За завтраком Ссадаши умудрился опрокинуть на себя тарелку с кашей, травяной отвар и какое-то очень липкое пирожное сомнительно-коричневого цвета. Прекрасный нежно-зелёный шёлк был изгажен. Новая охранница хотела прийти ему на помощь, но Ссадаши вцепился в Шширара и заявил, что ему нужно переодеться. И потащил охранника в собственную спальню. Дейна, конечно же, попыталась пройти следом, пришлось разыграть скромность и вытурить её в гостиную.
– Кто это? – едва разжимая губы, прошипел Ссадаши, надвигаясь на Шширара. Отступать тому особо было некуда, несмотря на впечатляющие размеры спальни: большую её часть занимала гигантская перина, чтобы наг мог вольготно расположиться на ней вместе с хвостом, вытянув его хоть вдоль, хоть поперёк.
Шширар заведовал личной охраной наагалея и обычно, прибывая на новое место, выяснял всё, что мог, о его обитателях. Хранительница принцессы Дерры его заинтересовала, но не так сильно, чтобы в первый же день отряжать нагов рыть на неё сведения.
– Человек, – вполголоса отозвался Шширар, не опасаясь, что девушка их услышит. – Дочь графа Аррекса. Про неё много при дворе говорят, главным образом, из-за того, что она молодчиков из аристократии с лестницы спускает и в окна выпихивает.
– А Аррексы разве выбились в графы не из-за богатства? – Ссадаши сморщил нос. Давриданские аристократические рода он знал не очень хорошо. – Они ж скотоводы, а не воины.
Шширар пожал плечами.
– У неё мать рано скончалась, отец якобы не знал, что с детьми делать, и позволил брату жены забрать их на воспитание. Что за брат, я ещё не знаю.
Но теперь узнает.
Наагалей раздражённо взмахнул хвостом.
– Не понимаю я этих людей! Что значит, не знает, что с детьми делать? Даже наагашейд разобрался в первые две недели после рождения первенца. А как она при принцессе оказалась? Благородные девушки в телохранителях… Что-то новенькое для императорского двора.
– Придворные говорят, что у неё плохие отношения с отцом. Пару лет назад без позволения батюшки выскочила замуж за какого-то голодранца, а затем очень быстро овдовела. Кто-то уверен, что отец руку приложил. Скандал страшный… Вы и сами знаете людские обычаи. На семье Аррекс пятно позора, троюродная сестра едва смогла замуж выйти. И то потому, что жених её сильно любил и на выходки родни не посмотрел. Как госпожа Дейна завела знакомство с принцессой и у неё в услужении оказалась… – Шширар замялся. – Ну, я не выяснял.
– Так выясни, – с нажимом прошипел Ссадаши.
Видеть господина в таком взвинченном состоянии было слегка непривычно. Обычно все вокруг нервничают, а господин наслаждается суматохой.
Наагалей раздражённо похлопал хвостом по полу, косясь на запертую дверь. Подсобил император с подарочком. Надо отдать должное, впечатлил. Но не он первый додумывался подсунуть ему соглядатая, а Ссадаши мало смущали чужие глаза. Правду, женщину ему в охранницы ещё не отряжали. Только песчаники как-то сделали милость и подослали двух премилых дев, но не в охрану, не в охрану…
– Как-то она непонятно ведёт себя…
Ссадаши напрягало, что он не мог понять истинное отношение хранительницы к нему.
Он обладал потрясающим чутьём, почти даром, из-за которого его, кстати, и называли Устами наагашейдисы. Наагалей отличался потрясающим пониманием, порой его обвиняли в чтении мыслей. Сам Ссадаши затруднялся объяснить, как ему удаётся угадывать чужие помыслы и, если честно, старался не задумываться.
Но Дейну не получалось раскусить с ходу, и из-за этого наагалей ощущал лёгкую тревогу. Подобную же тревогу он чувствовал когда-то давно, когда общался с членами семьи: родителей и братьев ему тоже долгое время не удавалось понять.
– Тебе не показалось, что я ей не понравился? – поинтересовался Ссадаши у Шширара.
– Нет, – помедлив, отозвался тот.
– Ну, может, уловил презрение, снисхождение, чувство превосходства?
– М-м-м… жалость?
Ссадаши задумчиво завертел кончиком хвоста.
А чего его жалеть? Богатый, с положением и высочайшей защитой, свободный от предрассудков. Император чего наплёл?
