Ненавижу ездить по городу. Сплошные пробки, а вместо водителей – пираты, игнорирующие правила дорожного движения, и окна открыть нельзя из-за смога. Особенно в час пик.
Я четко сказал Дереку, чтобы назначал встречи на приемлемое время, потому что я поеду из пригорода и не хочу проторчать в машине несколько часов.
Вчера в два часа дня было бы идеально, я в любом случае был в городе из-за заседания палаты лордов, но нет, он назначил встречу с другим клиентом за секунду до моего звонка.
Так что теперь я сижу, застряв в обеденной пробке, и считаю прохожих в ожидании, когда кто-то впереди решит пошевелиться.
Когда я захожу в кабинет, Дерек читает «Таймс».
– Эшфорд! Входи, садись! Я тебя уже заждался.
– Ты шутишь? Я минут сорок двинуться с места не мог! В следующий раз сам приезжай в Денби- холл!
– Кстати о Денби, все в порядке? Как твоя мама?
– Все более-менее, как и прежде. И мама тоже, невыносима, как и всегда.
Дерек с мамой знаком, поэтому не может сдержать смешка:
– Время идет, а она все не меняется!
– Ну да, – соглашаюсь я. – Разве что собирается поехать на пару месяцев в Бат, на межсезонье.
– В Бат? Спа? Чудесно!
– Ну разумеется, нет. Маму никакими угрозами не заставишь поехать в спа, куда сможет попасть кто-то кроме нее. Скажешь тоже! Она остановится в Верхнем Суэйнсвике, в нашем поместье в графстве Сомерсет.
Дерек выглядит озадаченным:
– Поместье в Бате?
– Да, Дерек. Оно примерно в пяти километрах от центра, георгианский особняк, четыре акра парка, помнишь?
Дерек явно в панике и с сосредоточенным видом наклоняется к стопке документов на столе и принимается ее перебирать.
– Как, ты сказал, называется?
– Блич-хаус, – напоминаю ему я. Он сегодня вообще в себе?
– Блич-хаус, Блич-хаус… – повторяет он про себя, точно мантру, а потом через пару минут, читая какой-то документ, хмурится: – Блич-хаус? В Верхнем Суэйнсвике?
– Именно так я и сказал, – подтверждаю я.
– Эшфорд, ты уверен, что твоя мать четко сказала, что поедет в Бат в ваше поместье?
– Иначе и быть не может… – Не понимаю, он будто бредит.
– Дело в том, что я тебя позвал обсудить твое финансовое положение. Когда ты последний раз встречался со своим финансовым консультантом? Давно?
Его тон меня настораживает, настолько, что я уже сам не уверен в том, что говорю.
– Когда я в последний раз общался со Смитом? Полгода назад, когда умер отец. Я собирался встретиться с ним еще через пару месяцев, узнать новости.
Дерек выглядит все более обеспокоенным.
– Через пару месяцев будет уже поздно. Эшфорд, я прекрасно осознаю, что ты поручил управление твоими финансовыми делами мне и Смиту и, таким образом, не должен беспокоиться о них сам, но вынужден просить тебя быть внимательнее на ваших встречах. – Дерек замолкает, но продолжает уже более серьезным тоном: – Мы со Смитом знаем друг друга с Оксфорда и нередко советуемся друг с другом по рабочим вопросам. Он отправил мне отчет, сообщив, что теряет контроль над ситуацией и что у него возникли большие трудности с твоими счетами. Нужно договориться с банком.
– Со счетами что-то не так? О чем ты говоришь? Полгода назад с ними все было в порядке!
– Все изменилось. – Дерек растерянно смотрит на меня. – Ты что, их никогда не проверяешь?!
– Я не проверяю! Я плачу за это Смиту! И плачу тебе за управление моим имуществом, – защищаюсь я. – Смит мне говорит, сколько я могу тратить, а с остальным разбирается сам. Ты можешь сказать, в чем конкретно проблема?
– Видишь ли, когда умер твой отец, герцогом Берлингемом стал ты и ты унаследовал все титулы, собственность и все остальное. При этом акции, в которые твой отец инвестировал практически все состояние, за последние месяцы резко упали, потому что организации, которые их выпустили, прогорели. После этого как твой поверенный я должен был действовать в твоих интересах и в качестве обеспечительных мер предложить банку поместье в Бате как залог по возвращению задолженности.
– Надеюсь, ты шутишь? – неверяще переспрашиваю я.
– К сожалению, нет, счет ушел в минус.
Я смотрю на цифры после значка «минус» со всевозрастающим изумлением.
– Но что случилось с деньгами? Отец же не мог инвестировать все!
– Слишком большие траты идут на налоги, содержание и обслуживание собственности, на оплату консультантов и служащих, не говоря уже о твоем довольно разорительном образе жизни. Банк согласился на выплаты в кредит, но теперь пришло время вернуть задолженность.
– Но речь идет о трех миллионах фунтов стерлингов! – возмущаюсь я.
