских родов прямо тут же и казнили своего бывшего товарища.

Авторитет Тарквиния, разоблачившего заговор, поднялся еще выше, и многие латиняне были готовы поддержать его во всех начинаниях. Поэтому когда на утро он созвал общее собрание, латинские представители явились охотно.

Тарквиний, облаченный в пурпурный плащ, призванный показать его сан, вышел вперед и начал речь. Он напомнил, что между латинянами и римлянами уже были войны, по результатам которых латинские города признавали себя подчиненными квиритам.

– Я могу по праву сильнейшего требовать подчинения от слабейших! Я могу требовать вашей покорности на основе старинного права, ведь римляне – это потомки альбанцев, а значит, имеют право на все былые владения и колонии Альба Лонги. Однако я считаю неприемлемым разорять Лаций усобицами, которые неизбежно возникнут, если квириты будут силой заставлять остальных латинян делать что-либо. Поэтому хочу, чтобы сегодня был заключен новый, выгодный для всех нас, союзный договор.

Предложение римского царя было принято, и в тот же день договор, которым признавалось главенство Рима в Латинском союзе, был заключен. После этого были созваны латинские и римские войска и проведена их реорганизация. Тарквиний не хотел, чтобы воины из разных городов воевали отдельными отрядами, а потому всех воинов смешал и создал новые манипулы14, в которых было поровну квиритов и латинян. Во главе этого войска Тарквиний совершил поход против племени вольсков, взяв штурмом их город Свессу Помецию, где были захвачены просто фантастические по размеру трофеи. Серебра было захвачено так много, что Тарквиний в честь победы решил на эти деньги построить в Риме новый, огромный и величественный храм Юпитеру.

Вторая военная компания Тарквиния пошла не столь успешно. Город Габии, выбранный целью для нападения, оказался сильно укрепленным, а его жители смогли собрать большое войско. Взять город одним внезапным ударом римлянам не удалось и, чтобы избежать больших потерь, неизбежных при продолжении войны, Тарквиний приказал отступать. Возвратившись в Рим, царь распустил войско и занялся мирными делами, так что все поверили, будто Габии больше не интересуют царя.

Однако на самом деле он просто сменил тактику. Его младший сын Секст бежал в Габии и там объявил горожанам, что не смог больше терпеть жестокость отца, а потому выбрал свободу. Тяжелый характер Тарквиния и его многочисленные расправы над несогласными с царем были всем хорошо известны, так что Сексту поверили.

Царевич получил в городе убежище и вскоре стал своим человеком в лучших домах Габии. Он был умен, красив и образован, умел слушать и соглашаться с собеседниками, легко сходился с людьми и производил самое лучшее впечатление. При этом он всячески был готов помогать новой родине, не только выдавая секреты Тарквиния, но и лично взяв в руки оружие. Он собрал небольшой отряд молодежи, с которым совершал налеты на римские земли и неизбежно возвращался с добычей. Его популярность с каждым днем росла, и через какое-то время он был избран полководцем. Война с Римом возобновилась, но велась в виде небольших пограничных схваток, в которых габийцы чаще всего побеждали. Секст Тарквиний дрался в первых рядах, щедро делился добычей с простыми воинами, и те становились его сторонниками. Поддержку воинов царевич превращал в политическое влияние, и наступил момент, когда он стал фактическим правителем города.

Достигнув такого успеха, он послал вестника в Рим, чтобы тот рассказал Тарквинию об успехах его сына.

– Скажи царю, Секст спрашивает, что теперь ему делать, достигнув полной власти? – напутствовал царевич своего гонца.

Такие слова вполне можно было бы трактовать как издевку сына над нелюбимым отцом. Если бы гонца поймали или он сам решил бы предать господина и рассказать все габийцам, то царевич легко бы выкрутился.

