ОНА
Говорю Степану, что домой доберусь сама, так как мне надо заехать к психологу. Стёпа не возражает, потому что занят, и отвезти меня, в данную минуту, не может. Вызываю такси. Про визиты к Луизе не скрываю – посещение психолога, в наше время, дело обычное, нужное, и модное. А вот о проблемах, из-за которых хожу к доктору уже десять лет, Демидову знать не надо.
…Открываю незаметную дверь, со столь же неприметной вывеской "Центр психологической помощи", и оказываюсь в уютном кабинете, наполненном неярким мягким светом, и легким запахом кофе. Сажусь на мягкий уютный плюшевый (может и не плюшевый, но мне он кажется таким) диванчик, беру в ладони изящную чашку с ароматным напитком, и рассказываю, что со мной случилось вчера, и продолжилось сегодня – о появлении призрака из прошлого.
Луиза распологается не напротив, а чуть в стороне, утопая в полумраке так, что видно лишь светлое пятно ее лица. Только эта женщина знает мои проблемы, загоны, и страхи. Только ей говорю все. Ну, почти все… Она теперь не принимает (поэтому и вывеска такая незаметная – новые пациенты доктору не нужны), лишь давних постоянных клиентов, в числе которых и я.
Когда заканчиваю, мне уже легче – нужно было выговариться, поведать о случившимся. Тяжело все держать в себе, страдать и сомневаться, не понимая, что происходит, в одиночестве.
Луиза спрашивает о том, что, казалось бы, не имеет отношения к произошедшему:
– Ты не рассказала своему жениху?
– Нет, конечно! Что бы он счел меня сумасшедшей? И отправил лечиться, или вообще, бросил? И с работы выгонят!
– Мы с тобой обсуждали это! – произносит психолог.
Голос Луизы тих, мягок, и словно обволакивает… Плюшевый уютный голос.
– Между близкими людьми не должно быть ТАКИХ секретов! – добавляет она.
– Обсуждали, но Вы знаете мое мнение. Некоторый тайны таковыми и должны остаться!
Психолог молчит, и я пытаюсь объяснить:
– Да, сейчас общество более лояльно к НЕПОХОЖИМ, иным. Но они все равно фрики, которых просто не обижают, или подчеркнуто обласкивают. Я вижу это даже среди своих студентов. Лицемерие, потому что в душе, не в открытую, такими брезгают… И это только фрики! А какое отношение к сумасшедшим? Они не входят в список тех, кого нельзя обижать… Их презирают, их бояться, их запирают в больницы, где они лишены любых прав! Положение душевнобольных хуже, чем преступников!
– Но ты не больна! – замечает Луиза – Мы выяснили это еще десять лет назад!
– Ну да, выяснили! – грустно говорю я – Я могу видеть то, что другие не видят… Призраков, к примеру.
– В темном мире существуют не только призраки, если судить по книгам и фильмам! – замечает психолог – Возможно допустить, к примеру, что твой Максим – вампир?
– Это ли не сумасшествие? – восклицаю с горечью – Видеть вампиров, привидений… Кого там еще? Зомби? Инопланетян?
– То есть, ты скорее поверишь в свою душевную болезнь, чем в темных? – спрашивает Луиза.
– Не хочу верить в потустороннее! Это страшно! Лучше пусть буду больная дура! И никому об этом не стану рассказывать!
Мы замолкаем. Обнаруживаю, что моя чашка пуста – не заметила, как все выпила, увлекшись рассказом.
– Еще кофе? – спрашивает Луиза.
Отрицательно качаю головой.
– Все же, тебе нужно расспросить Степана о новеньком! – произносит психолог – Они же общались, по твоим словам!
– О чем могут говорить декан и студент? – усмехаюсь, задумываюсь, и добавляю – Степан его отчитывал, судя по выражению лица. Обычное дело для декана. Но я спрошу, да!
Луиза кивает, и интересуется:
– Как у вас с дела? Ты поговорила с ним, с женихом, насчет грубости в сексе? Натиск, покусывания… Вы обсудили?
– Пока нет… – вздыхаю – Мне же…тоже хорошо, не смотря на некоторые…неудобства.
– Возможно, могло бы быть лучше! – замечает психолог.
– Возможно! – соглашаюсь, и добавляю – У Стёпы тоже есть секрет, который мне поведает его мама в эту субботу! Боюсь даже представить, что это! Травма детская, а?
Луиза никак не реагирует на мое предположение.
– Вот повод, что бы и тебе все рассказать! – говорит она – Тайна за тайну! Но не матери, а самому Степану. Думаю, вам стоит объясниться до субботы. Что бы не шокировать друг друга неожиданными признаниями.
