Солнце едва встало над горизонтом и высветлило небо, но птицы уже вовсю заливались щебетом и купались в покрытой росой листве. Дейна замерла посреди мощёной тропы и глубоко вдохнула свежий прохладный утренний воздух. В горле приятно защекотало, словно девушка сделала глоток воды, и она вздохнула ещё раз, глубоко и с большим наслаждением, впитывая в себя рассветное спокойствие. Жизнь вокруг уже не спала, но пока и не суетилась.
Влажная прохлада, пахнущая землёй и зеленью, взбодрила хранительницу. Поспать той не удалось, и женщина чувствовала себя отяжелевшей от ночного бдения. Увы, Дерри паршиво восприняла приказ императора, но заливаться слезами обиды, как поступили бы многие другие благовоспитанные девицы, не захотела. Вместо этого принцесса с яростными криками всю ночь разносила спальню и потрошила хорошенькие шёлковые подушки. Когда Дейна уходила, перья покрывали пол свежевыпавшим снегом.
Присев на корточки, женщина ладонями провела по сырой траве, смыкая их чашей, и, поднеся к лицу, с удовольствием слизнула холодненькие капли росы. Когда она была маленькой, дядя говорил, что роса – это эликсир, который пробуждает мир ото сна. И если выпить её, то сон отступит. Дейна уже давно выросла из сказок, но отяжелевшему телу вдруг стало легче, взор прояснился, и женщина, поднявшись, решительно продолжила путь.
У дворцовых стен Дейна свернула к казарме стражи и, не постучавшись, распахнула дверь. Полуголые мужчины, недавно сменившиеся и готовящиеся ко сну, повернулись к ней и тут же заулыбались.
– Дейна, ты к нам? – стащивший рубаху верзила с бритым черепом с явным расположением «подмигнул» хранительнице грудной мышцей.
– Нет, – спокойно отозвалась та, без смущения осматриваясь. – Дядька Ѝзен где?
– Он только что ушёл на Косую башню, – недовольно отозвался уже успевший завалиться спать молодчик. – Его смена.
Хранительница кивнула и уже хотела уходить, но бритоголовый окликнул её:
– Уходишь? А мож, по чарочке с нами? В кости перекинемся…
Товарищи посмотрели на него почти с ненавистью. После ночного дежурства хотелось отоспаться, а не слушать, как кто-то глушит дрянное пойло. Да и в кости вдвоём играть нет никакого интереса, значит, им отдохнуть точно не дадут. Тем более играть с Дейной! Можно сразу ей деньги всучить и пойти дрыхнуть. Везло девке так, словно она каждую ночь с Духами за лапы здоровалась!
– Тебя господин Горх ищет, – тяжело обронила Дейна и вышла.
Бритый застыл, а затем затейливо выругался.
– А чё ты к ней лез? – тут же отозвался один из товарищей тоном «сам виноват».
– Правда ищет или брешет? – повернулся к нему бритый.
– А мне почём знать? Она ж врёт и правду бает с одной рожей.
– Видать, прознала, что ты пред Горхом вину имеешь.
– Чё ржёшь?! – окрысился бритый, с досадой оглаживая голову.
Соврала, не соврала? Тёмные поймут эту бабу!
– Слышали, на днях спровадила одного из этих финтифлюшников обдирать цветы с любимого прудика принцессы? – припомнил лежащий страж.
– Да я сам видел и слышал, как она с такой же вот рожей заверяла его, что принцесса-де уснуть не может, если рядом лилии эти не стоят, – бритый досадливо сплюнул. – Не пойду к Горху! Как есть соврала!
– Ага, Ва̀шка тож так думал, и Горх его потом едва ли не с потрохами сожрал.
Бритый опять засомневался. Судьба Вашки не прельщала. Взбелённый Горх сослал незадачливого подчинённого в городские стражники. Лучше бы уж сожрал!
– Вот же пакостная баба! – он всё же начал одеваться.
– Ну а чего ты к ней полез? – повторил вопрос товарищ. – Сам знаешь какова! Она Хвѐшку два дня назад с третьего этажа швырнула. Но он-то оборотень, на все четыре лапы приземлился и потрусил дальше, а ты костей после не соберёшь.
Бритый только фыркнул и громыхнул дверью, выходя.
Косая башня – одна стена у неё была выше другой, из-за чего она действительно выглядела кривой – возвышалась над западной стеной. Самая тонкая из башен, она предназначалась не для караула, а для сигнального колокола. Наверху всегда кто-то дежурил и в случае опасности – ну, там, пожар во дворце – трезвонил.
