Лэндон ждал меня у стоянки велосипедов перед «Роуз Сити Тиз».
– Привет! – широко улыбнулся он, когда я подъехал.
– Привет.
Лэндон притянул меня к себе, и я уткнулся подбородком ему в волосы, которые пахли миндалем, флердоранжем и парнем. Запрокинув голову, он поцеловал меня – сначала в щеку, потом в губы.
– Я соскучился. Прости, что не смог выбраться на игру.
– Ничего. Я тоже соскучился.
Лэндон обвил руками мою шею и снова поцеловал. Я обнял его и поцеловал в ответ. Это было похоже на сцену из фильма: мы целовались под навесом, а дождь заливал улицы. И тут кто-то негромко кашлянул.
Это мистер Эдвардс выглянул из магазина.
У меня закололо в затылке.
– К-хм. – Я тоже кашлянул и отстранился от Лэндона, попутно одергивая худи. – Пожалуй, мне нужно переодеться.
– Когда будешь готов, приходи в дегустационный зал.
В «Чайном раю», где я работал раньше, нас заставляли носить черные рубашки, застегнутые на все пуговицы, и ярко-синие фартуки. В «Роуз Сити» тоже придерживались Эстетики Черных Рубашек, только заменили их на черные футболки с треугольным вырезом. Сзади на футболках красовался вышитый шелком фирменный логотип – чашка с розой внутри, а на рукавах – маленькие чайнички. А еще нам предписывалось носить темные джинсы с потертостями.
Мне нравилось, как я выгляжу в темных джинсах. Особенно выгодно в них смотрелась моя задница, которой приседания со штангой явно пошли на пользу.
Лэндону тоже нравилось, как я выгляжу в этих джинсах. (И он тоже одобрял, как они подчеркивали мою задницу.)
Я зашнуровал кроссовки, проверил в зеркале, в порядке ли волосы, поправил магнитный бейджик и направился в дегустационный зал.
– Давай, Дарий, сегодня я приготовил нечто особенное, – с этими словами мистер Эдвардс разлил воду по гайваням. Лэндон уже сидел за столом с блокнотом на изготовку. Я опустился на стул рядом с ним и тоже достал блокнот.
Лэндон прижал колено к моему. Я в ответ взял его за левую руку и принялся большим пальцем чертить круги на ладони.
Наверное, на лице у меня появилась глупая ухмылка, потому что мистер Эдвардс перехватил мой взгляд и подмигнул мне.
Он не скрывал радости по поводу того, что я встречаюсь с его сыном, и мне порой даже становилось неловко.
В смысле, папе с мамой тоже нравился Лэндон, но они ему не подмигивали.
А еще они не были его начальниками.
Не самая простая ситуация.
Мистер Эдвардс откашлялся и сказал:
– Это лунцзин. – Он взял первый гайвань – стоявшую на блюдце белую фарфоровую чашку с крышкой, – большим пальцем приподнял крышку буквально на волосок и налил чай в чашку для дегустации, удержав чайные листья внутри. – Также известный как?..
Молчание было ему ответом.
Хотя я любил дегустации, нередко они заставляли меня изрядно понервничать. Я будто сидел на уроке, а мистер Эдвардс был учителем, которого мне отчаянно не хотелось разочаровывать.
– Драконий колодец, – подсказал Лэндон.
– Верно. Этот собрали перед Днем предков.
Я сделал пометку в блокноте – не забыть посмотреть, что это за праздник, – потому что мистер Эдвардс продолжал. Он рассказывал о форме чайного листа, обжарке на сковороде, ценообразовании и биодинамическом выращивании.
Я едва поспевал записывать.
Наконец мы добрались до моей любимой части: попробовали чай.
Он оказался маслянистым, сладким, с тихой ореховой ноткой.
– Ничего себе, – восхитился я и снова зачерпнул из чашки.
Лэндон тоже отхлебнул чай.
– М-м-м. Баклажан?