– Господин, у вас всё хорошо? – раздалось из-за двери.
– Да, – жеманно отозвался Ссадаши. Войти в роль сразу не удалось, и голос слегка дрогнул.
Видимо, это и насторожило хранительницу.
– Я вхожу.
Наги уставились друг на друга круглыми глазами, и в следующий миг Шширар рванул на господине пояс и одним рывком содрал с него испачканную одежду. Ссадаши хвостом подцепил чистое одеяние, перебросил его охраннику и резко развернулся, отводя руки за спину. Шширар встряхнул пойманную одежду и ловким движением натянул её сперва на вытянутые руки, а потом и плечи господина.
Когда дверь отворилась, Шширар неторопливо разглаживал ткань на плечах господина, а грязное платье почти опало на перину и словно бы шуршало под порывами залетающего в окно ветра.
Дейна внимательно осмотрела синюю одежду, надетую наизнанку – цветочная вышивка и с оборотной стороны смотрелась изумительно, – и осторожно предложила:
– Помочь?
Шширар досадливо скривил губы и неуступчиво прошипел:
– Справлюсь.
Когда не можешь понять, что из себя представляет противник, попробуй его спровоцировать. Это правило не раз выручало Ссадаши, и он опять решил прибегнуть к нему. Но когда ты сам по себе сплошная провокация, то можно просто ползти по коридору и громко восхищаться картинами, статуями, цветами, витражами, стражей… особенно стражей… милыми служанками – ими бы Ссадаши восхитился с большей искренностью, но, увы, мужское восхищение женщинами на провокацию не тянуло, – и придворными. Особенно досталось престарелому советнику. Он, наверное, и в молодости от дам не слышал столько комплиментов.
Дейна почти не вслушивалась в радостный щебет господина и бросала оценивающие взгляды на Шширара. Тот не оставался в долгу и тоже на неё косился.
– Ба, – неожиданно громыхнуло из смежного коридора, и Дейна обеспокоенно шагнула вперёд.
Из-за ползущего рядом Шширара она не сразу заметила опасность. Огромный зеленохвостый наг подполз ближе и похлопал господина Ссадаши по плечу. Тот досадливо охнул и согнулся.
– А я-то думал, наши привирают. Ан нет, император тебе всё ж охранительницу подсунул, – Вааш окинул насторожённо смотрящую на него женщину благожелательным взглядом и одобрительно причмокнул, оценивая выдающиеся формы.
Сложив руки на могучей груди, наг подполз ближе, и Дейна некстати припомнила случай из детства. Как-то ей довелось набрести на гнездо малой равнинной виверны. Картинка из прошлого очень ярко предстала перед глазами.
Среди высокой травы неожиданно появился плетёный бок здоровенного гнезда, а из него медленно, закрывая солнце тенью, поднялась чешуйчатая зелёная тварь с клиновидной мордой.
У нага морда была нормальная. Довольно разбойная, но во дворце половина стражников с такими же лицами. А вот тень от него расползалась едва ли не больше, чем от виверны. Наг широко улыбнулся, и его добродушного оскала хватило, чтобы разбудить в Дейне благоразумие.
Господина не обижает, Шширар на него не бросается, значит, не опасен.
– Хороша, – широченная грудь нага волнующе-тягуче поднялась и опала. Как кузнечные меха. – Везёт тебе, поганцу. Вроде и в неприятности вляпался, а в какой компании сидеть придётся… – и неожиданно обратился к Дейне: – Ты уж на него не серчай. Парень он добрый, просто боги дурью наградили.
– Грешно злиться на обделённых богами, – степенно отозвалась женщина и подхватила оторопевшего Ссадаши под локоть. – Господин, дверь там, я провожу.
Вааш проводил их обескураженным взглядом и озадаченно пробормотал:
– Экая смелая на шутки, – и, подумав, добавил: – Или не шутила? Ссадаши, поганец, ты чего ещё натворил? – рявкнул наг, но троица успела скрыться за витражными дверями, выскользнув в парк.