Старый царь, прожил долгую жизнь, полную интриг, и потому прекрасно знал, что даже самый верный человек может предать или проговориться по глупости. Поэтому, чтобы не скомпрометировать сына, Тарквиний ничего не ответил. Вместо этого он, словно задумавшись, вышел во внутренний дворик своего дворца и принялся в сопровождении гонца прогуливаться среди цветов. Проходя мимо клумбы с маками, царь стал палкой сбивать головки самых высоких цветов. Закончив с этим занятием, Тарквиний взмахом руки отпустил гонца.

Тот, вернувшись к Сексту, рассказал, что царь из-за раздражения на сына и гордости даже не удостоил гонца ответом. Однако царевич знал своего отца лучше и потому попросил своего человека рассказать в подробностях, как все было. Услышав про сбитые отцом высокие цветы, он понял: Тарквиний таким образом дает ему совет избавиться от лучших из габийцев. Не теряя времени, царевич приступил к делу. Он ловко использовал противоречия между знатными семьями, натравливал одних на других, если знал о какой-то вине местного патриция, то в народном собрании выдвигал против него обвинения. Некоторые аристократы были открыто убиты, некоторые пропали. Кто-то сам уехал из города, а кого-то отправили в изгнание. И все это время царевич активно поощрял расправу, раздавая конфискованное у осужденных богачей имущество простолюдинам. В итоге в Габии не осталось аристократов, которые могли бы стать опорой горожанам при столкновении с Римом. Так что когда Тарквиний со своим войском появился под стенами города, жители Габии просто сдались на милость победителя. Секст Тарквиний, великолепно сыгравший свою роль, вернулся в дом отца.

Несмотря на то, что Тарквиний был правителем жестким и даже жестоким, Рим при нем богател и разрастался. Число жителей увеличилось настолько, что Тарквиний основал две колонии – Сигнию и Цирцеи, куда переселил часть римлян.

Подводя итог своего многолетнего правления, царь мог быть доволен. Армия была предана, казна полна, союзники верны, враги в городе и среди соседних племен усмирены. Трое сыновей и множество других родичей подпирали трон Тарквиния. Простой народ, который должен был выполнять различные повинности и работать на общественных работах во славу царя, конечно, глухо роптал, но в голос никто не дерзал критиковать правителя. Казалось, он возвышался над Римом, непоколебимый и крепкий, как скала, но его падение было уже близко.

Продолжая свои завоевательные походы. Тарквиний вторгся в земли рутулов и осадил город Ардею. Осада тянулась долго, и скучающие квириты устраивали себе охоты и пиры. В один из вечеров знатная молодежь собралась у Секста Тарквиния и, попивая вино, весело болтала. Вот речь зашла о женщинах, и каждый из присутствовавших стал хвалить свою жену. Разгорелся спор, чья супруга лучшая, и Тарквиний Коллатин15 предложил:

– А чего это мы тратим слова, когда можно все узнать на деле? Давайте сейчас же отправимся в Рим и посмотрим, что делают наши жены, когда нас нет дома?

Идея была принята на «ура!», и юноши помчались домой. Жены всех трех царевичей с подругами были обнаружены на роскошном пиру, и лишь супруга Коллатина, которую звали Лукреция, сидела за рукоделием со своими служанками. Ей единогласно и была присуждена победа в этом состязании жен. Затем мужчины вернулись в армейский лагерь и продолжили нести службу, однако Секст Тарквиний не мог забыть победительницу.

Спустя несколько дней он в тайне ото всех оставил войско и отправился в Коллатин в дом к Тарквинию Коллатину, где был принят с почетом. Как водится, его накормили ужином и оставили ночевать. Убедившись, что все домочадцы заснули, Секст отправился в спальню к хозяйке и признался той в любви.

Она отказала во взаимности и хотела выгнать ухажера. Секст стал уговаривать ее, соблазнять, угрожать, но ничего не смог добиться. Тогда Секст обнажил меч и стал угрожать Лукреции смертью, если она откажет ему, но ни уговоры, ни угрозы не произвели на женщину впечатления.

Видя, что Лукреция не боится смерти, Секст придумал другую угрозу: пообещал, что сначала зарежет саму женщину, а потом положит рядом с ней тело голого раба, чтобы все думали, что эта парочка любовников была убита во время прелюбодеяния. Тогда Лукреция потеряет не только жизнь, но и честь.

