В среду перед школой я никак не мог унять волнение.
Во-первых, вечером мы должны были в первый раз выйти на поле в этом сезоне. И во-вторых, когда Трент Болджер увидел нас с Лэндоном, он тут же полез в телефон, а Трент очень любит распускать нелепые слухи.
Но когда я пришел в школу, никто ничего не сказал.
Или Трент пока ничего не сделал – или сделал, но всем было наплевать.
На дополнительной физподготовке – я посещал занятия вместе с Трентом и парой ребят из сборной по соккеру – мне показалось, что верно последнее. Трент был очевидно раздосадован тем, что его усилия по распространению сплетен пропали даром. Он продолжал сердито таращиться на меня, пока я здоровался с Джейденом и Гейбом, двумя выпускниками из нашей команды.
– Ты как, нормально, Дарий? – спросил Гейб. Наш нападающий был темнокожим и самым низкорослым в школьной сборной, но бегал быстрее всех, кого я знал.
– Слегка нервничаю.
– Не стоит. Все будет в порядке, – сказал Джейден. Он был Частичным корейцем – когда я впервые его так назвал, Джейден очень смеялся, а потом сам взял эту фразу на вооружение – и высоким, пусть и не таким, как мы с Чипом. Он играл в середине поля.
– Спасибо.
Гейб покосился на Трента и понизил голос:
– Ты в курсе, что Трент треплется направо и налево о том, что вчера видел тебя с парнем?
– Даже не сомневался, что он именно так и поступит.
– Так что, у тебя теперь есть бойфренд? – ухмыльнулся Гейб.
– Может быть. Пока не знаю. Мы просто зависаем вместе.
– А мы его знаем?
– Вряд ли. Он учится в частной школе в Ванкувере.
– Круто. Ты же не против, что теперь все о нем знают?
– Да нет.
– Вот и хорошо. Если что, мы тебя прикроем, ты только скажи.
Я не знал, как на это реагировать.
До сих пор не привык, что кто-то в школе был готов меня прикрыть.
– Спасибо.
– Разбейтесь на пары, начнем с приседаний со штангой, – сказал тренер Уинфилд. – Большой вес не берите. Десять повторов. Держать по три секунды.
Я подавил стон. Приседания в целом были ужасны, но приседания со штангой и трехсекундным удержанием внизу воистину были преступлением против человечества.
Утешало лишь то, что они шли на пользу моей заднице.
Несложно было догадаться, что тренер Уинфилд был тренером по американскому футболу: если речь шла об этом виде спорта, на физподготовке занимались растяжкой, бегом и прочими видами «активного восстановления». Но на соккер этот подход не распространялся.
Я объединился с Джейденом, потому что мы могли использовать стойку одной высоты, а Гейб встал рядом и работал с Трентом.
Сложно сказать, кого из них такой расклад сделал более несчастным.
Справедливости ради надо отметить, что Трент Болджер в последние дни вообще редко выглядел счастливым. Я всегда был его Мишенью Номер Один, но все изменилось с тех пор, как я подружился с Чипом и вошел в сборную. Теперь за меня было кому вступиться.
Трент все никак не мог найти новый объект для издевательств. Он упорно не оставлял попыток меня довести, но пока так и не преуспел.
В галактике старшей школы «Чейпел-Хилл» произошел серьезный гравитационный сдвиг, вот только Трент до сих пор пользовался старыми звездными картами.
Мне было его почти жаль.
Почти.
– Хватит пялиться на мою задницу, Дырий, – пробубнил Трент, когда тренер Уинфилд отошел на безопасное расстояние.
– Тогда сдвинь ее отсюда, – сказал Гейб. – Мне тоже нужно тренироваться.
Я смог сдержать смех, но не улыбку. Да уж, Трент понятия не имел, как действовать в новой парадигме.
А еще к горлу подступил комок.
Приятно, что Гейб встал на мою защиту.
Приятно, что у меня теперь есть команда.
В дни матчей по соккеру школа «Чейпел-Хилл» бурлила далеко не так активно, как в преддверии матчей по американскому футболу, но меня это ничуть не задевало. Ребятам из команды по американскому футболу приходилось целый день расхаживать в форме, девушкам из группы поддержки – тоже, для игроков устраивали духоподъемные собрания и даже меняли расписание уроков.
Нам духоподъемных собраний не полагалось. Так что в день первого матча я, как обычно, отсидел четыре пары и пошел на велосипедную стоянку, чтобы встретиться с Чипом.
Пока мы торчали в классе, небо затянули серые облака. Я натянул капюшон поглубже, чтобы защититься от холодных капель, которые тихо выстукивали мерный ритм по моему затылку.
