Он играл на углу Красного переулка и Гончаровской улицы. В любую погоду, будь это щедрый осенний ливень или робкий снежок, укрывающий землю белизной, он играл. Играл не для себя и не ради денег. Он играл для тех, кто проходит мимо день за днем. Он играл для тех, чьи мысли были заняты проблемами, страхами и переживаниями. Он просто играл для них, ласково касаясь смычком струн старенькой скрипки.
Кто-то не обращал внимания на сутулого старичка со скрипкой, который день за днем сидел на углу Красного переулка и Гончаровской улицы. Кто-то останавливался на пару минут и слушал музыку, в которую мужичок вкладывал свою душу. Тогда глаза прохожих прояснялись, а в груди сильнее билось сердце, словно чувствуя ритм старинных испанских пьес или чувственных импровизаций, которые выходили из-под грубых рук уличного музыканта.
Они стояли под холодными струями дождя или жаркими лучами летнего солнца, забыв о том, что нужно куда-то бежать и о чем-то волноваться. Они просто слушали музыку, склонив мечтательно голову набок или задумчиво скрестив руки на груди. Неважно кто и неважно где, они слушали музыку. В многочисленных кафе, которые располагались на первых этажах старых домов, в квартирах выше, занимаясь повседневными делами, или просто проходя мимо. Все слышали музыку, но мало кто понимал её.
Рядом с музыкантом, на маленьком плетеном стульчике, всегда сидела девочка. Обычная девочка в простом пальто, если было холодно, или в легком сарафане, если на улице стояла жара. Она тоже слушала музыку, подняв лицо к небу и робко улыбаясь. В руках девочка перебирала маленькие четки с небольшим крестиком на конце. Она не обращала внимания на прохожих, предпочитая просто слушать музыку, которую исполнял старый музыкант.
Девочка всегда сидела рядом с ним, молча и ничего не говоря. Только большие черные бусины на четках тихо и размеренно щелкали в такт прекрасным мелодиям.
Люди, которые останавливались рядом, удивленно смотрели сначала на девочку, а затем на музыканта. Слишком уж они были разными. Худенький ребенок в простой одежде и черных очках, да старый скрипач с добрыми глазами и седой головой.
Тогда люди задумывались, в их глазах блестела влага, а в головах витали странные истории и догадки. Кто эта девочка? Кто этот музыкант? Родные ли они друг другу или просто незнакомцы?
Тем временем скрипка, старенький и потертый музыкальный инструмент, медленно проникала в сердца прохожих, помогая вновь увидеть красоту, спрятанную глубоко внутри под твердым и жестким панцирем переживаний и проблем.
Прохожие слушали музыку молча, улыбаясь лишь им одним понятным мыслям. Влюбленные парочки в кафе крепче сжимали руки друг друга, а их глаза говорили куда больше, чем их губы. Банкиры и служащие всех мастей осознавали, как взволнованно бьются их сердца, а в головах царит приятная легкость. Тысячи проблем моментально уходили прочь. Оставались лишь люди, скрипач и его музыка. Мелодия лениво плыла по воздуху, затрагивая каждого человека, кто ее слышал. Она рисовала радужные картины и говорила о том, что все будет хорошо. Всецело и обязательно.
И когда скрипка умолкала, люди просыпались. Они испуганно вздрагивали, касались холеными руками губ и потрясенно смотрели на того, кто заворожил их своей музыкой. Редкий момент тишины прерывался лишь щелканьем четок и слабых звуков с соседних улиц. Казалось, даже автомобили боялись нарушить кристальную хрупкость, рожденную скрипкой и умелыми руками музыканта. А потом был хлопок. За ним еще один и еще. Восторженные аплодисменты тому, кто на несколько минут унес людей от их проблем и страхов. Аплодисменты тому, кто своей музыкой вселил в сердца прохожих жизнь.
Старый скрипач улыбался, как улыбалась и его маленькая спутница.
*****
– Дедушка, ты грустный, – тихо сказала девочка, повернувшись в сторону музыканта, который убирал скрипку в потертый черный кофр.
– Да, милая, – чуть помедлив, ответил скрипач и прикоснулся рукой к волосам ребенка. – Почему? Мы же помогли сегодня многим.
– Помогли. Но их становится все меньше. Люди черствеют и прячут свою душу глубоко внутри измученных тел.
– Они не видят красоту и счастье?
– Не видят, – улыбнулся старик, присаживаясь на колени рядом с девочкой. – Даже более того. Не хотят ее видеть.
– Поэтому ты играешь для них?
– Да, милая. И всегда буду играть. Мы нужны людям, чтобы показывать, как прекрасен мир. Стоит лишь остановиться и открыть глаза.
– Я не могу открыть глаза, – смутилась девочка. Скрипач ласково обнял ее и прошептал на ухо.
– Ты не видишь эту красоту, милая, но ты ее чувствуешь. Это куда важнее.
– Правда, дедушка?
– Конечно. Красота, как и счастье, есть всегда и везде. Она может быть и сверкающим снегом, что падает на дорогу и укрывает деревья до лета. Дождем, смывающим все плохое. Или музыкой, которая помогает тем, кто не видит, наконец, прозреть.
– Да, дедушка. Завтра мы снова придем?
– Обязательно, – ответил скрипач, беря девочку за руку. – Мы всегда будем приходить, пока нужны им.
– Всегда, – тихо повторила девочка, прижимаясь к руке старика.
*****
Он играл на углу Красного переулка и Гончаровской улицы. В любую погоду, будь это щедрый осенний ливень или робкий снежок, укрывающий землю белизной, он играл. Играл не для себя и не ради денег. Он играл для тех, кто проходит мимо день за днем. Он играл для тех, чьи мысли были заняты проблемами, страхами и переживаниями. Он просто играл для них, ласково касаясь смычком струн старенькой скрипки. А еще он играл для девочки, которая сидела рядом с ним на плетеном стульчике и, робко улыбаясь, прижималась к скрипачу.