На верхней площадке под остроконечной крышей, поддерживаемой четырьмя столбами, лежала каменная плита серого цвета. С одной стороны она была выше, чем с другой, и по линии её поверхности можно было горизонт выверять. Выше, в трёх локтях над плитой, висел громадный чугунный колокол, украшенный затейливой вязью. Несмотря на то, что гигант казался недвижимым, в сильный ветер он раскачивался как маятник и вместе с ним дрожала вся башня. Из-за этого его даже лишили «голоса», чтобы попусту не беспокоил звоном, и часовые обычно сами подвешивали чугунную болванку язычка на крюк, если всё же требовалось всполошить дворец.
На плите, свернув ноги кренделем, сидел сухощавый мужчина с длинными редкими белёсыми волосами, собранными в куколь на затылке. Длинноватое лицо с острым подбородком выглядело усталым, но всё же казалось, что мужчина не старше самой Дейны.
– Доброе утро, дядя Изен.
Мужчина не спешил открывать глаза, но Дейна была уверена, что он уже давно заметил её. Наконец он приподнял веки, и вокруг глаз тут же расползлись лучи морщинок, а уголки губ залегли в складках.
– Дейна, – неожиданно старческий голос заставил женщину вздрогнуть. А вроде бы столько раз слышала. – Чего это ты меня, старика, ищешь?
– Спросить хочу, – прямо сказала та. – Ты давно здесь служишь, многое знаешь, многое видел.
– Ну, всякое случалось, – скромно отозвался Изен, начавший службу ещё при прошлом императоре.
Оборотень из северного орлиного клана пришёл во дворец на смену сыну. У того жена разрешилась двойней, и опасная служба при дворе ему уже не подходила. Изен здесь быстро прижился, обрёл уважение и тихо-мирно нёс службу уже почти семьдесят пять лет.
– Наги часто приезжают?
– Да так же, как и все. Почти каждые пять лет.
– А наагалей Ссадаши раньше приезжал?
Лицо дядьки Изена неуловимо изменилось. Старый оборотень прищурился и неспешно зашарил по поясу. Нашёл кисет с табаком и неторопливо раскурил маленькую трубочку.
– Бывал, – наконец ответил оборотень. – Третий раз за мою службу приезжает.
– Кто он такой?
– А тебе какой интерес? – зыркнул на неё голубым глазом дядька.
– Император отрядил меня к нему в охрану.
– О, – коротко выдохнул оборотень и глубоко затянулся дымом. – Подсобил тебе величество. Да ты не переживай. Странный он просто.
– В смысле, странный?
– Ну… такой, – дядька неопределённо махнул трубкой из стороны в сторону. – Жеманный, женственный, в бабскую одежду рядится, на мужиков вешается. Тьху, – оборотень лениво сплюнул, – непотребство и только. Ты женщина, тебе бояться и не стоит.
– Мне не за себя, а за него бояться нужно. Есть ли враги? Может, обидел кого среди других посольств?
– Ох, Дейна, а то ты нас, мужиков, не знаешь? Да одно его существование уже обида, – хмыкнул оборотень. – А так вроде ничего особенного. Жена повелителя нагов, кажись, его ценит, любит и оберегает. У нас его, кстати, старожилы Цветочком прозывают. А чего интерес такой? Али тебе ничего про него сказали?
– Сказали, – отозвалась Дейна, не став пояснять, что остро ощутила в словах императора недосказанность. – А кто он у нагов? Какое положение занимает, что его в само посольство впихнули?
– Я ж говорю, любимец повелительницы. Мож, скучно стало на родине, вот его развеяться и отправили, – пожал плечами Изен.
– А чего тогда по дворцу слухи про него какие-то неясные расползаются?
– Так на мужиков же вешается. Вот наши бравые вояки за свою честь и трясутся.
– Ладно, спасибо, дядя Изен.
Оборотень посмотрел вслед женщине, запоздало ощущая лёгкий укол стыда. Перед глазами всплыло воспоминание почти пятидесятилетней давности. Красноглазый бледнокожий наг в растерзанной и покрытой кровавыми пятнами одежде. Дядька Изен тряхнул головой и засунул мундштук в рот.
Двоеликое чудовище.
Пятьдесят лет назад и он был обманут игрой змея. Досада продолжала теплиться в сердце, и оборотень, как и все старожилы, предпочитал отмалчиваться о загадочном госте. Пусть молодежь набивает свои шишки, а он развлечётся, глядя на них.
Но перед Дейной было как-то неловко. Нравилась ему девочка. Бойкая, смелая, вон как принцессиных ухажёров вышвыривает.