Пока я отстегивал велосипед от стойки, Чип спустился со школьного крыльца; его ключи болтались на карабине, прицепленном к сумке с учебниками. Он таскал с собой штук десять ключей, хотя пользовался только двумя. Остальные – например, потемневшую отмычку, которая выглядела так, будто ее изготовили в восемнадцатом веке, – Чип нашел в разных местах и добавил к связке «чисто для красоты».
– Извини. Мне нужно было кое-что уточнить у мистера Гирка по поводу домашки, но мы почему-то начали обсуждать Германию и экономику Евросоюза. Даже не знаю, как так получилось.
– В этом весь мистер Гирк. Ладно, поехали. Нужно поторопиться, если хотим, чтобы нам достался Хороший Столик.
Я перекинул сумку на спину и затянул ремень, а Чип тем временем отстегнул велосипед и надел шлем.
Мы направлялись в «Чертоги разума» – маленькую кофейню примерно в миле от школы «Чейпел-Хилл», в противоположной стороне от моего дома. Там с трудом помещалось десять человек, поэтому нужно было правильно рассчитать время, чтобы занять столик.
Я был категорически против того, чтобы пить кофе, но мне нравился запах жаровни, которую практически никогда не выключали. И мне нравилось, как тепло жаровни согревало кофейню, особенно в дождливые дни. А ненавязчивый фоновый шум помогал сосредоточиться на учебе.
Но лучше всего было то, что в «Чертогах разума» наливали чай из «Роуз Сити». Возле нашей школы больше нигде не заваривали достойный чай – если, конечно, не принесешь его с собой.
(Я-то, конечно, всегда носил с собой чай, но приятно было для разнообразия расслабиться.)
Я занял очередь, а Чип тем временем устремился к Хорошему Столику: длинному отполированному столу из красного дерева, придвинутому к стене. С одной стороны к нему прилагалась скамейка, с другой выстроились разномастные стулья с красными подушками. На один Чип сел, а на второй бросил свою сумку, чтобы занять мне место.
Я заказал Алишань (изумительный китайский улун) для себя и мокко для Чипа, а еще прихватил пару салфеток, чтобы протереть Хороший Столик перед тем, как мы займемся домашкой.
– Что у тебя сегодня? – спросил Чип, когда я вытащил из сумки планшет.
– Алгебра. Продвинутый курс.
– Хуже не придумаешь.
– И то правда.
Чип кивнул и пригубил мокко. Затем достал свой планшет, сунул в уши наушники и приступил к работе.
Вот какое дело: я до сих пор не могу толком объяснить, как так получилось, что мы с Циприаном Кузумано пару раз в неделю зависали в «Чертогах разума» и делали домашку. Да что там, я даже не могу объяснить, как мы стали друзьями.
Все годы, что мы учились в школе, Чип изводил меня не меньше, чем Трент. Но после того, как я вернулся из Ирана, что-то изменилось. Чип вдруг стал дружелюбным, начал здороваться со мной в коридорах. На тренировках мы держались вместе, а после уроков ехали домой на велосипедах – Чип жил в том же районе, что и я, – по пути обсуждая футбол, домашние задания и всякую ерунду.
Как-то после тренировки выяснилось, что нам обоим нужно написать эссе по американской литературе. И Чип спросил, не хочу ли я поработать сообща, а я предложил сделать это в «Чертогах разума», и так зародилось нечто вроде традиции.
И мне вроде как нравилось тусоваться и делать домашку с Чипом.
Не знаю почему, но нравилось.
Это же нормально.
Так?
В шесть вечера мы вернулись в школу и зашли в раздевалку.
У меня в животе будто ворочалась маленькая нейтронная звезда.
Чип сжал мое плечо.
– Ты как, нормально?
Я кивнул и потер ладонью затылок.
До сих пор не привык к колючему ежику волос. Но на ощупь мне нравилось.
Как-то даже расслабляло.
– Ты аж зеленый.
– Просто нервничаю.
Чип поглядел на меня с ухмылкой.
– У тебя все получится.
– Спасибо.
Я переоделся в форму – для домашних матчей полагалась красно-черная – и сел на скамейку, чтобы зашнуровать бутсы.
Гейб встал передо мной и стянул через голову свитер. Я старался не сводить глаз с бутс, потому что Гейб был довольно привлекательным – подтянутый живот, темная кожа, легкий пушок волос над поясом – и это слегка отвлекало.
К тому же я встречался с Лэндоном, поэтому заглядываться на других парней было неправильно. Верно?
– Твой парень придет на игру?
У меня покраснели щеки.
– Лэндон? Нет, он репетирует со своей группой. Но родители придут. И сестра.
– Старшая или младшая?
– Младшая. Ей девять.
– Понятно. – Гейб сел рядом и тоже начал шнуровать бутсы. Я встал, потянулся и на секунду отвернулся, чтобы проверить, хорошо ли сели компрессионные шорты.
Раздражение и натертости – это вам не шутки.
– Готов?
– Готов.