– Если быть точным, банк требует вернуть пятьсот тысяч фунтов, а остальная сумма – это возможные потери, которые могут возникнуть в результате вероятного неисполнения обязательств по инвестициям, которые сделал твой отец. Банк – не спрашивай меня как, но знай, что это вполне вероятно, – мог узнать о ненадежном положении твоего портфеля ценных бумаг и по этой причине просит немедленно вернуть кредит наличными, угрожая его аннулировать и возбудить судебный иск. Или в качестве альтернативы предоставить соответствующие гарантии.
– Проклятье! – чертыхаюсь я, сдерживаясь, чтобы не стукнуть кулаком по столу.
– Поэтому, когда ты сказал, что твоя матушка собирается отправиться в Бат, я понял, что вы со Смитом не общались. Среди твоих владений поместье в Бате кажется мне самым удачным вариантом для гарантии банку.
Я дергаюсь вперед, будто спинка кресла раскалилась.
– Но это невозможно! Если мама узнает, что мы на мели, ее хватит инфаркт!
– Тогда Денби-холл, – коротко возражает Дерек.
Мой адвокат сошел с ума, теперь уже никаких сомнений.
– Денби? Наша семья жила там испокон веков! Даже речи быть не может!
– Эшфорд, тебе нужны деньги, и немедленно, – добавляет он. – Советую начать оценивать что-то из недвижимости на продажу, иначе в случае твоей неплатежеспособности банк может дойти до лишения права выкупа, и совершенно законно.
– Дерек, мне нужно подумать.
– Тебе нужно съездить в банк и поговорить с управляющим, – продолжает он.
– Я этим займусь, но ты должен придумать, как все решить, – говорю я и выхожу из кабинета.
Я хотел заехать в клуб, посмотреть, кто там, и узнать последние новости, но желание уже пропало.
Я нищий. Ко мне, двенадцатому герцогу Берлингему, стучатся в дверь кредиторы!
Как я буду смотреть людям в глаза?
Если меня спросят: «Паркер, как дела?» – не отвечу же я: «Великолепно, я разорен!»
Не говоря уже о том, что я не могу позволить себе даже угостить друзей виски. Хорошенькая же будет картина, если мою кредитную карточку вот так при всех разрежут. Нет, это какая-то ошибка! Должно быть решение!
Сильнее положенного жму на газ, чтобы как можно скорее выбраться из Лондона, будто моя проблема связана именно с городом и я хочу поскорее сбежать на пару десятков миль от него.
Вернувшись в Денби-холл, я утыкаюсь в запертые ворота и никак не могу найти слугу, который мне бы их открыл.
Почему этот чертов дом переполнен людьми, но, когда что-то нужно, никого нет? Можно спросить, куда уходят мои деньги, если приходится выходить из машины и самому открывать ворота?
Хорошо, глупый вопрос. Достаточно подъехать к главному входу, и я замечаю, что моя мать устроила общий сбор – от конюхов до горничных, а также повара, водитель и садовник.
– Добрый день, ваша светлость, с возвращением, – приветствует меня Ланс, дворецкий, который занят транспортировкой того, что по виду напоминает всю обстановку восточного крыла целиком.
– Ланс? Можешь объяснить, что здесь происходит? – спрашиваю я, попав в вихрь спешащих, занятых слуг.
– Приказ герцогини.
– Естественно, но зачем? – настаиваю я.
– Для поездки в Бат, – отвечает Ланс, как всегда не вдаваясь в объяснения.
Слышу знакомый цокот каблуков по мраморным ступеням парадного входа.
– Необходимо сделать перестановку всей мебели и сменить интерьер. И здесь и в Бате, – произносит прямо у меня за спиной деспотичный женский голос.
Поворачиваюсь и вижу в дверном проеме свою мать, которая, скрестив руки на груди, вызывающе смотрит на меня.
– И почему же это необходимо? – спрашиваю я.
– Ты – новый герцог Берлингем, и я позаботилась о том, чтобы все обои, а также белье и домашний текстиль заменили: теперь на них должны быть твои инициалы под гербом. Разумеется, изменения коснутся и всего интерьера.
– Я никогда ничего из этого не просил, – возражаю я.
– А я – да. И уже вызвала архитектора: он приедет завтра, и мы вместе начнем разрабатывать план по реконструкции Денби-холла. Затем через пару дней я отправлюсь в Бат, где сделаю то же самое с Блич-хаусом, и…
– Ты не можешь ехать в Бат! – встревоженно перебиваю ее я.
– Что? – Она смотрит на меня так, будто я говорю задом наперед.
– Отмени все, ты не можешь ехать в Бат.
Господи, сделай что-нибудь! Заставь ее остолбенеть, пронзи ее молнией, но помешай ей уехать в Бат!
Она же явно не воспринимает меня всерьез.
– Ничего глупее в жизни не слышала.
Что же мне придумать?
– Ты не можешь! Мы ждем гостей, и мне нужно, чтобы ты осталась здесь и помогла принять их достойным образом.