Хотя чего ей будет? Изен выдохнул клубы дыма. Наги ж над бабами как над яйцами трясутся.
Спешащая по своим делам служанка едва не споткнулась, пялясь на пару нагов, неторопливо ползущих по коридору дворца. Оба с фиолетовыми хвостами. Один, очень высокий и широкоплечий, был одет в тёмно-синее строгое одеяние. Второй же… или вторая… был куда меньше ростом, шуршал многослойными нежно-зелёными одеждами и трепетно жался к боку своего могучего спутника.
– Ты успел выяснить, что он хочет?
Ссадаши под прикрытием широкого рукава посмотрел на своего помощника и охранника и, слегка опустив руку, метнул куда более игривый взгляд на какого-то придворного. Тот замер в изумлении, не зная, как реагировать на такое внимание.
– Это из-за ночного происшествия, – тихо пророкотал Шшѝрар. – Дело, похоже, очень серьёзное, и они опасаются, что с вами что-то произойдёт.
– На территории дворца? В окружении имперской стражи?
– Вы любимец наагашейдисы. Если с вами что-то произойдёт, наагашейд сильно разозлится.
Да, наагашейд вряд ли упустит такой шанс надавить на императора и вытянуть из него что-то поприятнее извинений. Но плакать из-за Ссадаши точно не пожелает.
– Или же просто не хотят, чтобы вы совали нос куда не надо. Поэтому к вам приставят телохранителя.
– У меня их пять! – невольно взвился Ссадаши.
– Будет шесть, – Шширар негодования господина не разделял. Скорее уж злорадствовал.
Ссадаши задумчиво обмахнулся широким рукавом. Похоже, вчера он достиг цели и заставил императора понервничать. Интересно, насколько неведомый телохранитель близок к императору? Можно из него вытянуть что-то интересное? Наагалей азартно вильнул хвостом.
Они добрались до двери императорского кабинета, и ожидающий их слуга тут же распахнул створки и проводил внутрь. Ссадаши, застенчиво прижимаясь к Шширару, быстренько осмотрел приёмную, запоминая расположение мебели и окон.
– Доброе утро, наагалей! – император пребывал в прекрасном настроении и поприветствовал вошедших кивком головы. – Надеюсь, вы хорошо спали?
– Ох, я не мог уснуть всю ночь, – плаксиво протянул Ссадаши, утыкаясь личиком в могучее плечо охранника. – Позвал Шширара к себе, но и с ним не смог уснуть.
Его величество невольно вздрогнул. Закалённый Шширар даже бровью не повёл.
– Мне было так страшно, чудилось, что они, – высокий голос наагалея подломился, неожиданно мужественно захрипел и опять запел фальцетом, – уже лезут в окна спальни.
– Какой кошмар, – не очень искренне посочувствовал император. – Увы, я не могу вас утешить и сказать, что ваши опасения безосновательны… – наагалей горестно зарыдал в плечо охранника. – Но мы позаботимся о том, чтобы ваш сон был спокойным. Вы стали свидетелем очень-очень важного дела, и в моих интересах, чтобы до конца расследования с вами ничего не случилось. Ведь пока только вы знаете в лица заговорщиков. Поэтому я приставлю к вам своего телохранителя.
– Но у меня есть телохранитель, – Ссадаши с обожанием посмотрел на невозмутимо-мужественного Шширара.
– Но ведь и с ним вы не смогли спокойно спать, – припомнил император.
– А с вашим смогу? – с детской непосредственностью поинтересовался наагалей.
– Сможете, – пообещал его величество. – Я подобрал специального человека, который сможет охранять вас и днём, и ночью.
И тут Ссадаши насторожился. Кого ему хотят подложить? Император не может не понимать, что почти любого мужчину Ссадаши доведёт до бешенства. Но вот именно что почти любого. Кто это? Святой или… Озноб прошёлся по спине. Ну нет, не мог же император ради него опуститься до того, чтобы пригласить на службу какого-нибудь извращенца? Наагалей поймал пристальный прищур императора и заподозрил, что тот всё же мог.
– Войди, – громко приказал его величество, и ручка двери повернулась.
Ссадаши поспешил спрятаться за спину Шширара, как застенчивая девица.
– Это твой господин, наагалей Ссадаши део Фасаш, – донёсся до него голос императора. – Он немного смущается. Господин, вы не хотите посмотреть на своего слугу?