Солнце уже поднялось высоко, и воздух наливался жаром и сочным запахом цветов. В императорском парке произрастало великое многообразие всякого разнотравья, над которым тяжело порхали уже отяжелевшие бабочки и юркие деловитые пчёлы. В густых кронах деревьев перекликались птицы, кто-то шуршал ветками в кустах – Дейна с досадой различила среди листьев яркую ткань мужского кафтана и вроде бы услышала томный вздох, – а в ближайшем пруду плескалась рыба. Ловить её запрещалось, но под вино гости и придворные порой нарушали запрет. Впрочем, пьяная рыбалка наносила ущерб скорее окрестным кустам, чем драгоценным карпам.
Дейна не лезла с расспросами ни к господину Ссадаши, ни к господину Шширару. Хотя последнего стоит отловить чуть позже и расспросить о привычках и вкусах господина. Может, он не переносит чего-то, боится или, наоборот, страстно, до слёз обожает. Дерри… то есть её высочество, к примеру, горько рыдала, когда в недавнем пожаре – ещё в поместье – сгинула вся серия книг по растительным ядам от мастера лекарского искусства господина Ижѐна Фану̀зского. И не обронила ни одного печального вздоха по начисто сгоревшей гардеробной.
Шширар тоже желал пообщаться с хранительницей наедине. Об обмене опытом он, впрочем, не думал. Главной его заботой была и оставалась безопасность наагалея, от которого зависело благополучие рода Фасаш. Вряд ли императором двигало лишь желание оградить гостя от возможной опасности. Наверняка он велел проследить, чтобы ушлый наагалей не засунул нос куда-нибудь ещё. И кто знает, на что пойдёт хранительница, чтобы удержать господина на месте. Да и на что она способна?
Кроме длинного кинжала за поясом, наг оружия у Дейны не заметил. Пола куртки, правда, сзади топорщилась, но Шширар терялся в догадках, что там может быть такой-то формы. Хоть и говорили при дворе, что Дейна дочь человеческого графа, сейчас наг немного сомневался в этом. Всё же в мире великое многообразие маскировочных зелий и амулетов, не стоит слепо верить слухам.
Вдруг из кустов с яростным рыком выскочила огромная чёрная кошка. Дейна мигом бросилась ей наперерез, Шширар едва успел хвостом перехватить, а радостно вскрикнувший Ссадаши позволил зверю повалить себя на траву. Рыча и скалясь, кошка пару раз лизнула хозяина в лицо и нехорошо глянула на охранников. Наагалей едва успел схватить её за ошейник.
– Госпожа хорошая кошечка, – мурлыкал наагалей, наглаживая огрызающегося зверя.
Дейна всеми силами старалась сохранять невозмутимое лицо, но сердце сжималось от каждого рыка, а ноги сами напрягались, того гляди и пустятся в бег. Страшная какая зверюга… Ещё и злющая!
– Она домашняя, – с плохо скрываемой снисходительностью сообщил Шширар, на всякий случай оттаскивая женщину за свою спину. – Но плохо воспитана.
– Госпожа прекрасно воспитана, – просюсюкал Ссадаши, целуя кошку в ощеренную пасть.
Дейна заподозрила, что со зверем что-то не так. Кошка шныряла по округе испуганным рассеянным взглядом и скалилась, скалилась… Сплошной клубок напряжённых мышц и встопорщенной шерсти. Рычание непрерывно клокотало в глотке, а зубы клацали при каждом слишком резком движении хозяина. Если бы с пасти ещё клочьями падала пена, то можно было бы заподозрить бешенство. А так…
Может, расстройство ума?
Хранительница посмотрела на господина, который безбоязненно тискал рычащего зверя, и вопросительно взглянула на Шширара.
– Она котёнком такой же была, – пожал плечами тот. – Тёмные знают, что с ней. Может, из-за того, что слепая? Да и на нюх, похоже, калека, – ну иначе как объяснить, что она до сих пор не запомнила его хотя бы по запаху и продолжает портить ему хвост? – Господин к ней подход нашёл, но тебе бы я не советовал соваться. До смерти не зажрёт, но там такие челюсти, что кости на раз ломают.
Дейна степенно кивнула, хотя внутри всё сжалось и когда-то сломанные рёбра – неудачно на драконе полетала – заныли.
– Ему на солнце плохо не станет?
Шширар сперва решил, что ослышался, и удивлённо воззрился на хранительницу. Та, прищурившись, следила за играющим с кошкой господином.
– Он же альбинос? Не обгорит?
Охранник напряжённо, опасаясь зря понадеяться, отозвался:
– Как есть покраснеет и облезет. Или ещё волдырями покроется. Будет потом ругаться и чесаться.
