ОНА
Слава богу, не перелом, а растяжение, как заявила универская медсестра! Значит, в больницу не надо, отлежусь, и обойдусь уколами и мазью. Хоть что-то хорошее, для так неудачно начавшегося первого учебного дня!
Демидов решил сам отвезти меня домой, и сам, на руках, тащил до джипа. Я категорически против – не на глазах же коллег и студентов! Негоже афишировать наши отношения! Но Стёпке все равно – отнес, и бережно посадил на заднее сиденье.
Кладу пострадавшую, туго затянутую бинтом щиколотку на сидушку. Невыносимая ломота, пронзавшая ногу в первые минуты травмы, отступила. Боли нет совсем, если не шевелить конечностью.
– Полина, что произошло? Что тебя испугало? – спрашивает Демидов.
– Ничего не случилось, просто споткнулась! – быстро отвечаю.
Не нужно ему знать!
– Но я видел твое лицо! – настаивает Степан – Словно привидение обнаружила!
Ловлю Стёпин взгляд в зеркале заднего вида – внимательный, строгий, без обычной теплоты, обращенной на меня. Сердце ёкает – Демидов догадывается?
– Ошибаешься! – опровергаю спокойным тоном – Поняла, что падаю, вот и стало страшно!
Степан продолжает сверлить меня глазами, я вскрикиваю, и морщусь – будто бы, больно ноге. Действует – Демидов спохватывается, бормочет:
– Трясет? Извини! Слишком быстро еду!
Сбавляет скорость, и сосредотачивается на дороге.
А я снова, в который раз, гоняю увиденное в холле универа в своей памяти, пытаясь найти ответ – что это было? Бред больного воображения, или мистика? Ибо узнала парня, с которым разговаривал Степан. Парня, который был моей первой любовью, и погиб десять лет назад на моих глазах…
Понимаю – скорее всего, это игра разума. Потому что, если Максим Финли тогда выжил, и просто исчез, скрылся, то он не может выглядеть, как в то время – должен повзрослеть, измениться. А он точно такой, как в моей памяти. Высокий, кажущийся излишне худым из-за роста; с длинными, до плеч, темными волосами, падающими на лоб романтичными прядями, которые делают его похожим на сказочного принца; с бледным тонким лицом и прямым красивым носом с легкой горбинкой; с чувственными губами, искривленными в надменной усмешке…
Самое необычное, что было в Максе Финли – серо-голубые глаза, которые издали казались черными, словно наполненными тьмой. Эти очи будто принадлежали не двадцатилетнему юноше, а много пожившему, и много повидавшему старику – они отражали усталость и скуку…
Цвет и выражение глаз сегодняшнего парня я рассмотреть не могла – далековато. Но, одет похожий на Максима незнакомец также, как и Финли десять лет назад – в расстегнутый темный плащ до колена, и тонкий черный свитер, который я скорее угадала, вспомнила, чем увидела, потому что он почти весь скрыт небрежно намотанным на шею светлым широким шарфом – как и у Макса в те времена. Даже манера стоять – расслабленно, засунув руки в карманы, с ленивым высокомерием глядя на собеседника – совпадала!
Бред, или мистика? С прошлым, МОИМ Максом также было связано много странного. Тогда я тоже думала, что у меня шизофрения… И не только я – меня даже лечили, чего Демидову знать уж никак не нужно!
Размышления прерывает Степан:
– Жалко, что знакомство с родителями придется отменить!
– Нет! – восклицаю – Я смогу! Чуть хромаю, но это не повод отказываться от встречи! Нога уже не болит совершенно!
И в подтверждение своих слов шевелю конечностью. Ее пронизывает резкая боль, но я не показываю вида. Встречу нельзя откладывать! Неизвестно, когда эти занятые люди выкроют время в следующий раз! А без знакомства с ними наша с Демидовым свадьба не состоится!
– Ну раз ты настаиваешь… – соглашается Степан.
Все же, Демидов немного странный… Властный и грозный с подчиненными, со мной он словно послушная ласковая собачка. В некоторых вопросах Степан сущий подкаблучник, и часто уступает, выполняя мои просьбы. И это хорошо! Мой будущий муж идеален!
ОН
Почти триста лет я возвращаюсь, снова и снова, в этот город, что бы прийти на мост, известный в народе, как Лизин. Люди думают, что называется он в честь героини известной оперы, но это не так. На самом деле, мост носит имя моей Лизы.