– Вы с Порцией можете принять их сами, будет просто замечательно…
– Нет! Это о-о-очень важные гости, хозяйкой дома должна быть ты.
– Да кто же это? За эти полгода не было никаких визитов! – с досадой возражает она.
Это больной вопрос, и с каждым днем он огорчает мою мать все сильнее: я уже полгода как стал герцогом, но визитов от знатных гостей мы так и не дождались.
Я пытаюсь потянуть время:
– Я не могу тебе сказать, это секрет.
Мама поднимает глаза к потолку, теряя терпение.
– И когда же они приедут, можно узнать?
– Нет! Это сюрприз! Даже я этого не знаю. Они могут прибыть с минуты на минуту, поэтому ты нужна мне здесь.
Лицо мамы преображается, глаза расширяются, точно ей явилась сама Мадонна.
– Это королева! К нам едет королева! Со всей королевской семьей! И поэтому ты не можешь сказать, да? Это совершенно секретно!
Что я наделал? Но сейчас мне остается только подыграть:
– Э-э… Ну да, но я тебе ничего не говорил.
– Так, слушайте все, остановитесь и занесите все обратно, как было. Нам предстоит спланировать королевский визит. Маргарет, за мной! – кричит моя мать, решительным шагом возвращаясь в свой кабинет. За ней по пятам заходит ее компаньонка вместе со страдающими ожирением корги. Ненавижу этих собак.
Да, у моей матери есть компаньонка, но ей нравится называть ее «личным секретарем», потому что даже у нее есть свои границы и она понимает, что в двадцать первом веке называть ее «компаньонкой» просто смешно.
Все без толку, стоит мне предотвратить одно ее безумство, как ей приходит в голову другое, еще хуже.
Ну я хотя бы помешал ей потратить тысячи фунтов.
Но сейчас меня ждут более срочные проблемы.
Я переворачиваю кабинет отца вверх дном, отчаянно пытаясь найти следы произошедшего и понять, как могла случиться эта катастрофа. Но не нахожу ничего. Совсем ничего. Только бесполезную макулатуру, старые заплесневелые документы, несколько чеков, но ничего полезного. Он тоже всегда полагался на Смита, нашего финансового консультанта, а здесь ничего нет.
Только теперь я понимаю, насколько неправильно было перепоручать другим ведение подобных деликатных дел. Думал, что раз мой отец доверял ему, то и я могу. Как же я ошибался. Нет, теперь все: сам сяду за этот стол, больше ничего о консультантах и слышать не хочу.
И пока я ползаю по полу и роюсь в разбросанных кипах пожелтевших бумаг, у меня за спиной бесшумно появляется Ланс, и я подпрыгиваю.
– Прошу прощения, ваша светлость. Я увидел включенный свет и подумал, что кто-то забыл его выключить, и никак не предполагал, что помешаю вашей работе. Уже два часа ночи.
– Все нормально, Ланс, – говорю я, прислоняясь спиной к стене и опустив локти на колени.
– Если позволите, у вас усталый вид.
– Я так себя и чувствую… Ланс, мой отец никогда не говорил с тобой о своих инвестициях?
– Ваш отец часто делился со мной своими мыслями, но не о финансовых делах. Что-то не так?
– Ничего из того, что стоило бы обсуждать.
– Могу я предложить вам поспать, чтобы восстановить силы? С самого возвращения из Лондона у вас измученный вид.
Я киваю и отпускаю его. Задерживаюсь еще немного, спрашивая себя, как, черт побери, это могло случиться с моим отцом, таким сдержанным, осмотрительным. Как он мог позволить себя надуть с этими несчастными инвестициями?
И оставить меня без гроша в кармане. С матерью, которая постоянно заглядывает через плечо!
Возвращаюсь за письменный стол немного пораскинуть мозгами: мне нужен план «Б».
Я мог бы открыть замки для посещения. От этой мысли может и инфаркт хватить: с самого получения титула семья Паркер всегда гордилась тем, что им не пришлось превращать свои поместья в достопримечательности для толстяков в резиновых сандалиях, как большинству обнищавших дворян, которым приходилось любыми способами собирать деньги на починку крыши или системы отопления.
Прикидываю цифры, чтобы просчитать эту стратегию, но, даже если она сработает, потребуется слишком много времени: банку я должен сумму еще и с процентами, и водить организованные туры по поместьям пришлось бы не меньше шести лет. Слишком долго.
Комкаю исчерканный листок, бросаю через весь кабинет, и он врезается в деревянные резные панели стен.
Тяжелые взгляды предков провожают меня по пути до комнаты через портретную галерею. Все строгие, серьезные и осуждающе смотрят на меня сверху вниз. Знаю, о чем они думают: что я не подхожу на роль герцога Берлингема. И рискую запятнать честь фамилии Паркер.
Надо запомнить и в следующий раз пройти через оружейный зал! Так дольше, но, по крайней мере, не увижу раздраженные лица своих дражайших родственников.
Этой ночью я точно не усну.