Из-под полы совершенно нелепой шляпы гангстера выглядывали маленькие хитрые глаза. А твердая рука сжимала рукоять пистолета. И Демид знал: Троцкому ничего не стоит нажать спуск. Но также он знал, что раз его сюда привезли, кому-то он понадобился.
Демид медленно слез с Лии, выпрямился и повернулся лицом к Троцкому. Тот широко улыбнулся ему, как старому другу и раскрыл объятия.
– Ну, наконец-то, дорогой. Как я рад тебя видеть.
Демид помнил о его манерах. А ещё помнил о том, что Троцкий служил его противнику Варшавину–Струпину. Интересно, как у них сейчас складываются отношения? Троцкий по-прежнему его верная собачка? Или что-то поменялось?
– Я вижу много вопросов в твоих глазах, мальчик, – Троцкий так и не оставил привычки называть Демида уничижительным образом, подчеркивая его нижний статус по сравнению с собственным криминальным авторитетом. – Отвечу на все постепенно. Давай только отойдем. И… остынь немного.
Остыть? Учитывая, что в разгаре холодная осень, а Демид в одних брюках, остыть он успел давно.
– Где моя одежда? – он снова повернулся к Лии. Та отряхивала измятое и порванное платье. Волосы её также были всклокочены и напоминали швабру. Помада размазалась по лицу. И выглядела красотка не самым лучшим образом. Демид не сдержал ухмылки. А Лия, поняв, что усмехается он над её внешним видом, ещё больше разозлилась и набросилась на него с кулаками.
– Ты мне ответишь, Гордеев, за это!
– Тихо, тихо, – Троцкий встал между ними, отодвинул разбушевавшуюся женщину на безопасное расстояние. – Позже будете выяснять отношения. Если время найдете. А пока есть более важные дела.
– Где одежда? – повторил Демид. – Или ты припрятала её на случай одиночного фетиша в мой адрес?
Лия опять замахнулась, но словив предупредительный взгляд Троцкого, сошла на нет. Похоже, его мнение что-то значило для неё.
– Я предупреждал: он псих, – прямо заявил дядя Паша. – Не трогай его лишний раз.
– Да я бы вообще с ним возиться не стала, – Лия попыталась вернуть самообладание. Поправила прическу, одернула платье. Колготки были нещадно порваны. И вообще от неё теперь несло прелой листвой.
Гордеев всегда отличался дурным характером, сколько она его знала. А вот он её так и не вспомнил. Даже обидно.
– Я спрашиваю последний раз, – зло начал Демид. И тогда Лия, обойдя его, открыла водительскую дверь, достала из салона его шмотки и швырнула в руки. Хотя было желание бросить прямо в рожу. Но она знала, что тогда вслед полетит ответочка. С Демида не убудет никогда. Бесцеремонный, наглый и самодовольный. А ещё ужасно тупой. Так ей, во всяком случае, хотелось о нем думать.
Демид надел куртку, остальное свернул и зажал в руке. Лия с усмешкой проскользила взглядом по его обнаженному торсу. Очень, надо сказать, крепкому и рельефному.
– Любуешься? – Демид подмечал всё.
Лия фыркнула и пошла вперед. И только тогда Демид обратил внимание на окружающую местность. Оказывается, они уехали далеко за город. Трасса мигала огнями издалека. А в темноту уходила проселочная дорога.
– Нам туда, – указал Троцкий. – Иди за ней следом.
– Только после тебя.
Троцкий направил пистолет на Демида, напоминая о том, кто владеет ситуацией.
– Иди, мальчик, не глупи. И помни: дядя Паша никогда не работает один. Тут повсюду глаза и уши. И у них очень крепкие стволы. Сделаешь одно неправильное движение – лишишься жизненно важного органа, например.
– Какой ты грубый, дядя. А говорил: соскучился.
– У меня манера такая, Демид. Забыл что ли?
– Хотелось бы.
Да, иногда в минуты спокойного одиночества, лежа на продавленной железной кровати в ветхом дедовом домике, Демид думал о том, что однажды это закончится, и он всё забудет. Забудет как страшный сон, как наваждение. Заживет нормально жизнью. Но после таких мыслей сразу приходили следующие: нет, он никогда не сможет по-нормальному. Такой тяжелый груз за плечами – ну, как от него избавиться? Подстава, тюрьма, предательство, и сам он на грани жизни и смерти. Как будто судьба его отметила той самой меткой, которую никак не сотрешь. И каждый раз, как он пытается по-другому, его разворачивает и уводит в самое пекло. Хочется по-другому, хочется, но не выходит ни черта.
Может, он хочет как-то не так?
Дорога вела к лесу. Домов поблизости не было. И только через несколько десятков шагов Демид увидел свет. А следом показался целый коттедж. Словно возник из ниоткуда. Не было, и вдруг проявился. Чудеса визуализации.