Мышцы на спине Шширара под ладонями Ссадаши почему-то закаменели. Наагалей всё же выглянул и столкнулся с тёмными, словно пеплом припорошенными глазами. Совершенно незнакомыми глазами. Ссадаши мог бы поклясться, что у них с Шшираром нет таких знакомых. Окинув будущего телохранителя взглядом, Ссадаши отметил, что он не так уж высок и крепок телом для мужчины, слишком уж красив лицом, юн и… Глаза скользнули вниз и опять уставились на выдающуюся грудь.
Руки нага мгновенно ослабли и как плети повисли вдоль тела, а челюсть изумлённо поехала вниз.
– Женщина? – едва смог выдохнуть Ссадаши.
– Моя дочь согласилась одолжить вам свою хранительницу. Позвольте представить, – глаза его величества полыхали насмешкой, – Дейна Аррекс.
Женщина молча поклонилась, и Ссадаши невольно вздрогнул. Обалдевший не меньше его самого Шширар взгляд оторвать не мог от высокой груди, томящейся в камзоле, как в броне.
– Дейна готова приступить к своим обязанностям прямо сейчас, – довольно заметил император. – Надеюсь, у вас нет никаких предубеждений против женщин в охране?
– Нет, – зачарованно отозвался Шширар, которому вообще-то полагалось молчать.
– Ну же, подой… подползите ближе, познакомьтесь, – император откровенно развлекался.
Дейна задумчиво смотрела на бледного красноглазого нага, который с детской растерянностью глядел на неё и хлопал белёсыми ресничками. Она тоже была немного растеряна – надо же, этот хвостатый посол всё же не женщина – и пыталась понять, с чем столкнулась. Стоя за дверью, она слышала и рыдания наагалея, и его жалобы, и ей казалось странным, что мужчину, который позволяет себе столь жеманное поведение, отрядили в посольство. Что-то с ним не то… Неужто действительно мужеложец? Пока он больше походил на растерянного ребёнка. А может, он действительно ребёнок и родственники взяли его с собой, чтобы показать столицу? Дейна успела покопаться в библиотеке и знала, что совершеннолетие у нагов наступает в восемьдесят лет.
Всё ещё ошеломлённый наагалей приблизился и остановился, смотря на хранительницу сверху. Он оказался выше больше чем на голову, для нормального мужчины-нага мелковат. Хотя он, похоже, ещё и альбинос, а они порой хиловаты телом.
– Это моя хранительница? – наагалей взволнованно обвил хвост вокруг себя же. – Она такая… Она женщина! – это прозвучало с неожиданным возмущением.
– Да, поэтому я могу быть уверен, что она ни в коем случае не покусится на вашу честь, – нет, император совершенно точно издевался!
Ссадаши наконец пришёл в себя и понял суть хитрого плана его величества. Вот это грязные методы! Он почти восхитился.
Барышню ему, похоже, подсунули суровую. Такие обычно не терпят легкомыслия.
– Моя госпожа такая красивая, – пропел он, смущённо переплетая пальчики. – Она везде-везде со мной будет? Совсем везде?
Дейна подозрительно прищурилась. Замашки у нага были откровенно детские.
– Я могу узнать, сколько господину лет? – почтительно поинтересовалась она.
– Я не думаю, что это важ… – встрепенулся император, но Ссадаши выпалил раньше:
– Восемьсот восемнадцать, – и застенчиво вильнул хвостиком.
И Дейну накрыло озарение.
Если большинство ухажёров принцессы Дерри были глупы от собственной лени, то господин Ссадаши идиот от рождения. Похоже, именно это от неё и пытались скрыть, чтобы по двору не расползлись ядовитые слухи.
Стоило ей это осознать, и сердце смягчилось, на душе потеплело от жалости и искреннего расположения.
Перед ней стоял наг, обречённый богами на вечное детство.
Дейна протянула руку и погладила господина по белобрысой голове.
– Мой господин, – проникновенно произнесла она, ласково заправляя пряди за бледные уши, – я везде буду с вами. Можете ничего не бояться. Я смогу вас защитить. Вы уже завтракали?
– А? – наагалей выглядел ещё более испуганным и растерянным. Ну, дети часто боятся незнакомцев. – Нет…
– Тогда я провожу вас в трапезную.
– Но я не хочу! – капризно упёрся наг, но хранительница имела опыт общения с детьми.
– Я хочу. Посидите рядом со мной, а потом я с вами поиграю, хорошо? Пойдёмте.
Сбитый с толку странным поведением хранительницы, наагалей покорно позволил вывести себя из кабинета. Шширар, изумлённый не меньше, задержался, чтобы высказать искреннее восхищение императору:
– Моё почтение!
Раашир едва дождался ухода гостей, чтобы позволить хохоту вырваться наружу.