Облокачиваюсь на гранитный парапет, и смотрю на реку. Что хочу там увидеть? Даже не знаю наверняка, покоится ли моя любимая под мостом. Тогда, в начале сентября 1823 года Мара не позволила мне нырнуть, и проверить. Да я и сам не очень рвался опускаться в холодную воду. Упавшую в реку девушку так и не нашли… В любом случае, если тело утопленницы и было здесь, на дне, за прошедшие столетия от него ничего не осталось. И я зря вглядываюсь в темные воды – Лизы там нет.
Слышу сигнал автомобиля – Мара прибыла довольно быстро. И с пафосом – дверь лаково поблескивающего лимузина мне открывает водитель, Серджио, поспешивший для этого выйти из машины. Он меня узнает и приветственно кланяется, я отвечаю коротким кивком. Захожу в просторное полутемное нутро машины, наполненное запахом духов – знакомым, но давно позабытым ароматом. Усаживаюсь на сиденье, и только после этого произношу:
– Добрый вечер, сударыня!
Графиня Мария Манчини, сидящая напротив меня, не одна – ее ладонь по хозяйски лежит на колене молодого, видимо недавно обращенного, смазливого вампира.
– Зачем явился, Финли? – ворчливо спрашивает Мара. Отвечаю:
– Не из-за тебя! – и добавляю – Не скучал, если что!
– И правильно! – кивает Мара, нисколько не обидевшись, и смотрит нежным взглядом на своего спутника, что бы показать, если я еще не понял – ее сердце и постель заняты! Древняя вампирша не хочет, что бы в ее спокойной жизни возникли проблемы из-за бывшего любовника, с которым она не виделась лет сто.
Рассматриваю нынешнего. Блондин, прическа которого кажется небрежной, наряженый в какие-то лохмотья. Понятно – его образ создан Марой, и должен означать, что красавчик является творческой личностью. Это в ее стиле!
Перевожу взгляд на графиню. Тоже одета странно – в черную кружевную сорочку, почти не скрывающую ее шикарное тело, и длинный просторный … халат? Плащ? Не разбираюсь я в современных женских нарядах! Внешне Мара не изменилась – эта белокожая и кареглазая брюнетка все такая же молодая и красивая, . И духи те же, с тяжелым горьковатым ароматом розы.
– Да, это он, Даниэль Грачик! – кивает Манчини, заметив, что рассматриваю блондина. Она уверена – я знаю, кто такой ее протеже.
– Очень приятно мне! – отвечаю насмешливо.
– Ну да… – недовольно хмурится Мара – Забыла! Ты же не интересуешься жизнью людей. Наверное, и телевизор не смотришь, и в интернете не бываешь… Застрял в девятнадцатом веке!
И добавляет с гордостью, глядя любовника по коленке:
– Даниэль известный певец! Звезда!
Не реагирую – мне все равно.
Мара берет лежащий на сиденье телефон, и включает музыку. Если это можно назвать музыкой – басы больно бьют по моему чувствительному слуху, а слова песни, которые бормочет голос – непонятно, мужской или женский – не разобрать вообще.
Морщусь, и Манчини, заметив это, вырубает какофонию.
– А это Максимилиан Финли. Ему триста! – сухо представляет она меня своему миньону – недовольна, что не восхищаюсь кумиром. Тот презрительно кривит губы, и отворачивается – типа, в окно глазеет. Нагле-ец! Рожи корчит старшему!
– Зачем ты прибыл в Город? Или, опять решил возобновить паломничество на Лизин Мостик? – спрашивает графиня.
Не люблю, когда она затрагивает мое личное, да еще и потешается над этим. Сдержанно отвечаю:
– По делам!
Мара достает из сумочки пачку сигарет, вытаскивает одну, и вставляет в черный, с красными прожилками мундштук.
– Не кури здесь, пожалуйста! – почти умоляю, ибо понимаю, что в столь небольшом пространстве салона, даже при открытых окнах, буду задыхаться. Хватит с меня и графининых духов!
– Тебе здесь не рады, Финли! – строго произносит Манчини, вертя мундштук в пальцах, но не закуривая – Следом за тобой явится Инквизитор!
– Он все еще жив? – поднимаю я бровь – Уже должен околеть, от старости.
Мара продолжает недовольно хмурится.
– Задержусь на несколько дней, поэтому, мне нужно разрешение на убийство. Питаться надо! – сообщаю, как ни в чем не бывало.
