– Поганец, – тихо-тихо ворчал Ссадаши, рыская из-под капюшона глазами.
– Прям песня, – довольно рокотал Вааш: в кои-то веки не Ссадаши насолил кому-то, а ему самому малость подсолили жизнь. Нет, всё же мудр повелитель… порой. – Дай мальчишке волю. Он и так нервный сюда ехал. Если ты ещё свету не дашь, так совсем по чешуйкам разлетится10. Будут потом его любить при дворе так же, как тебя.
– Как меня не получится, – хрипло рассмеялся Ссадаши, но выискивать Шаша и Лаодонию не прекратил.
Обманув охрану усталым видом и томными взглядами в сторону жены – ой, не спать ему хотелось! – наагасах Шашеолошу к вечеру сбежал из дворца вместе с Лаодонией. Прогуляться. Главе Затуманенных11 не составило особого труда выйти незамеченным и вынести с собой драгоценную супругу. Об их исчезновении никто бы и не догадался, если бы заподозривший неладное Ссадаши – нюх у него на это – бесстыдно не вломился в покои наагасаха.
– И чего они здесь каждый раз смотреть ходят? – ворчал Ссадаши.
– Человеческие города быстро меняются, а Лаодония всё же здесь выросла. Соскучилась наверняка, – Вааш лучился благодушием.
Пару часов назад прилетел пернатый посланник и принёс ему письмо из дома, и подобревший наг смягчился и беспрестанно вытаскивал из кармана помятый лист бумаги, чтобы полюбоваться на рисунок дочери. На взгляд самого Вааша мама у девочки получилась очень узнаваемая, Ссадаши же видел в твари с треугольным лицом крылатую чудь с Вархава̀рских гор. Но обычно язвительный наагалей благоразумно молчал: он хотел найти Шаша, а не искупаться в городском рве.
– Да ты не переживай, самое страшное, что здесь может случиться, – это ты, – Вааш хохотнул и похлопал друга по спине.
Тот зашипел и закашлял.
– Видел, как лица советников императора перекосились? Только этот… граф Ос… Осм…
– Мо̀сце.
– Ага, Мосце. Тока он лишь брови приподнял, мол, это опять вы, молодой господин.
– Он при дворе уже тридцать девять лет, – фыркнул Ссадаши, – и застал целых два моих визита.
– Пожил мужик! Зато как порадовались, что Шаш приехал…
И зря порадовались. Ссадаши желчно хмыкнул. Сочувствовать императорскому двору он не собирался.
В обычное время главы земель Давриданской империи собирались не больше, чем раз в пять лет. Нет, бывало и чаще, когда это требовалось. Пятьдесят лет назад собирались каждые два года из-за обострившихся отношений между туманниками и варлийскими оборотнями.
Исторически состав Давридании сложился очень разношёрстный по расам, нациям и религиям. Так-то народы уже привыкли уживаться рядом друг с другом, но между некоторыми расами продолжали существовать неразрешимые вопросы и претензии, чаще всего территориальные. Порой уже и никто не помнил, кому именно принадлежали те или иные земли, но вражда впитывалась с молоком. Варлийцы никак не могли поделить с туманниками болота, у песчаных волков и нагов из княжества Шаашида̀ш случались стычки на границе – иногда очень кровопролитные, – а на ушлых песча̀ников жаловались все соседи, кроме нагов. Очень уж вороватый и наглый народец! Несколько лет назад попытались стребовать с наагашейда выкуп за никому неизвестную ранее воровку, которую внук повелителя привёз с собой из пустыни Ходячих Песков. С Нарѝшем, правда, этот фокус не прошёл – он вёл дела с песчаниками давно и по наглости и ушлости им не уступал. Затребовал компенсацию за то, что девчонка пыталась обчистить его комнату, несмотря на обещанную защиту от хозяев. В итоге сошлись, что сама воровка и будет компенсацией и никто никому ничего не должен.
Удивительно даже, что при такой разношёрстности Давриданская империя продолжала существовать уже почти пять тысяч лет. Многочисленные территории решили когда-то объединиться под натиском сильных врагов. На востоке мелкие государства страдали от частных набегов кочевников, на западе набирали силу Харшнѐе, Зака̀рия и государство людей Норда̀с. На севере скалила клыки могучая Салѐя и беспокоили твари с Рирѐйских гор. На юге были те же кочевники и вампиры, в войнах с которыми страдали песчаные волки и лекарѐлы. Наги вошли в состав Давридании в числе последних, каких-то полторы тысячи лет назад. Новоявленная империя в первые годы так и норовила развалиться, и ей не хватало единого главы. Но никто из долгоживущих рас не хотел терпеть над собой представителя другой такой же долгоживущей расы. В конце концов тогдашний князь лекарелов предложил избрать в императоры человека. Предложение было воспринято как шутка, но тем не менее род Митреск избрали головой новоявленной империи.
