Мы не знаем, кто мы -
Дети красной звезды,
Дети черной звезды
Или новых могил.[i]
[Планета Земля, Россия
Москва, Кремль, 17 октября 2042 г.]
Главковерх стоял у окна своего рабочего кабинета и курил сигару. Сигара была настоящая – кубинская. На столе, помимо граненого стакана с 45-градусной дагестанской водкой, лежали папки, содержавшие предложенные различными ведомствами и группировками варианты действий. Вязов почувствовал себя в положении своего предшественника – еще недавно он всех устраивал, ибо был компромиссной фигурой между «Башнями Кремля». Круг замкнулся. Россия опять пришла к тому, что было 10 лет назад.
С поправкой на то, что нет больше ни «либеральной башни», ни «нефтегазовой башни», ни «финансовой башни» все башни теперь в той или иной степени силовые, за каждой стоит реальная сила в виде вооруженных и беспощадных людей. Выбрать любой из предложенных планов, значит, поддержать одних против других. А это значит, что будет «ночь длинных ножей».
И велика вероятность, что, когда он даст отмашку по любому из вариантов, первая голова, которая слетит с плеч, будет его собственная. И, разумеется, в России «все предсказуемо пойдет через одно место, то есть непредсказуемо».
Вязов сделал глоток из стакана, закусил бутербодом с салом. Он и раньше ловил себя на мысли, что ненавидит всех этих напыщенных самовлюбленных властолюбцев из Совета Безопасности. Всех и одинаково. Кто из них реально верит в те идеалы, за которые «топит», а не просто эксплуатирует убеждения своих последователей? Хороший вопрос. А сам-то Главковерх во что верит? В «Россию – крепость»? В Непоколебимую, непрогибающуюся, несломленную? Патриотизм. Но ведь одного патриотизма мало для Идеи. Он всегда лишь составная часть, даже не всегда ее ядро.
Почти десять лет различные группировки балансировали, копили силы, переманивали друг у друга союзников, а в итоге противники были примерно равны по силам. Каждая из сторон видела слегка по-своему будущее России, но, разумеется, с собой в качестве ее элиты, ее хозяев. Даже если для этого, надо «окрасить себя в те цвета, в которые они себя окрасили». Кто-то вел переговоры с недавними союзниками-китайцами, другие – с другими недавними союзниками-корейцами, третьи – с вьетнамцами… Кто-то смотрел на Берлин, кто-то на Белград. Были и те, кто перешептывался с Лондоном. Кто-то заигрывал с «Дубайском». Кто-то перемигивался с Парижем. Кто-то даже тайно обещал «нацкадрам» внутри России автономию!
По итогу Россия с одной стороны была «богатовекторной», а с другой стороны это «со всеми» означало «ни с кем». И вот эта ситуация перестала всех устраивать. Вязова в России многие ненавидели за его жесткость. Даже жестокость. То, как он пресек сепаратистские настроения в отдельных регионах оставило… шрамы на теле России. Но шрам от швов все же лучше ампутаций. Свои территории и свою независимость Россия все-таки сохранила. За это российский народ его все же уважал. Боялся, местами ненавидел, но уважал. И верил, что самое главное. Когда происходили трагедии, он был искренним и называл вещи своими именами. Он был скромен, умен и образован, не злил народ роскошной жизнью, а главное – не лицемерил и не показушничал. И еще никто его не ловил на несоответствии заявленным ценностям.
Вместе с тем, он был заложником Системы. Системы, внутренние противоречия между группировками элиты которой подошли к точке кипения и невозврата. Да и Мир толкал «Башни Кремля» к Выбору. И в конце этого останется только одна Башня. Один Путь. Одно Видение.
Вязов знал, что его телефоны прослушиваются. Знал, что как только он позвонит любому из «генерал-фельдмаршалов» и произнесет кодовую фразу (любую из них) начнется побоище. У каждой группировки есть свои люди в Москве. Есть свои арсеналы, свои «явки-пароли». И свой план действий. На первом этапе все эти «сторонники», разумеется, постараются захватить ключевые точки – «телефон, телеграф, железнодорожные станции, мосты», а дальше подтянутся те, кто решит исход всего – формирования с тяжелыми вооружиями.
В Москве и Подмосковье, например, размещаются Кантемировская дивизия (армейцы), дивизия Дзержинского (национальная гвардия), особая дивизия Государственной безопасности. Есть еще полиция, но у этих по идее нет тяжелого вооружения. Еще есть 98-я гвардейская дивизия ВДВ, в составе есть подразделения готовые по первому сигналу десантироваться в Москве… если, конечно, воздушно-космическая оборона Москвы не посбивает их на подлете. До конца непонятно, кто из всех вышеперечисленных на чьей стороне выступит. Все будет решаться кто чьего ставленника убьет первым, кто займет больше ключевых точек на начальном этапе. И за кем в итоге пойдут или не пойдут солдаты. И народ.
Вязов вновь посмотрел на своего молчаливого гостя, неподвижно сидевшего в кресле в углу. Молчаливый он был, естественно, с точки зрения наружного наблюдения, да и само наличие гостя осталось абсолютно незамеченным сторонними наблюдателями, учитывая то, как он «приходил» и «уходил». Если бы Вязов сам не видел, то не поверил бы. Гость фактически растворялся в воздухе и появлялся из неоткуда. А между тем разговор между ними тоже имел место быть. Обмен мыслями напрямую – это тоже что-то из области фантастики, но они нашли «общий язык». К тому же это был уже далеко не первый их «разговор по душам».
Гость был слегка смуглокожим (и при этом как будто бледным) уроженцем Ближнего Востока. Лысый, со «злодейской черной бородкой» с усами, черными густыми бровями, и еще более черными, как Бездна, глазами. В прошлый раз он принес ему свою «папку». С очень, очень рискованным и очень дерзким планом. Другого от «человека» с настолько богатой историей было сложно ожидать.
Вязов посмотрел на часы. Вечерний выпуск новостей начнется через менее чем минуту. Это будет… очень необычный выпуск. Очень неожиданный выпуск. Главковерх Дмитрий Сергеевич Вязов в своем записанном обращении к народу скажет нечто очень важное. А после этого будет очень долгая ночь.
Гость потер виски и слегка поморщился.
[Вязов]: Началось?
[Кейн]: Началось.
***
Примечания к главе:
[i] Песня ВИА «Кипелов» – «Смутное время»