– Питаться? – повторяет Мара, и интересуется – Но зачем для этого убивать?
Объясняю:
– Сладкая кровь!
– Понятно! – кивает графиня, немного огорченно добавляет – Мне давно не попадалась! Люди совсем испортились! Алкоголь, наркотики! И жрут что попало, всякую химию!
И спрашивает:
– Это же девушка? Где ты ее нашел? В глухой деревне?
Киваю:
– Девушка! А нашел здесь!
Даже не задумывался – как в большом городе мог появиться человек со столь чистой кровью?
– Кстати, Мара, забыл сказать – шикарно выглядишь! – добавляю, и снова спрашиваю – Дашь разрешение, красотка?
Графиня раздумывает, продолжая крутить мундштук. О чем? Жалко ей, что ли? Знает же, что я не маньяк, и беспредельничать, оставляя за собой горы трупов, не стану. Осторожен, соблюдаю и Закон, и Договор. Что же до Инквизитора – обычно успеваю исчезнуть до его появления. Видимо, Манчини решила повыделываться, напомнить свое положение Главы вампиров Города, и мою зависимость от нее, из-за этого.
– Дам! – наконец, произносит она – В память о былой дружбе. Вернусь домой, и напишу. Но, не сейчас!
– Почему? – хмурюсь я.
– Мы едем на пати, и опаздывать не хочу! Кстати, там будет почти весь бомонд Города! Музыканты, актеры, блогеры…Хочешь с нами? Правда, ресторан, где проходит веселье, принадлежат оборотням… Но что поделать! Место не я выбирала!
Не хочу на некое пати, но отпускать Мару нельзя – если не стоять у нее над душой, она не сделает, что обещала! Соглашаюсь.
– Ты без машины? – уточняет Манчина.
– И без жилья. Только сегодня прилетел. Могу я у тебя остановиться?
Как и большинство вампиров, предпочитаю одиночество. Но, пока не получу разрешение, надо быть рядом с Марой. Поэтому и привираю, что жить негде, хотя имею в Городе квартиру – о ней Манчини не знает.
Моя просьба не нравится юному звездуну – он сердито зыркает. Ревнует, что ли?
– Ну, живи! – бросает мне графиня, и, взглянув на парня, кладет свою ладонь на его руку.
Грачик ее скидывает, и демонстративно отворачивается. Мара смеется, поглаживая любовника по плечу. Парень снова стряхивает руку. Однако, интересные отношения! Любопытно будет понаблюдать!
Графиня потягивается, словно кошка, томно мурлыкает:
– Надо выпить, перед вечеринкой!
И они с Даниэлем смотрят в окно лимузина, выискивая жертву.
На улице сумерки, и проносящиеся мимо дома сверкают рекламой, словно новогодние елки. Мелькают и люди, спешащие по своим делам, или праздно шатающиеся – вечер время развлечений. Гуляют без опасений, ибо не знают, что на них ведется охота. Нам, вампирам, темнота не помеха, да и где найдешь ее в большом городе, где все освещено фонарями и рекламой? Даже слишком освещено. По мне, осенние дни в Городе темнее, чем ночи.
Наконец, молодой вскрикивает:
– Вот эта!
И показывает пальцем.
– Я хотела парня! – разочарованно произносит графиня.
– А я хочу ее! – упрямо повторяет Грачик.
Мара вздыхает, и видимо отдает мысленный приказ Серджио – лимузин движется обратно, задним ходом, и замирает возле автобусной остановки.
Графиня выглядывает в открытую дверь, и произносит:
– Кому на Университетскую – можем подвезти!
Расчет Мары прост – автобусы, и маршрутки в Городе ходят не так часто, как хотелось бы людям, с этим проблемы. Даже внушение использовать не приходится – всегда найдутся желающие добраться до нужного места побыстрее, если подвезти предлагает милая, неопасная женщина. А Университетская – понятно по названию. Там расположены высшие учебные заведения, и туда спешат, в основном, молодые, чья кровь намного вкуснее. К тому же, и кусать молодых приятнее…
Девушка, которую Грачик заметил на остановке, заходит в лимузин не одна, а с подругой – с бонусом, так сказать. Не знаю, какую из них вампир пожелал выпить, блондинку или брюнетку – обе молоденькие и хорошенькие.
Красотки усаживаются на сиденье, хихикая, и кокетливо, с интересом, на меня посматривая – я сижу один, а Дениэль и Мара, понятное дело, пара.