Мистер Эдвардс кивнул.
– Бок-чой[8]?
И снова кивок.
Я поднес ложку к губам. Ни баклажана, ни бок-чоя я не заметил. А ведь, будучи персом, я мог в любом блюде вычислить баклажаны (на фарси мы называли их «бадемджун»), поскольку на дух их не переносил.
Выжидательный взгляд мистера Эдвардса устремился на меня.
– Эм… Каштан?
– Хм. – Мистер Эдвардс отхлебнул из ложки, покрутил чай во рту, омыв нёбо, и проглотил. – Интересное наблюдение.
А потом потянулся к следующему гайваню.
Я сглотнул и уткнулся в блокнот.
Когда мы убрались в дегустационном зале, мистер Эдвардс спросил:
– Постоишь за кассой? Я хочу отправить Лэндона на склад.
– Конечно.
Формально стажеры не должны стоять за кассой, но если в чайной было слишком много посетителей, на это закрывали глаза. Обычно мы помогали на складе, обслуживали клиентов, наводили порядок и все такое.
Касса располагалась на специальной наклонной стойке, которая навевала ассоциации со Звездным флотом и помогала смириться с этим скучным занятием.
Почти помогала.
Я пробил чек Деловой Паре, которая хотела купить образцы китайского зеленого чая и гайвань, чтобы его заваривать; хипстеру с бородкой и в шапке-бини, который переходил с кофе на чай «по соображениям здоровья». Мистер Эдвардс снял с полки жестянку с дарджилингом второго сбора и попросил вычеркнуть ее из списка товаров.
Лэндон время от времени выныривал из подсобки с маленькой тележкой, чтобы пополнить запасы чая на полках. Пробегая мимо, он то гладил меня по руке, то целовал в щеку.
А как-то раз даже шлепнул по заднице.
– Эй! – воскликнул я, но Лэндон лишь ухмыльнулся в ответ и как ни в чем не бывало пошел дальше.
– Простите, – обратился ко мне покупатель в розовом свитере и черных леггинсах с галактическим принтом. На мой взгляд, отличное сочетание. – У вас есть Бай Хао?
Улун Бай Хао был у нас одним из самых ходовых товаров. Этот сорт выращивали на Тайване, где каждый год маленькие жуки начинали грызть чайные листья, а те в ответ выделяли специальные вещества, чтобы отпугнуть прожорливых насекомых. Эти вещества влияют на вкус чая, делая его одновременно цветочным, фруктовым и в целом невероятным.
Я бросил взгляд на стеллаж с жестянками, но Лэндон пока не успел поставить Бай Хао на полку.
– Должен быть на складе. Если хотите, могу за ним сбегать.
Я махнул Алексис, которая сегодня занималась дегустационным баром, и попросил ее приглядеть за кассой.
– Без проблем, – кивнула она.
На складе обнаружилась пара коробок с Бай Хао, а также подпиравший стену Лэндон, который копался в телефоне.
– Эй. Что ищешь?
– Бай Хао. – Я потянулся за чаем – он стоял на верхней полке, куда Лэндон не мог добраться без стремянки, – и решил закинуть еще парочку банок в тележку, чтобы он пополнил запасы в зале.
– Понятно. – Лэндон убрал телефон в карман и выпрямился. Потом зацепился пальцами за петли для ремня у меня на джинсах и притянул к себе. Я держал коробку с чаем у него над головой, чтобы он случайно не ударился. – Ты слишком много работаешь.
– Просто решил помочь.
– Ты всегда кому-нибудь помогаешь. – Он улыбнулся. – Я это сразу заметил.
Мы с Лэндоном познакомились в мой первый день в «Роуз Сити Тиз» – мистер Эдвардс представил нас, когда показывал мне магазин, – но толком узнали друг друга только на Портлендском прайде. У «Роуз Сити» там был свой киоск с чаем, и мы наливали всем желающим малиновый отвар гибискуса со льдом.