Эта угроза сломила целомудрие женщины, и она досталась Сексту Тарквинию. Наутро довольный царевич уехал, а Лукреция сразу же послала гонцов к мужу и отцу, требуя их возвращения домой.

Отец женщины, префект Рима Спурий Лукреций прибыл с еще одним знатным патрицием, Публием Валерием Публиколой, а Коллатин взял с собой Луция Юния Брута.

Про этого последнего стоит сказать несколько слов. Он был сыном родной сестры Тарквиния Гордого и знатного латинянина из рода Юниев, восходившего к одному из спутников Энея. Когда Тарквиний только захватил власть, то род Юниев оказался среди его противников. Поэтомуон казнил отца и старшего брата Луция, но ради сестры пощадил ребенка. Мальчик оказался умным ребенком и понял, что свои истинные чувства к царю стоит спрятать и жить так, чтобы Тарквиний не считал его опасным. Поэтому Луций Юний стал притворяться слабоумным и так вжился в эту роль, что получил прозвище Брут, которое означало дурачок. Благодаря этой хитрости он уцелел во время всех царских репрессий, завел семью и вел тихую и ничем непримечательную жизнь. Благо, что царь оставил ему часть отцовских богатств, и думать о добыче пропитания Бруту не было нужды. А вот о чем Брут думал, так это о мести. Он ненавидел своего дядю и мечтал отомстить, когда представится такая возможность. Так как он вырос в царской семье и часто был вместе с царевичами, то римляне хорошо знали этого несчастного, а некоторые и жалели за его печальную судьбу.

Однажды Тарквиний отправил двух своих сыновей в Дельфы и те, выполнив отцовское поручение, решили спросить оракула, кто будет править Римом после Тарквиния.

– Верховную власть в Риме получит тот из вас, кто первым поцелует мать! – ответила пифия16.

Царевичи отправились в Рим целовать свою мать, а вот бывший с ними Брут отстал и, словно споткнувшись, упал и поцеловал землю, общую мать всех людей.

Когда все эти квириты явились к Лукреции, она рассказала им о произошедшем и потребовала дать слово, что ее позор будет отомщен. Когда мужчины поклялись наказать Секста и начали ее утешать, говоря, что не винят ее в неверности мужу, она произнесла:

– Я, не признавая за собой греха, не освобождаю себя от казни. Никакая распутница, нарушившая целомудрие, не будет жить, ссылаясь на пример Лукреции!

После чего достала спрятанный под одеждой кинжал и вонзила себе в сердце. Удар оказался смертельным! Пока муж и отец суетились вокруг тела, Брут взял окровавленный клинок и поклялся:

– Я клянусь этой невинной кровью и призываю в свидетели богов, что буду преследовать Луция Тарквиния Гордого, его преступную жену и всех их потомков мечом и огнем и не позволю им больше царствовать в Риме!

Ошеломленных товарищей Брут заставил принести такую же клятву, а потом уговорил вынести тело Лукреции на форум, чтобы весь город узнал о произошедшем. Когда привлеченные небывалым зрелищем квириты собрались, Брут выступил с речью, призывая всех способных держать оружие отомстить за такое жуткое преступление Секста Тарквиния. Жители Коллатина восприняли обиду, нанесенную своему правителю, как свою и собрали вооруженный отряд, который должен был восстановить справедливость.

Отсюда, неся с собой тело Лукреции, они отправились в Рим, где все повторилось. Почти все жители города, привлеченные Брутом и его товарищами, пришли на форум, где на всеобщее обозрение было выставлено тело. Снова звучали речи обо всех притеснениях, нанесенных царем квиритам за долгие годы правления. К всеобщему удивлению тихий и забитый Луций Юний Брут в этот день превратился в пламенного оратора и хорошего организатора, умело разжигавшего гнев народа и направлявшего его на царскую семью.

Вспомнил он и трагическую судьбу Сервия Туллия и то, что царь заставлял горожан выполнять общественные работы, возводя стены и копаярвы.

