В стразчатом блюде теплится кокаин,
Безбрежность… перламутровая синь,
В темном владычестве траурных лент
Мерзкие дуновения апрельской жары,
Золотая оторопь… льющийся свет
Взгляд возбужденной жены…
Не различить, тьма… быть может, сестры?
Пластинка жалко волочится на патефоне,
В углу кто-то бесформенный тихо стонет,
Вальс, убитый царапаньем старой, ржавой иглы,
Разговор, приказ, поцелуй: "не лги!"
Незнакомец в креслах, с трубкой меж тонких губ,
Глаза порочно горят или отражают,
Огонь ламп, прерываемый движением слуг,
Сами пьяны, и сами ничего не знают…
Преломленное сияние хрусталя, красная жажда вина,
Надзор дальних звезд, занавесь слепого окна,
Как в преддверии неумолимой смерти, лоскута, сна;
Ткань ложится на обнаженную грудь,
Приставленный к коже нож, очерченный путь…
Переливы в глазах незнакомца, опиум для гостей,
Запах замершего костра, вместо поленьев, костей
Постукивание, клокотанье…
Присутствие, знанье…
Бал к концу, ни один не поднялся,
Лишь тихий смешок с тонких губ…
Сквозняком… Сорвался…