Мало кто полагал, что затея увенчается успехом, но человеческий род неожиданно прижился на троне. Главам долгоживущих рас было проще терпеть над собой человека, которого они считали слабее себя, и, соответственно, он в их понимании главой был лишь условно. Они не считали его угрозой собственной власти. Кроме того, люди-императоры быстро сменяли друг друга и таить злобу на императора не получалось: старость убивала раньше, чем вызревал основательный план мести. Бывало, что какие-то расы пытались завладеть троном, но главы других территорий осаживали их.
Прошли тысячелетия, Давридания давно превратилась в могущественное и сильное государство, которого боялись соседи, а союз земель и человек-император стали чем-то привычным. Разные народы привыкли жить рядом друг с другом, и те же жуликоватые песчаники воспринимались неизбежным и даже забавным злом: выпивать с ними всё-таки весело.
Но вот собрания в императорском дворце чаще всего навевали тоску. У глав земель всегда имелись претензии и обычно друг к другу. Напоминало склоку двух соседей, коза одного из которых сожрала капусту в огороде другого. Наагашейду Дейширолешу не хватало терпения слушать этот трёп, и он с крайней неохотой ездил в Дарда̀н. И то лишь ради того, чтобы убедиться: на собрании главы Давридании не посмели за его спиной договориться о чём-то важном. Когда сыновья подросли, повелитель начал отправлять их вместо себя. И в этот раз наступила очередь наагасаха Шашеолошу.
Наагасаха Шашеолошу при имперском дворе любили. В отличие от отца, он имел мягкий нрав, славился вежливостью и добродушием.
Но в этот раз советникам не стоило так радоваться его приезду.
Два месяца назад внук наагасаха попал в ловушку, и его вернули домой едва живого. Шашеолошу едва с ума не сошёл от беспокойства. Наагасаха Низка̀на вылечили и на момент отъезда он вполне бодро хромал, но Шаш всё ещё был взвинчен и разлука с внуком его сильно нервировала. А заменить его никто не мог. Наагашейд как раз отправился в Дейдѐйро, одно из княжеств нагов, и к началу собрания вернуться не успевал. Второй сын повелителя отправился в Квара̀з, с ним даже не удалось связаться, а наследный наагасах пять лет назад впервые стал отцом и нервничал не меньше Шаша.
И вообще, давриданскому двору совсем не повезло нынче с гостями.
Вааша хотели заменить. Была его очередь сопровождать посольство, но он шесть лет назад стал отцом и рождение дочери было для него чудом. Такого сумасшедшего отца отрывать от семьи было не то что бессердечно – наагашейда вряд ли можно упрекнуть в сердечности, – это было опасно. Его вызвался заменить наагариш Роа̀ш, но за несколько дней до отъезда супруга наагариша сломала руку на тренировке, и Вааш на его фоне стал казаться более вменяемым.
Наагариш Делилонис решил сопроводить эту взвинченную парочку, но ненароком сам утерял невозмутимость, отказавшись взять жену с собой и поругавшись с ней. Всю дорогу он нервничал и на привалах шнырял по кустам, опасаясь, что упрямая жена тайно увязалась за ним.
В этой компании терзаемых инстинктами нагов Ссадаши считал себя самым вменяемым, хоть и обременённым ответственностью. Всё же именно он – глава рода Фасаш, которому поручили охрану посольства в этот раз. Так наагашейд мог с чистой совестью сказать, что он ничуть не издевался над императором, посылая в Дардан оставившего незабываемую память наагалея.
Ну и прикрыть этим истинную цель прибытия Ссадаши.
– Дай мальчишке развеяться, – добродушно пробасил Вааш.
– А может, вы сговорились? – Ссадаши подозрительно прищурился.
– Ты Шаша плохо знаешь?
Белобрысый наагалей поморщился. И то верно. Покладистый Шаш в свои планы посвящать не любил. Если он решил погулять с женой, значит, о прогулке знали только он и Лаодония.
– Охраннички, – ядовито прошипел Ссадаши и зыркнул в сторону, на двух высоких и крепких черноволосых мужчин.
Те виновато переглянулись и с удвоенным усердием начали осматриваться.
В город наги вышли в двуногом облике. В Дардане проживало множество рас, но наги предпочитали селиться в своих княжествах и здесь гостями были нечастыми. Их не то что боялись, опасались. И хвосты, конечно же, привлекали внимание, которого Ссадаши хотел избежать.