Лэндон уже бывал на прайдах – он еще в средней школе объявил о своей бисексуальности, – но со мной это случилось впервые. Я сообщил родителям о своей ориентации всего за две недели до Портлендского прайда.
– Не бойся, – сказал мне тогда Лэндон. – Мы не кусаемся.
– Я и не боюсь. Я гей, – ответил я. – Просто раньше как-то не попадал на прайды.
– Правда? – широко улыбнулся он.
Улыбка Лэндона Эдвардса могла заставить комету сойти с орбиты и устремиться прямо к солнцу.
– Ну да.
– Круто. А я би.
– О… Круто.
Мы проговорили весь день – я прерывался только на то, чтобы сбегать за пакетами со льдом и пополнить запасы воды.
– Необязательно все делать самому, – сказал Лэндон. – Мы с Алексис поможем!
– Да я не против, – ответил я.
И Лэндон снова мне улыбнулся.
– Спасибо. Ну хоть чаю выпей и остынь слегка.
Это случилось до того, как я постригся. Тогда я ходил с шапкой темных кудрей, и летом голове под ними было отчаянно жарко.
– Ладно. Спасибо.
Лэндон потянулся поцеловать меня, а его пальцы перекочевали из-под петель ремня ко мне на поясницу. Я целовал его со сжатыми губами, но, когда он решил подключить к делу язык и начал тискать мою задницу, я отпрянул.
– Эй. Мне нужно возвращаться в зал. Я не могу…
– Что не можешь?
Сглотнув, я оглянулся на распахнутую дверь подсобки.
– Не могу работать с эрекцией.
Лэндон снова ухмыльнулся – ох уж эта самая очаровательная в мире ухмылка – и отпустил меня.
– Прости. Но мы уже давно этим не занимались.
– Знаю. – Я вспомнил, о чем мы говорили с отцом. Пытались поговорить. Сделал глубокий вдох и сказал: – Но я хотел бы немного притормозить. Ты все-таки мой первый парень.
На лице Лэндона расцвела улыбка.
– Что?
– Ты о чем?
– Ты назвал меня своим парнем.
Тревога. Тревога!
– Эм… Это ничего?
Лэндон одарил меня особенным взглядом.
Взглядом, от которого кометы слетают с орбиты и устремляются к сердцу Солнечной системы.
– Да. Все в порядке. Парень. – Он прикусил губу. – Иногда я забываю, что для тебя это все в новинку.
– Прости.
– Не нужно извиняться. Мы не будем никуда торопиться. Хорошо?
– Хорошо.
Лэндон быстро чмокнул меня в губы.
– После работы?
– После работы.
– Дарий, уделишь мне минутку?
– Конечно.
Кабинет мистера Эдвардса прятался в закутке за дегустационным залом. Две стены у него были стеклянными, две – из голого кирпича. На кирпичных висели карты регионов, где выращивали чай, фотографии (в том числе очаровательные снимки маленького Лэндона), а также стикеры со всевозможными списками. Перед каждым пунктом мистер Эдвардс рисовал маленький квадратик, чтобы иметь возможность отметить выполненное дело жирной галочкой.
– Ты у нас уже три месяца, и я хотел спросить, как тебе работа. Все нравится?
– Да! Очень. Я так много узнал.
– Это замечательно. Остальные сотрудники от тебя в восторге.
– И мне нравится с ними работать.
– А Лэндону ты особенно нравишься.
Я вспыхнул.
– Я в том смысле, что…
Мистер Эдвардс подмигнул мне.
– Ты стал важной частью нашего предприятия. И я вот что подумал. Может, пора придать твоей стажировке более официальный статус?
– То есть?
Мистер Эдвардс рассмеялся.
– То есть взять тебя на работу.
– Я думал, что сначала мне должно исполниться восемнадцать.