– Наверное, Вы правы! – соглашаюсь, уверенная, что ничего Степе не расскажу. По крайней мере, пока не узнаю его секрет.
Мы с Луизой опять молчим. Кошусь на часы, висящие на стене – старинные, в деревянном корпусе. Время моего сеанса подходит к концу. Спрашиваю:
– А если серьезно, без вампиров и призраков, что Вы думаете обо всем этом?
– Как помнишь, – произносит психолог – десять лет назад мы с тобой пришли к выводу, что Максима ты придумала. Хотелось любви прекрасного принца, вот и выдумала. Именно такого – принца! И это не болезнь, не сумасшествие, просто сильно развитое воображение. И гибель Максима объяснима – ты решила уничтожить эту бесплодную, безответную, нереальную любовь. Твое подсознание знало, что парня не существует, и решило избавиться от морока таким жестоким способом.
– Я с Вами согласилась, успокоилась, забыла… Даже смирилась с тем, что убила человека, своим хотением, своим разумом. Пусть и воображаемого! А теперь? Он опять явился!
– Ты уже не помнишь, как выглядел твой Максим. Увидев похожего, ты решила, что это он.
– А имя? Максим Финли в России не так уж распространенное сочетание! Не Саша Петров, какой-нибудь!
– Тоже объяснимо! Ты забыла его имя и фамилию, но думаешь, что помнишь, как его звали. Вполне возможно, что тот, выдуманный юноша, вовсе не был Финли!
– А Вы? Вы не помните?
– Нет! Я же не записываю ничего о наших сеансах. По твоей просьбе!
– Ну да… – вздыхаю я.
Луиза тоже смотрит на часы. Время вышло.
– Есть две версии! – резюмирует психолог – Первая – ты особенная, и можешь видеть то, чего не видят другие. И вторая – у тебя очень богатое воображение. Тебе выбирать, какая из них верная!
Выходя от Луизы думаю, что она тоже не стареет. И не хочет, что бы это замечали – сидит в полумраке. Возможно, ее я тоже выдумала.
Такси не вызываю, потому что нахожусь рядом с мостом, с которого, десять лет назад, спрыгнул воображаемый Макс. Которого заставил это сделать мой разум. Известная фраза, неизвестно кем сказанная – "Преступника тянет на место преступления" – в моем случае подтверждается. И я иду к мосту.
ОН
Я уже проверял – десять лет назад разыграл самоубийство на глазах очумевших прохожих, спрыгнув с моста вместе с одной девушкой, вернее, новообращенной вампиршей… Ее признали пропавшей без вести (что и было нужно), и, вроде как, ищут до сих пор. Меня сочли неизвестным, тоже пропавшим.
Наших "тел" в воде и не могло быть…
Помню – ледяная вода захватила и понесла, поволокла под мост… При падении мы держались за руки, но сразу распались, потерялись… Я не сопротивлялся, позволяя течению нести тело естественным путем, довольно быстро оказался далеко, и вылез на берег, прекратив эксперимент – холодно до жути! Сентябрь же, не лето!
Однако понял, что и Лизу течение могло увлечь черт знает куда. Она могла выжить. А могла камнем на дно, сразу здесь, у моста – именно так случилось с вампиршей, по ее словам.
Залезаю на перила, хотя больше в воду не собираюсь, и стою на них в полный рост, вглядываясь в реку. Я одет – барахло подсохло – но это не важно, ибо прохожие, которых в вечерние часы не мало, спешащие по каменному телу моста, меня не видят.
Что думала девушка, чью внешность я почти забыл, когда глядела в темные воды? Что чувствовала, стоя на парапете, так же, как я сейчас? Мучают вопросы – Лиза боролась? Или желала умереть, не сопротивлялась? Кто ее столкнул? Или так напугал, что она отшатнулась, и упала? Хотя, это маловероятно, парапет слишком высокий… Или она сама, добровольно и осознанно? Виноват ли в трагедии я? Или Лиза не искала смерти, и никто ее не толкал, и никто не виноват?. Разыграла, как и я…Стала вампиром, как и я… Но почему тогда не осталась со мной? Почему исчезла, скрылась, спряталась от меня? Где она теперь? Как найти?
Нет ответов! Нет…
– Максим! – душераздирающий вопль, из-за которого, от неожиданности, я едва не сверзился в реку. Удерживаюсь, взмахнув руками, и ошарашенно оглядываюсь – кто меня видит, знает по имени, да еще и пребывает в истерике?