– Проклятые ходилки! – проворчал белобрысый наагалей, в очередной раз споткнувшись.
Двуногий облик он не любил. Две чудовищно неудобные костяные палки с мускулами и кожей, легко ломающиеся и цепляющиеся за что ни попадя! Ссадаши за два месяца до отъезда даже на тренировках появлялся исключительно в двуногом облике, но удобным и привычным его не чувствовал. Тот же Вааш пользовался своими мускулистыми ногами куда увереннее, словно всю жизнь только на них и передвигался, хотя Ссадаши припомнить не мог, когда последний раз видел друга в двуногой ипостаси.
Главная улица Дардана уже блестела в вечернем сумраке зажигаемыми огнями, а притихшая за день торговля возобновилась с новой силой. Двери многочисленных лавочек украшали расписные таблички, картины из свежих цветов, которыми так славился прибрежный Дардан, подновлённые вывески сверкали лаком, а зазывалы предлагали поесть, выпить, купить шелка и деревянные поделки, привезённые с «далёкого дикого востока». В период собраний в столицу наплывали гости, а вместе с ними и торговцы, спешившие нажиться на любопытстве к диковинкам.
С площади доносились звуки музыки, песни и громкие надрывные фразы:
– …и после укуса в теле его зародились юные змеехвосты. Они росли, росли, терзая и мучая его, пока полностью не разорвали тело и не расползлись по свету размножаться дальше!
– Тьфу, пакость! – взвился Вааш. – Байке тыща лет! Неужто кто-то верит?!
– Не тысяча, а восьмая сотня идёт, – радостно оскалился Ссадаши.
В дни совета на главной площади Дардана давали театральные представления, где рассказывали истории обо всех народах, что населяли Давриданию. Чаще смешные, где главные герои попадали впросак. Но иногда и довольно жуткие. И сейчас, похоже, сказывали о нагах. Судя по хохоту собравшихся, байка давно уже никого не страшила.
Резко подавшись вперёд, Ссадаши прищурился и смерил оценивающим взглядом высокого мужчину в чёрном плаще, сложение которого показалось ему знакомым. Но почти в ту же секунду досадливо поморщился, опознав Делилониса, который тоже искал поганца Шаша.
– Он-то чего в плащ вырядился? – заворчал Ссадаши.
Особенная внешность – наагалей-альбинос и в двуногом облике привлекал взгляды – вынуждала его скрывать лицо, чтобы избежать докучливого внимания. Кроме этого, как выяснилось на входе в город, Ссадаши всё ещё помнили. Двадцати двух лет оказалось недостаточно, чтобы «красноглазого беспутного Духа Непотребства» здесь забыли. Какой-то мужчина с воплем отшатнулся от него и бросился бежать. К утру по городу наверняка будет гулять слух, что Бледный Блудник вновь вырвался из узды богов.
– А ты забыл, как он с тобой в прошлый раз ославился? – проворчал в ответ Вааш.
Ссадаши хмыкнул, а затем и вовсе заржал.
Смех резко оборвался, и наагалей уставился на парочку, стоящую около лотка с лентами: высокого мужчину в плаще и хрупкую женщину тоже в плаще. Ссадаши смерил их фигуры взглядом и расплылся в хищной ухмылке. Попались, котятки!
– Пшл отсюда! – Ссадаши запихнул приметного Вааша, идущего с непокрытой головой, в проулок и подал знак своим нагам.
Те тоже заметили сбежавшего наагасаха и теперь осторожно, ненавязчиво подбирались ближе.
Шаш склонился, что-то шепча на ухо жене, и неожиданно с весёлой улыбкой посмотрел на Ссадаши. Чёрные глаза под капюшоном сверкнули зеленью, как у кошки, и наагалей досадливо поморщился. Хотя чего он ждал от главы Затуманенных, которого, между прочим, и сам кое-чему учил? Лаодония тут же радостно заозиралась, показывая этим, что охрана обнаружена. Та перестала скрываться и начала в открытую окружать беглецов.
Расплывшись в шкодливой улыбке, Шаш быстро отвернулся от жены и присел на корточки. Лаодония мгновенно запрыгнула на его спину, недостойным благородной девушки образом обхватывая мужа руками и ногами. Тот вскочил и бросился бежать.
– Стой! Воры! – заорал торговец лентами. – Они не заплатили!
Разбежавшись, Шаш оттолкнулся ногой от стены дома, подбросил себя вверх и, ухватившись за карниз, одним слитным движением подтянулся так легко, словно на его спине вообще не было груза. Охрана бросилась за ним. Наагасах ловко и быстро добрался до крыши, взлетел по скользкой черепице до самого конька и скатился на другую сторону.