– Голову бы ему прикрыть… – задумчиво протянула Дейна.
– Не любит головные уборы. Ругается, – Шширар помолчал, продолжая поглядывать на Дейну, и осторожно добавил: – Мерзлявый он ещё. Кровь тепла не несёт, как девка мёрзнет. Месяц назад застуду подхватил. А одеваться тепло не хочет.
Рассказывать, что господин подхватил простуду, просидев полдня в ледяном горном источнике, охранник не стал. Такая малость! Тем более главное он не утаил: об одежде наагалей тогда не подумал и сидел в источнике совсем голый.
– Капризный, – отметила Дейна.
И Шширар невольно проникся к ней расположением. Ну пусть её, даже если она соглядатай от императора! Сколько тех соглядатаев было? Если она и решила обезвредить господина неустанной заботой, разве это плохо? Вряд ли получится, но в этом мире у Шширара появится родственная душа, понимающая, как сложно ему приходится.
Наг придвинулся ближе к напарнице и начал упоённо вещать о слабостях господина:
– Ты с ним поаккуратнее, он ядовит жутко. Я тебе потом противоядие дам, мало ли… Частенько он свой собственный яд глотает, от того по телу расходится жар, и тем он греется.
– А не здоровью ли во вред? – встрепенулась Дейна.
– Во вред. Пытаемся пресекать, да где ж его уловишь? Выпивать любит, а потом дебоширит…
– И вы наливаете? – девушка возмущённо распахнула глаза.
– Что ты? – Шширар посмотрел на неё с укором. – Мы, по-твоему, враги себе? Сам наливает. О теле своём вообще не думает! Сам ни рану не перевяжет, ни содранную чешую не помажет.
Дейна кивнула. Она тоже в детстве на содранные коленки внимания не обращала.
– Зонт надо с собой в следующий раз взять.
– Думаешь, он будет ползти под зонтиком, как послушный мальчик? – охранник насмешливо фыркнул.
– Мы красивый возьмём, с драконами.
Шширар озадаченно посмотрел на серьёзную напарницу, не понимая, шутит она или нет.
Неожиданно кошка сорвалась с места, перемахнула через куст, и её громогласному рыку вторил тонкий, но всё же мужской вопль:
– А-а-а-а-а-а-а!
– Не ешь его! – сложив ладошки у рта, прокричал через кусты Ссадаши. – Он может болеть стыдными болезнями.
Дейна и Шширар поспели к месту нападения раньше, но приблизиться не рискнули. Кошка восседала на распростёртом на траве виконте Ронте и злобно дышала ему в лицо. Лицо уже посерело, а белые губы начали синеть.
– Девочка моя, иди ко мне, – ласково позвал Ссадаши.
Кошка неохотно спрыгнула с добычи, но к хозяину не пошла. Прыгнув в кусты, она исчезла, и сколько Дейна ни прислушивалась, но топота лап не различила.
– Разумно вот так отпускать её в парк? Здесь полно гуляющих.
– Она нападает только рядом с господином или если нападают на неё, – ответил Шширар. – В остальное время предпочитает прятаться. Трусовата малость.
– О, вы опять лежите, – Ссадаши подполз к виконту и, пользуясь тем, что Дейна не видит его лица, насмешливо прошипел: – Мне упасть сверху?
– Т-т-ты… – провыл перепуганный, но уже отходящий от страха и переходящий к гневу виконт, – нечисть поганая! П-п-преследуешь меня… Сгинь… – мужчина дрожащими пальцами извлёк из-за шиворота ладанку-амулет и потряс ею.
Наглый наагалей в ответ помахал хвостом. Видя, что над ним насмехаются и издеваются, виконт окончательно вышел из себя и, вскочив на ноги, заорал:
– Я напишу жалобу в совет, что вы натравливаете зверей на остальных гостей! И смеете пользоваться их временной слабостью и нагло домогаться!
Дейна вопросительно посмотрела на Шширара – не стоит ли им вмешаться, – но лицо у нага было откровенно скучающее.
– Да когда же я вас домогался? – картинно ахнул Ссадаши. – Вы же сами хотели, чтобы я на вас упал. Помните? Мне так и сказали!