Лимузин отъезжает от остановки, и, довольно медленно, движется к району, нужному девушкам.
– Сколько с нас за проезд? – спрашивает брюнетка.
– Спите! – велит им графиня, и они, почти мгновенно, отключаются.
Грачик бросается к блондинке, и впивается ей в шею. Девушка не просыпается, только страдальчески морщится во сне. Мара наклоняется с другой стороны, и тоже присасывается к горлу жертвы. Теперь блондинка реагирует по другому – она стонет, но от удовольствия. Ибо нет ничего приятнее, чем укус вампира – если он хочет доставит наслаждение жертве. Мара, как и большинство "аристократов ночи", так и делает, Дениэль, похоже, нет.
Мне остается брюнетка, и я припадаю к ее шее. Теплая, живая, солоноватая, но кажущая сладкой влага наполняет рот, вызывая опьяняющее блаженство. Чувствую как, вместе с кровью, жизнь этого юного существа скользит по моим венам, наполняя энергией, и, собственно, огнем этой жизни.
В затуманенном наслаждением мозгу мелькают кусочки приятных воспоминаний брюнетки… Узнаю, что ее зовут Ксения… Сладкая эйфория разливается по телу, добавляя к душевному удовольствию сексуальное возбуждение. Я почти люблю эту девушку, и хочу, что бы и ей было хорошо… Замедляюсь, пью небольшими глотками, глотаю не сразу – держу горячий напиток во рту, словно хорошее вино, наслаждаясь ароматом и вкусом…
Чувствую, что моя возлюбленная озябла, пока стояла на остановке, и дарую ей тепло и солнце: представляю, и показываю берег моря, где мы, совершенно обнаженные, сидим у кромки воды, под жаркими лучами солнца, и жадно целуемся. Теплые, почти горячие волны накатывают на песок, и на наши тела, обнимая их мягкими мокрыми лапами. Мои ладони порхают по шелковой коже девушки, касаются упругих холмиков грудей, задевают пальцами маленькие розовые соски… Ксения стонет, и дрожит. Моя рука скользит вниз, и проникает во влажную темноту между бедер красавицы. Стоны девушки становятся криками, она выгибается, подставляясь под пальцы, и позволяя делать все, что пожелаю. А ее ладонь ложится на член, сжимает его, и двигает нежную кожицу… С моих губ, нежно охвативших ранку на шее Ксении, тоже летят стоны. Нахожу пальцами в мокром лоне чувствительную бусинку, и двигаю ее, в такт своим глоткам… Возбуждение девушки достигает апогея, и она кончает мне в ладонь, вскрикивая, и сотрясаясь телом…
На самом деле, я до нее даже не дотронулся, только клыками и губами до нежного горла. Все остальное – морок, фантазия, транслируемая мною моей жертве, от которого ей хорошо аж до оргазма…
Отваливаюсь с неохотой – высшее наслаждения вампир испытывает, когда жертва умирает под его зубами, и в его объятиях. Получить всю жизнь, всю энергию, и все душу человека вместе с последними каплями – это блаженство! Только тогда приходит насыщение, которое продлится довольно долго. Сейчас же все по другому – опьянение проходит, оставляя чувство неудолетворенности, а голод притупляется совсем ненадолго. Но, часто убивать нельзя, и нужно сдерживаться.
Мара и ее миньон тоже утолили жажду – тоже не до конца, всего лишь приглушили – и сели на свои места.
– Просыпайтесь, ваша остановка! – произносит графиня, и девушки открывают глаза.
– Ой, я задремала! – недоуменно произносит блондинка, потирая шею – то место, где побывали клыки Грачика. Крови, ранок, или каких-либо следов уже не осталось – ускоренная регенерация из-за слюны вампира. А боль, видимо, еще не прошла. Девушка недоуменно, испуганно глядит на Дени – ей снился кошмар с его участием.
Обе девушки вопросительно смотрят, ища ответа на странное происшествие, но мы молчим, и ждем, когда они свалят. Лимузин стоит с открытой дверью… Вожделение и возбуждение прошло, мимолетные возлюбленные вызывают у нас раздражение.
Они выходят, мы уезжаем. Девушки, какое-то время, будут находится в замешательстве, и легкой эйфории. Они помнят лишь то, что уснули… Ксении было хорошо, и грезились приятные, чужие, эротические сны. А блондинке кошмары.