– Вот мальчишка!
Ссадаши поспешил за ним и взлетел по стене дома даже быстрее пронырливого подопечного, но тот уже перескочил на другую крышу и у него появились все шансы выбраться из окружения. Ссадаши знаками разослал забравшуюся следом охрану в разные стороны и бросился за наагасахом.
– Воры! Воры! – надрывался несчастный торговец. – Да чтобы Тёмные вас…
– Хватит? – возникший перед лотком беловолосый мужчина протянул ему серебряный и, не дожидаясь ответа, отвернулся и зашагал к громиле с разбойным лицом, с тоской взирающему вслед беглецам.
– Дал бы мальчишке погулять, – с укором протянул Вааш. – И чего наагашейду вздумалось Ссадаши в охрану отряжать? Дэшга̀ры же должны были ехать.
– Дейш задумал что-то, – высказал подозрение подошедший Дел.
– Нервы совету потрепать? – хохотнул Вааш. – А ты знаешь, что от варлийцев приехал старший сын князя, который в прошлый раз додумался с Ссадаши в бордель пойти?
– Да ты что? – опечалился и смутился Дел.
Солнце уже почти скрылось за горизонтом, и поиски осложнялись стремительно сгущающимися сумерками. На улице загоралось всё больше и больше огней, но они скорее мешали, слепя и не позволяя привыкнуть к темноте. Ссадаши отлип от каменной трубы и на четвереньках подобрался к краю хлипкой деревянной крыши, откуда и осмотрелся.
Шаша видно не было. Охраны тоже. Поганец затаился и ждал, когда у преследователей кончится терпение и они выдадут своё положение. Ссадаши досадливо вздохнул.
Шаш мог сидеть в укрытии сутками, не выдавая себя даже вздохом. Лаодония совершенно не умела скрываться, но она была верной спутницей мужа и полностью ему доверяла. Могла сидеть в его объятиях часами даже на краю пропасти. Был случай, когда они попали под обвал в Вархава̀ре. Шаш полдня простоял на узком уступе, прижимая жену к каменной стене, и травил ей смешные истории. Ссадаши сам едва не сверзился вниз от хохота, когда доставал их.
Так что ждать, когда Шаш вылезет, бесполезно. Он обеспечит безопасность и комфорт убежища, а Лаодония будет греться в его объятиях и не испугается, даже если рядом что-то взорвётся. Чего ей бояться рядом с мужем?
Ссадаши ещё раз тяжело вздохнул и полез под плащ в поясной мешок. Порывшись, он вытащил оттуда извивающегося полоза и тихо извинился:
– Прости меня, девочка.
Рядом с мужем Лаодония боялась только змей.
Внизу пролегала тихая улочка, освещённая, но безлюдная. Ссадаши приготовился ждать случайного прохожего, чтобы спустить ему за шиворот ужа. Было бы неплохо дождаться женщину, но мужчины тоже орут громко.
Очертания трубы двухэтажного дома напротив слегка поплыли, и наагалей настороженно замер. Едва не выругался, по телосложению узнав одного из подчинённых. Лучшие воины рода Фасаш! Им только младенцев охранять! Тех, что ещё ползать не умеют!
Снизу, из-под крыши, доносился взволнованный гул голосов, но Ссадаши не вслушивался. Может, перебраться на другую сторону? Там вроде улица пошире.
– …тайну императора…
Мальчишка Шаш мгновенно был забыт, и Ссадаши приник ухом к щели между досками.
Внизу явно проходило какое-то собрание. Тихий гул голосов сопровождал последнее заявление, пчелиным роем заглушая слова.
– Тихо! – рявкнул кто-то.
Гул мгновенно смолк.
– Продолжай.
– У императора есть тайна…
– Да у всех них есть тайны! Какой ымператор без тайн?
– Рыло захлопни!
– Да умолкните! – не выдержал желающий поведать о тайне императора. – У императора есть тайна, которая ляжет позором на всю его семью. И выставит глав Давридании на посмешище.
– Да какая нам радость со смеха? Он в кармане не звенит.
– Он отвлечёт имперских шавок так крепко, чтобы мы сможем не только стащить печать Закона, но и вынести всю сокровищницу!
Тишина мгновенно обрела глубину и почтительность.
– Я готов сделать так, что всему дворцу будет не до того, что сокровищницу выносят. Берите, что хотите, а мне нужна только печать Закона!
– А что за тайна-то?
Ссадаши начал искать щель пошире. Любопытно было посмотреть на участников собрания.
– Так я и сказал!