– Я был обманут! Вы, гнусный… Вы нарочно обманули меня, застили глаза! Порождение порочных Слепых Духов15! Посланник их… Нет! – виконт Ронт обличающе ткнул в нага. – Ты сам один из них! Ха! При свете дня видно, как уродлив твой лик. Да если бы благое солнце в тот момент освещало тебя, разве бы я обманулся? Ты одурманил меня!
Ссадаши медленно улыбнулся, обнажая белые зубы, и виконт испуганно охнул и решил, что всё, сейчас его сожрут, а печень – по слухам Духи ею брезговали – скормят карпам в пруду. Но наагалей развернулся к охранникам и, обиженно надув губки, пожаловался:
– Шширар, меня обижают.
– Какая печаль, – скучающим тоном отозвался тот.
Не найдя поддержки у нага, Ссадаши метнулся к Дейне и, униженно опустившись перед ней на хвост, жалобно посмотрел на неё снизу вверх.
– Меня обижают, госпожа.
Дейна ласково погладила его по щеке и пообещала:
– Он сейчас извинится.
И запустила руку под куртку.
Увидев этот знакомый всем поклонникам принцессы Дерри жест, Ронт развернулся и припустил прочь. Но сбежать не успел.
По-змеиному блестящий чёрный кнут вжихнул в воздухе и жёстко захлестнул ноги виконта. Тот рухнул лицом вниз и тут же попытался стряхнуть ремень, но Дейна мигом потянула кнут на себя. Жёсткие плетёные грани впились в тело не хуже железа, и девушка поволокла виконта к прудику.
– Теперь видно, что дочь скотовода, – поражённо выдохнул Шширар.
– Ты не имеешь права так поступить со мной! – Ронт орал, цеплялся за траву и всячески оттягивал момент расправы, надеясь привлечь внимание стражи. – Я виконт, сын графа, а не какой-то там конюх! Ты не можешь поступить со мной столь неблагородным образом.
– Я тоже дочь графа, – сухо напомнила Дейна, заволакивая мужчину на мостки.
– Ты женщина! – возмутился Ронт.
– Тогда у меня развязаны руки и мне необязательно вызывать тебя на честный бой.
С этим словами Дейна спихнула ругающегося мужчину в воду, слегка натянула кнутовище, чтобы путы не спали, и надавила ногой на плечо виконта, заставляя его уйти под воду.
Подождав, когда бульки на воде немного успокоятся, Дейна убрала ногу и позволила кашляющему и фыркающему мужчине вынырнуть.
– Извинения, – коротко потребовала она.
Страх и злость после встречи с кошкой смылись водой, и проснулась рассудительность. Ронт уже видел, что делала Дейна с упрямцами, и торопливо выдохнул:
– Я извиняюсь, извиняюсь! Я просто испугался, когда это исчадие напрыгнуло на ме…
Конце фразы заглушился бульками. Дейна меланхолично осмотрела прудик, кивнула знакомой придворной даме на другой его стороне и вновь позволила виконту показаться на поверхности.
– Кха-кха-ха… Я же извинился!
– Обещаешь, что больше ни словом, ни делом не обидишь господина Ссадаши.
– Обещаю, обещаю!
Дейна опять надавила на плечо мужчины сапогом, вынуждая его уйти под воду. В этот раз не выжидала слишком долго – путы всё равно слабли и кольца кнута расползались.
– Пх-ф-ф-ф-ф-фу-у-у-у… Да что ещё?!
– Предупреждение. Нарушишь обещание, и плавать будешь куда дольше. Понял?
– Понял!
Ронт торопливо выдернул из ослабевших колец ноги и отплыл в центр прудика, где Дейна уже не могла достать его своим скотским оружием. Мужчину тут же окружили плотным цветастым кольцом любопытные карпы, но они хотя бы не кусались.
Неторопливо свернув кнут и спрятав его под куртку, по которой мгновенно расползлось мокрое пятно, Дейна развернулась и посмотрела на остолбеневшего господина. И укорила себя. Наверняка перепугала.
– Всё хорошо, господин? – ласково спросила она.
Тот вздрогнул, дёрнулся и то ли мотнул головой, то ли качнул. Впрочем, испуганным он не выглядел. Скорее, немного ошалевшим.
Дейна приблизилась, отряхнула с ворота господина налипшую траву и, высоко подняв руку, прикрыла его лицо от солнечного света.
– Вы видели оранжерею? Там очень красиво и можно играть. Сползаем?
И, не дожидаясь ответа, подхватила под локоток и потянула за собой.