– Тарквиний превратил непобедимых в бою квиритов из воинов в ремесленников и каменщиков. Разве это можно терпеть? – кричал он городской бедноте, которую Тарквиний действительно неохотно брал в походы, зато часто заставлял работать на стройках.

– Сколько патрициев было осуждено на смерть или изгнаниепо лживым обвинениям? – спрашивал он у знатных слушателей, а у торговцев интересовался:

– Разве не заставляет царь платить торговцев и землевладельцев огромные налоги? Не разоряются ли из-за этого почтенные негоцианты?

Такое неожиданное превращение Брута из слабоумного царского родича, каким его все привыкли видеть, в яростного политика произвело впечатление на квиритов.

– Уж не боги ли говорят его устами? – произнес кто-то, и толпа зашепталась, обсуждая оратора. Брошенные кем-то слова о божественной воле, ведущей Брута против тирана, мгновенно разнеслись среди квиритов, прибавляя тому авторитет.

Городская стража, подчиняющаяся отцу Лукреции как префекту, получила приказ не вмешиваться, а потому не разгоняла собравшихся и не пресекала крамольные речи. Сторонников Тарквиния, способных силой заставить молчать Брута, на форуме не оказалось, и страсти стремительно накалялись. Вот уже люди стали вспоминать все реальные и воображаемые преступления царя, все обиды, которые он нанес или мог бы нанести. Зазвучали в полный голос проклятия в адрес царя, и никто не вспомнил все успехи этого правителя. Зараженная энергией Брута толпа была охвачена яростью и уже не понимала, что тот легко манипулирует собравшимися.

– Все жители Рима собрались здесь, значит, у нас началось Народное собрание? – спросил Брут.

– Да! – ответил рев сотен голосов.

– Народное собрание – высшая власть в городе?

– Да!

– Мы здесь власть?

– Да!

– Хотим мы и дальше терпеть Тарквиния?

– Нет!

– Тогда ставлю вопрос на голосование, кто за то, чтобы лишить Тарквиния власти и изгнать со всей семьей прочь из Рима?

Взметнулись над головами руки, и Брут объявил:

– Единогласно народ решил изгнать Тарквиния! Да будет так!

Толпа двинулась ко дворцу, чтобы расправиться с царицей, но Туллия успела бежать из города и с немногими верными слугами помчалась к мужу в Ардею.

Пока народ не передумал, Брут отобрал тех юношей, которым мог верить, и сразу отправился в армию, чтобы известить воинов о свержении царя и перетянуть легионеров на свою сторону.

Узнавший о беспорядках в Риме Тарквиний с небольшим отрядом отправился домой, надеясь, что одно его возвращение заставит бунтовщиков поджать хвосты и бежать. Однако он фатально просчитался. Он так долго правил, не встречая противодействия, что просто не допускал мысли о том, что его не испугаются.

Однако по приказу префекта все ворота в город были заперты, а охраняли их воины, преданные лично Коллатинуили Спурию Лукрецию. Так что царя просто не впустили в Рим. В тот момент, когда Тарквиний бесполезно тратил время, ругаясь со стражей, Брут прибыл в военный лагерь и убедил армию признать и поддержать совершенный им переворот.


Луций Юний Брут приносит клятву свергнуть царскую власть над телом Лукреции. Картина Франсуа Навеза, ок 1845 г.


Так в одночасье Тарквиний Гордый лишился и своей столицы, и армии. Следом судьба нанесла царю еще один удар. Неизвестными был убит Секст Тарквиний, отправившийся в Габии, чтобы собрать там для отца войско. Однако Тарквиний не опустил рук. Он отправился к правителям соседних стран, стремясь заручиться их поддержкой и отвоевать власть над Римом обратно.

В самом же городе сенат принял решение отменить вообще царскую власть и установить республику, которой будут править два консула, избираемых на год. Спешно были проведены выборы, и первыми консулами римской республики стали Луций Юний Брут и Луций Тарквиний Коллатин.