– А с чего нам тебе тогда верить? Набрешешь, что всё подготовишь, и мы сами придём в лапы императора? Или говори, или…
– Чтоб ты потом от меня избавился? Нет, Оря̀са, ты меня идиотом не считай. Я её тебе скажу, и что? Твои парни проболтаются, и по городу слушок поползёт ещё до назначенного дня? Или ты меня пришьёшь, чтобы самому в свою выгоду обыграть? Я тебе плачу за печать Закона и даю возможность запустить руки в имперскую казну. Мала цена? Ещё и тайны хочешь? Так я найду того, кому и сокровищницы хватит.
– Ну что горячиться, – миролюбивее протянул Оряса. – Но ты сам должен понять наши сомнения. Дело-то рисковое, не торговую лавку обносим…
– Я всё подготовлю, а в назначенный день останусь с твоими парнями. Если не вернётесь, они меня и порешат. Если вернётесь, я отдам остаток платы и заберу печать.
– А если мы вернёмся, но… – Оряса многозначительно умолк.
– Ну, друг мой, ты же не думаешь, что я не подготовлюсь? Тебя и твоих дружков из-под земли достанут. Тебе я плачу за печать, а… кое-кому другому заплатил за месть, на случай если ты меня предашь.
– Хм-м-м… Серьёзно разговор ведёшь.
Ссадаши увидел впереди светящуюся щель и, выпустив ужа, пальцами прощупал доски. Крепкие, вроде бы даже свежие. Наг осторожно подтянулся ближе, приник глазам к щели и…
Доски были свежими, но вот балку под ними поменять поленились. Надсадно хрустнув, дерево подломилось, и Ссадаши просел вместе с крышей. Голоса смолкли.
– Там кто-то есть.
– Кровля старая, мож, сама…
– Я нарочно велел гнильё оставить. Крышу держит, а вот под весом…
Ссадаши понял, что сейчас крышу начнут проверять арбалетными болтами, и поспешил отползти. Балка хрустнула, доламываясь, и наг в ворохе трухи, пыли и паутины рухнул вниз.
Не успев прийти в себя, Ссадаши по изломанным доскам откатился в сторону, выныривая из клубов пыли, и быстро скользнул взглядом по ошарашенным лицам, запоминая и пытаясь разобраться, кто же болтал о тайне. Девять мужчин. Все крепкого сложения, один, кряжистый, бородатый и с большой залысиной, казался знакомым.
– Взять, – гаркнул кряжистый, и Ссадаши по голосу опознал Орясу.
Десятого мужчину наг заметил мгновением позже – тот стоял за столбом, – когда бросился к окну. За миг до того, как выскочить сквозь слюдяное окошко наружу, Ссадаши повернул голову, чтобы рассмотреть спрятавшегося мужчину, но тот вдруг завизжал, схватился за лицо и швырнул в Ссадаши нечто длинное. Возмущённо шипящий полоз пощёчиной влепился в лицо наагалея и вместе с ним вывалился на улицу.
– Не упустите!
Ссадаши тенью метнулся вдоль дома, выскочил на более широкую улицу и на секунду замер в нерешительности: дождаться преследователей и всё-таки рассмотреть этого хранителя тайн или сбежать?
– Эй, что здесь творится?
На шум выбитого окна на улицу из дома выскочил могучий бородач в одних портах.
– Ворьё?
Выбежавшие из-за угла злодеи замерли и с угрозой уставились на бородача.
– Хмынь! Обы̀нька! А ну-к кличьте ребят! – громыхнул не струсивший бородач. – Воши наползли.
Двери соседних домов захлопали, в окна повысовывались бабы, и кто-то заголосил:
– Стража! Стража! Грабют! Вошё наползло! Мыльняк сюда и гребень!
– Нехай гребень марать! Вилами расчешем!
«Воши» смерили взглядами вышедших мужиков, вспомнили, что собирались рядом с улицей кузнецов, и отступили. Только они скрылись, как в конце улицы показалась стража.
– Чего шум подняли, горлопаны?!
Ссадаши задумчиво посмотрел на улочку, поглотившую злодеев, на орущих кузнецов, на стражу и, приняв решение, заломил руки и с горестным плачем бросился к представителям закона.
– Помогите! Меня убивают! Спасите!
Кузнецы смолкли, уставившись на невесть откуда взявшегося блаженного, а один из стражников с перекошенным от ужаса лицом отшатнулся.
– Фальшивая Красавица! – завопил он, указывая на Ссадаши.
Тот остановился и обиженно скривил губки.
– Почему фальшивая-то?
Из полутёмной улочки донёсся истошный крик:
– Змея!!!