– Твоя территория? – спросил Демид Троцкого.
– Не совсем. Видишь женщину впереди? Вот она здесь хозяйка.
Из женщин здесь была только Лия. Вот всё и сошлось. Эта стерва его заказала. Троцкий, как обычно, только исполнитель. А что же с Варшавиным?
– Слушай, дядя Паша, – не останавливаясь, решил спросить Демид, – а этот утырок Струпин где сейчас?
– Зачем тебе это знать?
– Странный вопрос. Он мне вообще-то задолжал, – напомнил Демид.
«Да и ты тоже, сука Троцкий».
– Уехал он за границу. Далеко отсюда. И возвращаться не собирается.
– То есть, ты больше на него не работаешь?
Дуло ткнулось в затылок. Дядя Паша нагнал его.
– Демид, тебе сколько раз повторять? Не твоего ума это дело. Про историю с Варшавиным–Струпиным забудь. Считай, что вышел сухим из воды.
Ни хрена себе, сухим! В тюрьме сидел, пока под следствием был. Друга чуть не потерял (Костика, в смысле). Девушку…
Девушку…
Так и не нашел.
Где она может быть сейчас? Жива ли?
– Варшавин получил по заслугам, – объяснил Троцкий. – Не твоими руками, но это и к лучшему. Ты бы один не справился с ним. Пусть теперь живет себе отдельно, подальше отсюда.
– А ты, дядь Паш, его не очень-то любишь.
Это удивило Демида. Столько лет Троцкий был верной шавкой Варшавина. А теперь, оказывается, заявляет, что сам считает Варшавина уродом. Так это понимать? И радуется, что избавился от него.
– Моя работа – не любить, а организовывать процесс, – ответил Троцкий. – И дело приходится иметь с разными. То, что у Варшавина с головой не в порядке, это я знал. Только меня лично его закидоны не касались. А теперь мы разбежались. И мне вообще фиолетово.
– И ты подвязался к кому-то другому, – заключил Демид.
– Типа того.
– Уж не к этой ли сучке? – кивок в сторону Лии.
– Можешь называть её как хочешь. Только не жалуйся потом, что прилетит за это.
– Значит, она женщина властная? Как и прежний твой хозяин?
– Гордеев! – даже ангельскому терпению Троцкого приходит конец. – Закрой свой поганый рот. Ты мне осточертел. Была бы воля – я бы тебя давно прибил. Так бесишь. Жаль, не могу… пока.
– Ах, так я этой бабе нужен? А ты её приказ выполняешь?
Троцкий вместо ответа толкнул Демида в спину. И больше не сказал ни слова. Гордеев – мастер выводить людей на эмоции. И если Троцкий ему сейчас башку снесет, Лия с него три шкуры сдерет. И тот, кто за ней стоит. Так что придется потерпеть этого выскочку, раз он им всем понадобился. Что только нашли в нем? Псих он и есть псих.
Словно по команде зажглись фонари, и вокруг стало светло почти, как днем. Демид увидел большую огороженную территорию. Навстречу мчались два здоровенных пса. Сначала обнюхали Лию, потом стали лизать ей руки. Признали хозяйку. А после, учуяв запах гостей, зарычали. Лия обернулась и с довольной ехидной улыбкой стояла и смотрела, как собаки кружат вокруг Демида и рычат, ожидая команды напасть. Демид застыл, помня, что с собаками надо вести себя аккуратно. А Лия, как назло, не торопилась их отгонять. Хотела проверить, испугается ли Гордеев, и насколько вообще его хватит.
Положение снова спас Троцкий.
– Время не ждет, – напомнил он Лии. И та с сожалением отогнала собак.
– Идем в дом, – сказала она Демиду.
– Я смотрю, ты гостеприимная хозяйка, – поднимаясь за ней по ступеням на веранду, заметил он.
– Скажи спасибо, что мои псы тебя не разорвали, – не осталась в долгу Лия.
– Ты для этого меня сюда привезла? И чем же я тебе так насолил, позволь узнать?
– Память у тебя хреновая, – огрызнулась Лия, чем заставила его задуматься.
Получается, они виделись раньше. И, возможно, были знакомы. А он её не помнит от слова совсем. Что же такого было между ними?
– Ты мне расскажешь? – догнав Лию, Демид схватил её за руку.
Она вырвалась и зло взглянула на него. Ничего не стала объяснять. Демид пожал плечами. Что ж, как обычно, придется до всего доходить самому. Ладно, голова, вроде, соображает. Будет внимательно смотреть и слушать. А дальше решит, что ему делать. Ясно одно – убивать его пока не собираются.
Пока – ключевое слово.