– Да, если в твои обязанности входит управление машинным оборудованием. Но в «Роуз Сити» ты и так делаешь гораздо больше, чем положено стажеру. А значит, должен получать зарплату.
Я подергал низ футболки и уткнулся взглядом в белые полоски на кроссовках.
– Правда?
– Правда.
И тут уж я не смог сдержать улыбку.
– Ладно.
Я загружал посудомойку после закрытия магазина, когда Лэндон подошел и обнял меня со спины.
– Папа поговорил с тобой? – спросил он.
– Ага.
– Надеюсь, ты согласился? Я сказал ему, что ты согласишься.
– Правда?
– Он вчера вечером поделился, что собирается предложить тебе работу.
Я закрыл дверцу посудомойки и повернулся к Лэндону.
– Все равно не верится.
– Почему?
Я пожал плечами.
– Не знаю.
Лэндон обвил руками мою шею.
– Ты справишься, даже не сомневайся.
– Спасибо.
Он поцеловал меня, и я поцеловал его в ответ. Потом я ткнулся носом ему в шею, и Лэндон хихикнул и вздохнул, когда я погладил его под подбородком тыльной стороной ладони.
– Мой парень, – прошептал он, и я улыбнулся ему в губы.
А Лэндон шагнул вперед, так что я оказался притиснут к посудомоечной машине. Она возмущенно пискнула, но мы не обратили внимания и продолжили целоваться. Я отводил бедра назад, чтобы не прижиматься к Лэндону и скрыть возбуждение. Ведь я сам недавно ему говорил, что не хочу торопиться.
Свет в магазине погас, и мистер Эдвардс крикнул, что пора расходиться.
Я все-таки успел еще раз поцеловать Лэндона, а он воспользовался случаем и быстро стиснул мой зад, прежде чем мы привели одежду в порядок и вышли вслед за мистером Эдвардсом через заднюю дверь.
Поездка домой на автобусе вышла довольно неловкой: мне пришлось все время держать сумку на коленях.
К моему возвращению папа уже разогрел ужин и заварил чай. Нас ждала серия из двух частей – «Невероятная причина» и «Не сдаваться», – и время поджимало.
Но я не мог сидеть спокойно и без конца прокручивал в голове события вечера.
– Дарий?
– Чего?
– Ты на меня злишься?
– Что? Нет. А почему ты спрашиваешь?
– Ты какой-то тихий сегодня. И ногой дергаешь.
Я положил руку на колено, чтобы унять дрожь, и поставил серию на паузу.
– Извини. Просто на работе столько всего случилось. Мистер Эдвардс предложил мне постоянное место.
– Но это же здорово! – Папа притянул меня к себе и поцеловал в лоб. – Я так тобой горжусь. Почему ты сразу не сказал?
– Не знаю. Наверное, не успел переварить. И еще кое-что случилось.
– Что?
Нога снова пришла в движение, но я ее остановил.
– Теперь мы с Лэндоном официально встречаемся.
Папа откинулся на спинку дивана и внимательно на меня посмотрел.
– И что ты чувствуешь по этому поводу?
– Я рад. Очень рад.
– Прекрасно. Ты этого заслуживаешь.
– Спасибо, пап.
Я запустил сериал, и мы досмотрели эпизод, а я до самого конца держал руки на коленях, потому что не мог не думать о Лэндоне.
Мне срочно требовалось уединиться и «выпустить пар».
Обычно я «выпускал пар» перед сном, а иногда и по утрам, после пробежки. Ладно, я делал это каждое утро, если быть до конца честным.
С тех пор как доктор Хоуэлл выписал мне новое лекарство, мое сексуальное желание словно переключилось с импульсного на варп-двигатель.
Интересно, у других парней тоже так?
А у Лэндона?
Еще мне не давал покоя вопрос: почему я представлял, как Лэндон ко мне прикасается, когда мастурбировал, и цепенел, когда он пытался залезть ко мне в штаны в реальной жизни.
Но это же нормально.
Да?